Пепельный ангел (СИ)

Старшие дети надевали ливреи прислуги и следили за порядком в особняке и прилегающем парке. Когда наступал вечер, братья со смехом затаскивали стулья в кладовую, а неподъемный дубовый стол просто накрывали чехлом. Вся семья переодевалась в джинсы и фланелевые рубашки, и начинала жить современной жизнью. И только младший, Аллистэйр как будто впадал в спячку до следующих выходных, когда его вновь оденут в кружева и бархат, а восторженные туристы будут фотографировать аристократичное и изнеженное лицо ребенка, восторгаясь его хрупкостью и красотой.

Именно эти детские воспоминания были утешением в его жизни. Память судорожно цеплялась за них, бесконечно повторяя эти сладостные моменты. Солнечный луч, скользящий через прореху в крыше высвечивает полупрозрачность розовых пальчиков на тонкой руке ребенка, одетого в старинную одежду. И повсюду восторженные вздохи туристов, фотографирующих на память это эфемерное существо, больше похожее на ангелочка с гравюры, чем на живого ребенка. Боги не дали ему большого ума или каких-либо талантов. И каждый раз, сталкиваясь с жестокой правдой жизни, он вспоминал свое детство, и убеждал себя в очередной раз, что он создан не для работы и тягот этой жизни, а для того, чтобы служить украшением этого мира. Эти люди должны быть ему благодарны за то, что он несет красоту в их жалкое и никчёмное существование.

Деньги от экскурсий были единственным доходом семьи Аберкорнов. И почти все они уходили на постоянно растущий земельный налог. Старшие дети, когда выросли, стали помогать семье, зарабатывая деньги. На территории имения открыли небольшое кафе, где туристам предлагали попробовать выпечку и пирожные, приготовленные «по старинному рецепту Аберкорнов». И еще небольшая сувенирная лавка, в которой среди прочей незамысловатой чепухи продавалась брошюрка с описанием фамильного древа, славных деяний предков этой семьи, с многочисленными фотографиями и гравюрами. Аллистэйр выучил каждую букву в этой брошюре.

Когда среди недели все ухаживали за садом и цветниками, подстригали траву и боролись с сорняками, Аллистэйр проводил дни в тиши комнаты, читая и перечитывая старые книги оставшиеся от предков, но не представляющие никакой продажной ценности (по большей части старинные любовные романы). Такое отстранённое поведение не добавляло ему любви веселых и жизнерадостных братьев.

У Аллистэйра не было друзей и даже школьных приятелей. Очень странно, что люди, которым посчастливилось лицезреть его красоту, не хотели им восторгаться, а только посмеивались над его манерностью. Но он не унывал, он знал, что у каждого великолепного творения природы (он думал о себе именно так и не иначе), обязательно появятся поклонники, только надо найти истинных ценителей, а не это серое быдло, что окружает его день за днем. Аллистэйр терпеливо ждал появления своего избранника.

Он ОБЯЗАТЕЛЬНО должен был быть аристократом, ведь Аллистэйр был потомком герцога, а значит выйти замуж за простолюдина (вот, например, его второй братец-альфа взял в мужья омегу-простолюдина) просто недопустимо! А еще его избранник должен быть обязательно красив, ну, или хотя бы миловиден. Аллистэйр возлагал большие надежды на бал Дебютантов, ведь там соберутся все свободные альфы с гарантированно хорошей родословной.

И бал в самом начале, действительно, казался чудным местом. Все альфы обращали на него внимание и торопились познакомиться. Но если в начале вечера вокруг Аллистэйра находилось более десятка ухажеров, то к концу толпа рассеялась, и осталось только двое: красивый молодой военный Грегор Мак-Грегор из шотландских аристократов, и кто-то еще, совсем не аристократ, просто сын богатого отца (фи!). К концу вечера Аллистэйр вдруг осознал, что его красота и утонченность совсем не ценятся современными альфами и поэтому ему придется принять ухаживания этого скромного военного. Хотя и шотландского, но все-таки аристократа.

В течение года после бала молодой альфа нежно ухаживал за манерным Аллистэйром, терпеливо снося все его придирки и упреки. И год официальной помолвки уверил молодого омегу, что на балу они встретились не просто так. Это судьба свела два одиноких и непонятых сердца, совсем как в любимом романе Аллистэйра, который он с любовью перечитывал раз за разом, плача в самых трогательных местах. Ведь Грегор тоже был нелюбимым сыном жестокого родителя.

