Getting my demons out (СИ)

Один шаг, что мужчина делает в его сторону, подобен падению с обрыва. Гарри чувствует холод в груди, чувствует бессилие, как он проваливается всё глубже. За его спиной тишина, и кажется Томлинсон даже не дышит, прислушиваясь к их разговору. Подросток не решается оглянуться на него, не решается отвести взгляд от Бена.

— Я не мог потерять тебя, — в глазах убийцы страх.

На тонкие иголки холода в собственном взгляде уходят все силы. Гарри пытается отделить себя, свою личность, от этой навязчивой идеи Бена обладать им.

— Я убрал с твоего пути каждого, из-за кого ты хоть раз плакал, — мужчина тянет руку. Желание дотронуться до объекта собственного вожделения заставляет его пальцы дрожать. — Твои родители не понимали тебя, Гарри. Они позволили таким как Тейлор и Дональд превратить твою жизнь в ад. Они заслужили свою смерть!

Несмотря на холод ладонь Гарри потеет, нож чуть скользит в пальцах. От потери собственного рассудка в сумасшествии Бена, ядом растёкшегося вокруг, спасает лишь дыхание Луи. Гарри делает шаг в сторону, стараясь скрыть Томлинсона от глаз убийцы.

— Но ты сбежал, — грустно качает головой мужчина. Его цепкий взгляд опускается вниз, и Гарри уверен, смотрит он не на ноги подростка. Он смотрит на Луи. — И как тебе было здесь одному, хорошо?

Улыбка на губах Бена злая, полная превосходства, будто он уже победитель.

— Терпел побои и унижения, но ради чего? Мой малыш, — огромные, бездонные глаза Бена наполнены любовью. Всепоглощающей и бескорыстной. Совершенно безумной. Той любовью, что теплится внутри заледеневшего сердца Гарри. Только если мужчина готов убить за Стайлса, то сам он готов умереть, но не отдать Луи безумцу. — Я понял, что испугало тебя. Ты всегда был полон сострадания, и ты бежал от смерти и боли. Моя вина, я ошибся, позволил тебе увидеть Тьму.

Вкрадчивый, такой приятный голос Бена возвращает в прошлое: в наполненный светом кабинет, золотые корешки взрослых книг за стёклами шкафа, разноцветные фломастеры и долгие дружеские разговоры. Гарри был счастливым ребёнком, пока чужая испорченная безумием любовь не сделала его взрослым в одночасье.

— И ты пытался сбежать снова, но… — Бен останавливается, сверкает гневным взглядом подростку за спину. — Вернулся ради него. Уже мог бы быть очень далеко, но выбрал этого мальчишку. Того, кто принёс так много боли! Выбрал его! В то время как меня так безжалостно отверг!

Всё громче, его голос вновь пугает искрами ненависти и неконтролируемого бешенства. Гарри едва дышит от ужаса перед гневом мужчины, до умопомрачения мечтает взять Томлинсона за руку, впитать немного его силы.

— Ты знаешь, как больно мне было, когда ты исчез? — руки мужчины в крови: она засохла коркой на костяшках пальцев, забилась под ногти. Гарри чувствует тошноту, кислой волной подкатывающую к горлу, когда этими руками Бен приподнимает чёрную водолазку вверх. — Оставил мне это и пустоту.

От вида шрама Гарри зажмуривается, вспоминает горячую кровь мужчины, что выплёскивалась на него из раны. Он тогда воткнул холодное лезвие, и оно мягко вошло в кожу, вырвало из губ друга удивлённый выдох. Не видел тогда другого выхода.

— Я лишь сделал то, что сделал бы ты, — отстранённо говорит Гарри. Слышит свой голос будто со стороны, и не может поверить в собственные слова. — Видишь, я такой же, как и ты. Рад этому?

— Мальчик мой, — тёплые мужские руки касаются лица, согревают, а где-то под ногами испуганное дыхание Луи. Ради него Гарри готов на сделку со смертью.

— Отпустим его? — тихо спрашивает он, медленно открывая глаза. Морщинки на лице Бена вокруг тёмных, сейчас как никогда тёплых глаз, разглаживаются, когда он вдыхает полной грудью.

— Скучал по твоему запаху, — говорит он, игнорируя вопрос. — Знал бы ты, сколько сил я приложил, пока не нашёл хотя бы отдалённо похожее звучание. Чуть не свихнулся.

Он смеётся, так беззаботно и радостно, что мурашки покрывают вмиг вспотевшую от ужаса спину Гарри. На мгновения, если задержать дыхание и прищуриться так, чтобы не было видно грязных окровавленные стен, то можно представить, что всё хорошо. Можно вернуться в прошлое, поверить в иллюзию настоящей дружбы, завернуться в заботу и любовь Бена. Стать снова счастливым.

