Черное племя. Война (СИ)

Омега немного приподнялся, его мутило. От унижения, от боли, от переживаний. Казалось, желудок взбесился. Давид согнулся, и вдруг его начало тошнить. Желчью и кровью.

Аскольд поднялся, поправил одежду. Он несколько секунд с интересом смотрел на омегу, затем резко отвернулся и, оставив того как есть, направился к поселению.

========== Глава 75. Разговор с Ареном ==========

Аскольд направился прямо в селение, не слишком беспокоясь относительно запаха, который теперь носил на себе. Идя мимо оборотней, он с удовольствием видел, как они оборачиваются, понимая, что произошло только что. Самодовольно поглядывая по сторонам, волк приблизился к крепости. Оборотень знал одну простую вещь. Даже если будет доказано, что Давид был не слишком согласен на совокупление, он, Аскольд, не понесет за это никакого наказания. А причина крылась в том, что в свое время, когда омега лежал без сознания, умирающий, в шатре, а Аскольд днем и ночью за ним ухаживал, Арен, видя его преданность, разрешил оборотню быть вместе с Давидом. Вот только условия они не оговаривали. А если не оговаривали, то и делать можно что угодно. Тем более, нельзя же заставить удовлетворять партнера орально?

Оборотень уже подошел к стене, как столкнулся нос к носу с Ареном. Тот куда-то направлялся, но, почувствовав запах альфы, смешанный с запахом сына, встал как вкопанный. Вождь заметно побледнел, скорее даже посерел, и тяжело посмотрел на Аскольда. Тот опустил глаза. Уверенность в себе куда-то испарилась. Оборотень вдруг почувствовал удушливый ужас, липкие холодные капли покрыли спину. Раздался металлический голос Арена.

- Говори.

Аскольд хлопал ресницами, не зная уже, как рассказать о том, что произошло между ним и Давидом, чтобы вождь в припадке ярости его не забил до смерти.

- Язык проглотил? - Глаза Арена были черные и мертвые. Вся его фигура наводила ужас.

- Мы спали с Давидом. - Произнес Аскольд, буквально сжимаясь в комок. - Ты сам сказал что мы можем быть вместе.

- А метка? - Жилистая рука альфы коснулась рукоятки кинжала.

- Нет. Мы просто… - Уже шепотом произнес Аскольд, ожидая, что сейчас вождь вытащит клинок и зарубит его на месте. Или хотя бы что-то скажет. Но Арен повернулся к нему спиной и пошел прочь, не проронив ни слова. Сообразив, что вождь удалился, Аскольд сполз по стене вниз и сел на землю. Он уже начинал жалеть о своем поступке.

Арен шел к лесу, куда его вела тонкая дорожка запаха, оставленная Аскольдом. Вождя накрыла ярость и боль. Он в эту секунду ненавидел себя, но еще больше ненавидел сына, ненавидел так, что готов был его забить насмерть, порубить на мелкие кусочки. Находясь в состоянии крайнего бешенства, он пришел на поляну. Давид был еще там. Омега неуклуже одевался, покачиваясь от слабости и пережитого насилия. Увидев Арена, он отступил на несколько шагов назад, скорее инстинктивно. Лицо вождя было обезображено яростью. Давид, хоть и был в болезненном, ослабленном состоянии, заметил, что еще никогда не видел отца таким злым.

- Бери меч и защищайся. - прорычал Арен, но омега не пошевелился. Он смотрел отца, чувствуя внутри такое горе, что ни сказать ничего, ни сопротивляться, он не мог. Давид рассеяно осмотрелся по сторонам, будто ища поддержки хоть от кого-нибудь, но ее не было. Воздух стал каким-то колючим. Омега понял, что сейчас случится, зачем пришел не соображающий от ярости Арен.

Давид еле заметно кивнул, затем подошел к поваленному на землю дереву, опустился на колени и, откинув от шеи немного отросшие белые волосы, положил голову на бревно.

- Что ты делаешь? Защищайся! - Почти крикнул Арен, но Давид не пошевелился. Омега не хотел бороться за свою жизнь. Он чувствовал себя таким уставшим, что с нетерпением ждал, когда Арен, наконец, сделает то, ради чего пришел.

