Начать жизнь заново (СИ)

Наконец брюнетка в обжигающе-красном вечернем платье заметила Мишу и решительным шагом направилась к нему, на ходу начиная высказывать всё шатену:

— Нишовский, твою мать! Почему я узнаю, что ты в Киеве, не от тебя, а от него? — кивок на закусившего губу бармена. — Ты ошиваешься в городе четвёртый день, а нам ни слуху ни духу, старику ты вообще написал, что до сих пор сидишь в этом своём Питере, галерею обустраиваешь. Как это понимать, предатель?!

— Эм-м… Юля…

— О, неужели ты вспомнил моё имя!

Девушка нагло уселась рядом с ним и потянула руки к горлу жертвы. При этом она совершенно не беспокоилась о состоянии пышной юбки, и та разметалась по дивану, переливаясь шелковыми волнами при малейшем движении хозяйки. Да и вообще, на фоне Юли даже Катя выглядела бледно и невзрачно, и это вовсе не из-за наряда — ключевую роль тут играли твёрдость и уверенность движений, какая-то подсознательная лёгкая грация и та самая небрежность, будто обладательница явно недешёвого платья носила такие каждый день. Впрочем, скорее всего, так и было.

Краем глаза Катя заметила восхищённые взгляды, причём большинство из них принадлежали именно девушкам. Заодно дизайнер пыталась вспомнить, где же она слышала фамилию «Нишовский». Что-то мелькало на периферии, но никак не хотело складываться в единую картинку.

— Юль, Юльча, я правда забыл, — шатен оправдывался как мог, пока девушка трясла его, словно тряпичную куклу.

— Скажи лучше: «Не хотел волновать», — хмыкнул один из близнецов, склонив голову набок.

Другой задумчиво смотрел на устроенную сцену «возвращения блудного сына» и выдал:

— Пойдём, что ли, в карты рубанёмся?

— Колода с собой?

— Обижаешь.

И оба, кивнув чему-то, зашагали в сторону барной стойки.

— Как. Ты. Мог? — Юля встряхивала его при каждом отчеканенном слове, игнорируя тщетные попытки отстранить руки от горла. — За. Всё. Это. Время. Ни. Единого. Сообщения!!!

В конце концов Миша прекратил попытки сопротивления и сдался на волю победительницы, дожидаясь, пока закончится подобное проявление «радости».

Юльке же было плевать на то, что кругом люди, а тем более какая-то зачахшая брюнетка, пытающаяся подкатить к её другу. То, что Нишовский - гей, она знала уже давно — с тех самых пор, как братья, никогда ничего от неё не скрывавшие, в лицах разыграли сцену соблазнения, сдабривая её своими комментариями.

Как же стыдно тогда было, кто б знал.

Но сейчас они, тем не менее, продолжают общаться, и гораздо теснее, чем на тот момент. А всё после того проклятого случая… Никто не любил вспоминать об этом, хотя, как говорится: «Не было бы счастья, да несчастье помогло».

Миха же, по мнению девушки, как был балбесом, так и остался - по-прежнему не умеет врать, такой же понимающий и добрый, всё так же потрясающе рисует. С каждым днём, часом, минутой, проведённой за холстом, всё лучше.

Его внутренний мир поражал. Особенно на выставке заметили одну картину под названием «Ночь перед шабашем». Казалось бы, обычные предметы: лодка, месяц, деревья, пусть и со свитой странноватых неземных огоньков, — но всё так… сказочно. И в то же время реально. Так хочется поверить, что — да, такое место действительно существует. Умом понимаешь — такого быть не может, но сердце всё равно откликается на потусторонний зов.

За эту картину предлагали огромные деньги, такие даже на аукционе не выручишь, но Миша отказался, после этого повесив картину в своей комнате старого дома в Киеве. Причём на его губах была так ненавистная Юле грустная улыбка. Но сейчас не об этом.

Опомнившись, девчонка тряхнула головой, немного сбивая идеально уложенные пряди, собранные в какую-то замысловатую причёску.

— Чуть не задушила, — с извиняющейся улыбкой пожаловался парень то ли Кате, то ли самой мучительнице.

— Так тебе и надо, — проворчала та, складывая руки на груди.

— Ты, кстати, сюда с какого-то приема, что ли, приехала?

— Да, папаня мне, кажись, смотрины решил устроить, — девушка хмыкнула, а потом встала и изящно покрутилась вокруг своей оси на радость остальным зрителям. Невероятное сочетание хрупкой грации и жесткой грубости невольно притягивало восхищённые взгляды. — Ты же у нас эстет, полюбуйся.