Но лишь на секунду. Потому что яркий лязг звеньев цепи, на которую посажен Луи, возвращает назад, в кошмарное настоящее, где нет любимого друга. Только беспощадный убийца, чьи мысли не предугадать.

— Бен, — Гарри пробует вновь достучаться до друга. — Давай отпустим его?

Руки исчезают так же внезапно, как появились на его щеках. Мужчина делает несколько шагов назад, сжимает пальцы в кулаки. Его злость не такая, как ярость Томлинсона. Гарри чувствует разницу в воздухе, чувствует каждой клеткой своего тела.

— Защищаешь его, — недоумение во взгляде мужчины такое искреннее. — После всего?

Бен вновь оказывается рядом, тянет за ворот кофты на себя. Гарри знает, что он хочет увидеть, и что он хочет этим доказать, но сопротивляется, отступает назад, прячет сигаретный ожог, будто это лишь их с Луи. Личное.

Тот момент на поле, наполненный сначала снегом и болью, а потом безжалостной отстранённостью первого поцелуя, принадлежит только Гарри. Бен не понимает, и никогда не поймёт, несмотря на громкие слова о привязанности. Несмотря на все убийства, что он совершил ради Стайлса.

Сжимая сильнее нож в руке, Гарри удаётся вырваться, не показать метку, оставленную ему Луи. Но ярость Бена теперь направлена на Томлинсона.

— Ты сделал ему больно! — рычит он. — Разбил сердце, которое я так берёг.

И прежде, чем Луи успевает сказать что-то без сомнения храброе, но глупое, Гарри перебивает, хватая Бена за руку.

— Бен, пожалуйста! Он не сделал мне совсем ничего плохого! Пожалуйста! — голос искрится паникой, настоящим неподдельным страхом. Выдаёт все его чувства с головой. — Я сделаю всё, что ты захочешь! Никогда не оставлю больше, не попытаюсь сбежать. Только не трогай его, умоляю!

Но мужчина перехватывает его запястье, сжимает до боли, так, что пальцы ослабевают и дрожат. Гарри разжимает хватку, и Бен отталкивает его прочь, продолжая наступать на Луи.

— Ты не заслуживаешь смерти, мальчик, — низко, угрожающе произносит он. — Слишком легко для тебя. Ты получишь гораздо больше. Ты получишь боль и бессилие на многие годы, — слова путаются со звуком скользящей по полу цепи, с частыми выдохами Луи, а Гарри всё медлит, не решается использовать нож. Никак не может поставить точку в этой затянувшейся истории. — Я вырву тебе язык и глаза, лишу тебя каждого зуба, сломаю каждый палец. Я оставлю тебя покалеченным, в темноте и тишине. Запертым в своём беспомощном теле без права на смерть!

Он тянет окровавленную руку к Луи, намереваясь сжать его горло над стальным обручем ошейника, придушить, лишить грязного воздуха. У Гарри нет ни одного шанса помешать этому, и он роняет слёзы: они струятся по щекам, впитываются в ворот кофты. Ему отчаянно не хватает сил использовать нож снова.

— Ты не нужен ему, малыш. Разве ты не видишь? — Бен бьёт Луи по щеке, и Гарри слышит болезненный выдох, звяканье цепи. Но больше ничего. Тишина от Томлинсона будто подтверждает слова мужчины. — Презрение, страх. Он чувствует лишь отвращение. Никогда не полюбит тебя так, как я. Не будет заботиться.

И Гарри правда видит все эти эмоции в чертах любимого лица, исковерканные болью и усталостью, пережитыми потрясениями. Гарри знает, что Луи никогда не простит его за всё случившееся, никогда не ответит взаимностью.

— Никто никогда не будет любить тебя так, как я, Гарри!

Подросток кивает, стирает свободной рукой слёзы с ресниц. Комната плывёт перед глазами, Бен превращается в размытый силуэт, в тень себя прежнего, но Гарри верит ему. Где-то глубоко внутри он всё ещё любит этого человека, как лучшего, самого близкого друга. Но в этой размытой солёными слезами реальности он так же осознаёт, что любит Луи.

— Сегодня из этой комнаты выйдут только двое. Ты и я. Или ты и он, — Бен поворачивается к Луи спиной, выпрямляется, глядя чуть сверху на Гарри. С трескучей нежностью в тёплых шоколадных глазах. — Ты должен сделать этот выбор, малыш.