Вождь чувствовал себя как во сне. Он держал в руке меч и смотрел на лежащего перед ним сына, осознавая, что еще секунда - и Давид умрет. От его руки. И это совершенно не укладывалось в голове. А омега лежал, ни о чем не думая, закрыв свой единственный глаз, с удивительно спокойным, почти блаженным лицом, на котором было написано не просто осознание от того, что его ожидает, но и глубокое удовлетворение от своей скорой смерти.

Давид ждал, когда, наконец, мир вокруг него перестанет существовать, но ничего не происходило. Вдруг он услышал странный звук, похожий то ли на скулеж, то ли на вой. Омега чуть открыл глаз, ожидая увидеть все что угодно, кроме этого.

Неподалеку от него сидел Арен и, обхватив голову руками, издавал звук, похожий на сдавленное, глухое рыдание. Давиду стало по-настоящему страшно. Во много раз страшнее, чем несколько минут назад. Он подполз к отцу и сел рядом, боясь пошевелиться. Плечи Арена чуть вздрагивали.

- Отец… Ты… Ты что? - Омега никогда не видел вождя в таком состоянии. - Ты из-за меня?

В ответ пальцы Арена судорожно сжались, впились в голову. Давид был потрясен. Он искренне считал, что отец его давно не любит и видит в нем только плохое. Омега смотрел на Арена, чувствуя, что сквозь депрессию и отчаяние прорывается какое-то новое чувство - острая жалость. Жалость к собственным родителям.

- Отец… - Давид коснулся рукой плеча альфы. - Пожалуйста, прости меня.

В ответ Арен, вздуг резко притянул сына к себе и обнял. Как когда-то в детстве. Оборотень поглаживал своего уже взрослого волченка, дышал им, не представляя, как его можно вообще наказывать.

- Зачем ты был с Аскольдом? - Наконец, произнес вождь, немного успокоившись. - Он что, обманом тебя уговорил? Пообещал жениться?

- Нет, получилось иначе. - Давид посмотрел в лицо Арену, не зная, как тот отреагирует на правду.

- Говори как есть. Я хочу понять, что произошло.

- Дело в том, что накануне я принес тушу медведя…

- Это ты принес? - Арен даже забыл на мгновение про Аскольда. - Ты убил медведя?

- Да. - Давид чуть заметно улыбнулся, видя, как на мгновение загорелись глаза отца. Он и забыл, когда последний раз и кому рассказывал о своих успехах. Как долго это никому не было нужно. - Так вот. Я тащил медведя весь день, а когда я дошел до этого места, наступила ночь… И я уснул. А проснувшись, я увидел рядом с тушей играющего Аларда.

Омега замолчал. К горлу подкатил ком. Арен с удивлением и тревогой смотрел на сына.

- И?

- И я не знаю как получилось, но мне спросонья показалось, что медведь еще жив! - Давид опустил голову. - Я кинулся к волчонку и оттащил его. А потом понял, что он мертв, медведь. То есть он не был жив.

- Ну и дальше что? - Арен терпеливо и с интересом слушал сына, пока не особенно понимая, какая может быть связь между Алардом, медведем и соитием между Давидом и Аскольдом.

- Ну так я его обнял. Понимаешь? Аларда. - Давид уже плакал. - А он меня узнал. Отец, понимаешь, он меня узнал! Он меня обнял, а я его.

Арен молчал, во все глаза глядя на сына. Уж чего он от омеги точно не ожидал, так это того, что он все-таки признает волченка. Между тем оборотень продолжал.

- Я обнимал Аларда. И это увидел Аскольд.

- И дальше?

- Он сказал, чтобы я не прикасался к сыну. И отправил волчонка домой. А я спросил тогда, что он хочет, чтобы я мог иногда общаться с Алардом. - Лицо Давида горело. Он рассказывал, захлебываясь слезами, заново переживая все свое горе.

- И он предложил переспать? - Глухо спросил Арен.

- Да. Я не хотел. Но я не понял как получилось. Я не хотел, клянусь, не хотел. Отец! Прости меня, я виноват. Я в тупике. У меня нет выхода…

Теперь рыдал Давид, прижавшись к отцу, горько и безутешно. А Арен судорожно соображал. Теперь ему стало очевидно, зачем Аскольд взял на воспитание Аларда. Ярость душила вождя. Этот гаденыш забрал у него внука, чтобы манипулировать сыном! Он знал, что рано или поздно омега попытается забрать волчонка. И тогда можно будет отыграться. И теперь Аскольд и отыгрывался.