— Ага, полюбуйся, она в третий раз надела вечернее платье, — не отрываясь от игры, отозвался близнец.

— Которое влетело нам в копеечку, — подтвердил второй.

Их, кажется, тоже мало волновала публика. Ещё бы, с такой жизнью и эпатажными выходками.

— Заткнитесь, — привычно огрызнулась Юля и вдруг придирчиво осмотрела Нишовского, взглядом-сканером отметив все изменения.

— Похудел, — констатация факта. — А одеваешься как раньше. Так, всё, хватит болтать на радость этим зевакам. Они на меня уже слюни по полу пускают, как бы не захлебнулись. Да и мадам Воспиталка всё ещё за мной следит.

Зеваки тут же с характерным звуком сглотнули, а Миша удивился:

— Как? Она всё ещё с вами?

— Ага. Ты же не спрашивал, вот я и забывала рассказать — когда мы на два месяца свалили из дома, она от того, что не уследила, запила, а отец из солидарности к ней присоединился. Он на ней, кстати, теперь женат.

— Баба неплохая, только когда чепчик не надевает и по-русски говорит, — вставил свои «пять копеек» играющий в карты Влад.

— Захлопнись, — Юльча с раздражением повернулась, крича чуть ли не на весь зал. — Когда не просят, молчи и дыши в тряпочку. Если твои мозги ограничиваются азартными играми, они больше ни для чего не пригодны.

За брата хотел ответить его близнец, но, больше ничего не слушая, девчонка схватила Мишу за руку и потащила не сопротивляющуюся тушу к выходу. Сама «туша» только и успела шепнуть забытой всеми Кате: «Прости, мои друзья такие шумные», а после чуть ли не за шкирку была вытащена наружу.

С тяжелым вздохом оставшиеся картёжники остановили недоигранную партию и поплелись следом, переговариваясь:

— Как думаешь, куда она?

— К Лере. Ты ж знаешь, у неё в голове шестерёнки со скоростью света двигаются, особенно после ночи с классным партнёром. Небось уже экскурс-план составляет — сначала к Лере, потом ещё к кому-нибудь. Ночь длинная.

— Угу, длинная, прикинь, сколько раз мы смогли бы сыграть. Я тебя почти уделал.

— Мечтай, салага. Ты ещё прошлое желание не выполнил.

— По-твоему, позвонить по случайному номеру, прикидываясь услугой «секс по телефону», — удачная идея? Где ты такое откопал?

— А помнишь, мы передачу смотрели…

Дальше Катя не услышала, так как парни тоже скрылись из виду. Она рассеянно взяла чашку кофе, отхлебнув холодный напиток, и вспомнила кое-что, охнула, прикрыв рот рукой. Точно! Как же она могла забыть — Нишовский — фамилия самого молодого участника, занявшего третье место в международном художественном конкурсе на определённую тематику. Сейчас о нём печатают во всех газетах — мол, гений, талант.

Катька всегда относилась к такому скептически, но в этот раз сердце дрогнуло, раненной птицей забившись в груди-клетке. И это вовсе не из-за громкой фамилии, просто та самая лёгкая улыбка: «Прости, мои друзья…» — прочно залегла внутри.

Возможно, это именно тот, кого она давно искала, тот, кто был ей нужен всё это время?

Девушка крепко сжала кулаки: она не привыкла сдаваться.

========== Т.о. 15: Тысяча и одно воспоминание ==========

За все прошедшие годы я могу с уверенностью сказать, что у меня осталось столько приятных воспоминаний, что и не сосчитать. Даже мимолётное весёлое мгновение стоит того, чтобы запечатлеть его в памяти, сохранив у себя в душе. И этим мгновением может быть всё, что угодно: улыбка друга, кусок долгожданной сладкой ваты, удачная фотография.

Кстати, о фотографиях. За последний год где я только ни побывал: в Париже, Милане, Риме — не задерживаясь ни в одном месте дольше, чем на неделю, благо средства позволяли, и каждый раз фотографировал людей, достопримечательности, просто пейзажи, восторгаясь такой чистой, незамутнённой грязью красотой. Так что фотографий у меня набралась не одна стопка — распечатать хотелось каждую. И, наверное, магнитов накопилось не меньше — по крайней мере они уже не помещаются на холодильнике в моём киевском доме. Именно поэтому я как-то забывал отсылать весточки о себе, за что сейчас и буду «наказан».