Две души Арчи Кремера (СИ)

Когда вечером Пифий взялся готовить ужин, Арчи составил ему компанию. Сначала попытался поиграть, затем – почитать; но ему было скучно – или он хотел поболтать, а Пифий неторопливо хлопотал на кухне, мурлыкал себе под нос, и ему было интересно в своей собственной компании. Арчи и решил получить удовольствие от этой же компании.

Пифий не возражал. Вручил ему нож, велел резать овощи в салат.

– Это все можно было заказать. Тебе бы доставили в два счета, – недовольно бормотал Арчи себе под нос. Но овощи все-таки кромсал.

– Во-первых, мне доставили бы продукты, которые выбирал бы не я, – невозмутимо отвечал Пифий. – Во-вторых, за них платить пришлось бы больше. В-третьих, ненужное расточительство ресурсов.

– Дроны работают на солнечной энергии, – высокомерно отозвался Арчи.

– Даже ночью?

– Аккумуляторы, – снисходительно протянул Арчи. – Тоби рассказывал и показывал. Когда мы учились такой штукой управлять.

– С Тоби не поспоришь, – тяжело вздыхал Пифий. – А насчет остального как?

Арчи подозрительно смотрел на него.

– Тебе жалко денег?

– Нет. Более того, продукты, которые я купил, там, где я их покупал, стоят дороже, чем, в обычной сети. Но с учетом доставки на дроне, даже на солнечной батарее, они все равно обходятся мне дешевле.

И Пифий подмигнул ему.

– И что? – хмуро спросил Арчи.

– И то, что я сам их выбрал, поболтал с продавцом, обсудил с ним один рецепт, выпил очень вкусного кофе в кафе рядом с базарчиком и не спеша отправился домой, наслаждаясь чудесным солнечным вечером пятницы.

Арчи закатил глаза, словно говорил: эти взрослые строят из себя невесть что.

Они молчали. Пифий взялся жарить стейки. Арчи оказался рядом.

– Вообще, знаешь, – рассеянно сказал Пифий, – я присутствовал на мастер-классе одного шеф-повара. У него есть такая забавная штуковина, которая с точностью до одной десятой градуса измеряет температуру сковородки, или там решетки, или поверхности мяса. Он считает, что это здорово совершенствует технологию.

– Термометр?

– Ага, дистанционный. Определяет температуру на расстоянии до полуметра. Ты берешь ее так, направляешь, готово. – Рассказывал он, взмахивая рукой, изображая того шеф-повара. – Можно заранее решить, хочешь ли ты поджарить ломоть посильней или наоборот.

– Правда?

В голосе Арчи отчетливо слышалось неверие.

– У каждого свои заморочки, – пожал плечами Пифий. – Моя бабуля делала все на глаз, и у нее получалось отлично. А вкуснее ее кулураки я, наверное, ничего не пробовал, даже в Греции. И никаких тебе дистанционных термометров, никаких ножей за четыре сотни койнов штука. Ну, хватит? Или еще поджарить?

Арчи внимательно смотрел на сковороду.

– Двести тридцать два градуса, – сказал он. – Это нормально?

– Ты меня спрашиваешь? – развеселился Пифий. – Если хочешь, можем поэкспериментировать. До какой температуры будем нагревать?

– А до какой следует?

Пифий повернулся к нему.

– Арчи, – веско произнес он, – мне совершенно плевать на такие заморочки. Я – не знаю. Я знаю, как мне нравится, и я так делаю. На глаз, между прочим. Так что если ты хочешь, узнавай, какая температура рекомендуется для того, какая для того, и будем экспериментировать.

– Давай до двухсот пятидесяти попробуем, чтобы как нужно.

Пифий замер, посмотрел на него.

– А сам стейк до какой температуры прожаривать? – заинтересовался он.

Арчи помолчал, глядя на кончик носа. Или Пифию показалось, что он смотрит именно на него.

– Давай до сорока пяти.

– Давай. Говори, когда хватит, – охотно согласился Пифий.

Он и Арчи поужинали и уже взялись за мороженое; Арчи неожиданно спросил:

– А это твое кулураки только раз в год, что ли, пекут?

– В смысле?

– Ну… – Арчи замялся. – Вот тут говорится, что это традиционное пасхальное печенье.

Пифий пожал плечами.