Папа Грегора, Клиэмэйн Мак-Грегор, умер сразу после родов и новорожденного ребенка отдали на воспитание трем одиноким бетам, его дальним родственникам. Отец даже не удосужился придумать имя ребенку. Когда его в роддоме спросили, как назвать ребенка, тот холодно посмотрел на малютку и сказал: «Еще один Грегор родился». Ребенка так и записали Грегором. Сердце Одина не тронуло даже то, что ребенок был похож на покойного папу, наоборот, именно это было препятствием, не позволяющим забрать его в родовое гнездо клана. Отец не хотел видеть уменьшенную копию Клиэмэйна, обвиняя ребенка в смерти горячо любимого супруга.

Маленький Грегор рос на попечении трех одиноких бет, которые души в нем не чаяли и берегли от всех предполагаемых бед. Ему не разрешали играть с соседскими альфами потому, что те были хулиганы и драчуны. У него никогда не было велосипеда потому, что с него можно было упасть и разбить коленки. Он вырос в окружении кошек и цветов. Церковно-приходская школа тоже мало подготовила его к реалиям современного мира. У него, как у всех альф из клана Мак-Грегор, не было возможности самому выбрать свой жизненный путь и профессию. Когда пришло время, он поступил в военное училище и на время учебы переехал жить в казарму. Такая жизнь пугала домашнего мальчика, а омеги, караулившие курсантов у ворот КПП, во время выходных, казались ему исчадием ада и порока.

Когда на балу Дебютантов Грегор Мак-Грегор встретил нежного и хрупкого Аллистэйра, он был сражен. Вначале он наблюдал издали, не смея подойти к прекрасному, но такому неприступному омеге, но под конец бала он набрался храбрости и пригласил того на вальс. Его счастью не было предела, когда Аллистэйр разрешил зайти к нему в гости на следующий день, и милостиво согласился пойти на свидание. Опекуны горячо одобрили его избранника. Именно такого омегу они хотели для своего мальчика! Хорошо воспитанный, с изысканными манерами и очень красивый Аллистэйр хорошо знал всех романистов прошлых веков, которых беты просто обожали. Чудо, а не выбор!

Когда, вдохновленный тем, что опекуны одобрили его выбор, Грегор привел своего жениха знакомиться с отцом, то тот бесцеремонно раскритиковал омегу сына, грубо обозвав Аллистэйра «тощей курицей и манерной фифой». Но неожиданно Грегор проявил здесь свой характер и, несмотря на протест отца, они все же расписались спустя положенное время в муниципалитете. На свадьбе со стороны жениха присутствовали только опекуны и друзья курсанты. Отец так и не появился на церемонии. Его также не было, когда родился их первенец Анджей. Один Мак-Грегор появился после рождения второго ребенка, Эмиля, и то только для того, чтобы устроить скандал. После чего отец и сын подчеркнуто игнорировали друг друга.

Из Грегора не получился военный в прямом понимания этого смысла. Помимо внешнего вида – крепкой фигуры и фамильных стальных глаз, у него ничего больше не было от альфы, он был пугливым, нервным и впечатлительным. Кроме этого, он очень боялся вида крови, и легко терял сознание даже от простой царапины. По окончании военного училища его приписали к Интендантской части, и там, как ни странно, он проявил себя во всей красе. Он был бесподобным военным логистом. Изощрённые схемы доставки грузов в дальние гарнизоны и устройство полного медицинского обеспечения в любом забытом богом уголке, снискали ему славу очень пронырливого человека.

Незаурядный ум и большая трудоспособность способствовали карьерному росту. К сорока пяти годам Грегор смог дослужиться до полковника. Он очень гордился своей карьерой, изысканным мужем и большим домом на втором уровне. Все было бы просто безупречно, если бы не дети. Эти паршивцы были дерзки и неуправляемы, совсем как дед. А ведь, сколько усилий приложено к их воспитанию! Сколько времени было затрачено, чтобы дать им достойное образование, а сколько сил положил папа Аллистэйр на алтарь их целомудрия! Ведь оградить омег от тлетворного влияния улицы и уберечь от наглых и развратных альф, разве это не родительский подвиг?