– Тебе ничто не мешает делать его хоть круглый год. Это всего лишь условности.

– А твоя бабушка когда его делала?

Пифий улыбнулся.

– Она была яростной приверженкой условностей, – легко признал он. – И прежде чем ты задашь твой следующий вопрос: и в Греции я тоже ел его исключительно сразу после Пасхи. В этом есть своя прелесть, тебе не кажется?

– В чем?

– В том, чтобы не злоупотреблять такими простыми радостями, – пояснил Пифий. – Когда делаешь кулураки каждый день, оно превращается из праздничного лакомства в нечто обременительное. Ты пресыщаешься. А пресыщенному человеку радоваться все сложней. Как тебе мороженое?

Арчи съел еще ложку. Задумался.

– Вкусно. Мне нравится. Наверное, ты прав. Когда его слишком много ешь, оно становится невкусным. А когда немного – вкусно.

Пифий улыбнулся, опустил голову. Подумал и взялся за свое мороженое.

– Оно мне раньше не нравилось, – неожиданно сказал Арчи.

– А теперь?

– Ну вот, я же говорю, – неожиданно посуровел Арчи.

– А мне раньше жутко нравился шоколад. Особенно когда мне лет восемь было. Мама могла не прятать другие сладости, но если где-то на виду оставался шоколад, я съедал его весь.

– А теперь? – помедлив, неохотно спросил Арчи.

Пифий засмеялся.

– Я помню, мне что-то около одиннадцати было. Тетушка Надежда подарила мне огромного шоколадного зайца из какой-то замечательной кондитерской. И ты не поверишь. Я его так и не съел. Поделился с моей подружкой, – охотно рассказал он. – Я даже больше скажу, лет пять назад я был упертым пескетарианцем. А теперь посмотри на меня – я ем мясо.

Арчи внимательно посмотрел на Пифия – сквозь Пифия – снова на Пифия.

– А почему ты перестал им быть?

Пифий сделал вид, что задумался. И поставил себе еще одну виртуальную галочку: Арчи обращался к Арту со все большей легкостью. Какие бы слова Пифий ни вворачивал в свою речь, Арчи никогда не уточнял у него значение слов. Просто делал паузу, справлялся у Арчи и продолжал разговор дальше.

– Был в гостях. А там был восхитительный гуляш, который так ароматно пах, что я не удержался. И… – он развел руками. – Не жалею.

– Но если это было твоим убеждением, я имею в виду это пескетарианство, то как ты мог так легко от него отказаться? – недружелюбно спросил Арчи.

Пифий засмеялся.

– Не совсем. В то время среди моих друзей было модно выбирать себе какие-нибудь замороченные пищевые привычки и похваляться ими каждому, кто был готов слушать. Попутно, кстати, придумывать себе триста причин, по которым следовало придерживаться именно такой диеты. Там и идеологические аргументы в ход шли, и психологические и какие угодно. Ах, что за время было… Казалось, все вокруг помешались на том, чтобы сидеть на особой диете, которая подходит только тебе одному Я остановился на этой.

– Почему? – смягчился Арчи.

– Мне нравится рыба. Еще и от нее отказаться я бы не смог. От яиц, фруктов, мучного – без проблем, но от рыбы – едва ли. Вообще, насколько я помню, все мои знакомые в период того помешательства очень ловко выбирали такую диету, которая полностью соответствовала их устоявшимся привычкам. – Он усмехнулся. – И вообще мне кажется иногда, что убеждения любого толка выбираются именно с учетом собственных привязанностей. Чтобы человеку было комфортно. А иначе зачем?

Пифий устроился на стуле поудобней: съехал вниз, положил щиколотку правой ноги на колено левой, расстегнул еще пуговицу на рубашке. Арчи сидел, как первоклассник за партой в присутствии строгого учителя. Ему-то должно было быть все равно, его тело не требовало расслабленной позы, сиденья поудобней или еще чего, он не уставал, как человек. Но – Пифий едва удержался, чтобы не улыбнуться торжествующе – Арчи вытянул ноги и откинулся на спинку стула, враз став похожим на простого человека, проводящего вечер в уютной компании.

– Это странный подход, – задумчиво произнес он.

Пифий пожал плечами.

– Возможно, – неопределенно отозвался он.

Арчи посмотрел на него, словно ожидая еще какой-то реплики, но Пифий хотел просто помолчать.