Дыши, мой друг, дыши (СИ)

Комната была погружена в тишину, все зеркала спрятались под белоснежными тканями, тусклый свет единственного включённого ночника освещал только половину пространства, а всё это разбавлялось мерным тиканьем часов, что так настойчиво пытались достучаться до разума Билла Трюмпера.

Тик. Так. Тик. Так. Тик. Так.

И так каждую секунду, исчезая в вечности, в прошлом, которое уже невозможно будет исправить никогда.

Парень невероятно медленно отвёл взгляд от яркого куска стены, с болью в сердце и с обреченными пустыми глазами, борясь с жутким желанием застонать в голос. Было невозможно сидеть на любимом диване его отца, зная, что его труп уже совсем скоро превратится в разложившийся кусок мяса.

Билл втянул в себя воздух, загоняя слёзы обратно в душу, и резко встал, быстрыми шагами направляясь к выходу из этого дома. Парень попутно схватил курку, пачку сигарет и зажигалку, вылетая на свежий воздух и направляясь подальше от этого ужасного теперь места.

Его душу, казалось, уже ничего не сможет спасти – пустота, боль, одиночество. И всё.

Он остался совершенно один в этом мире, оставленный своим ангелом хранителем, забытый в бесконечности жизней, обречённый на глобальное поражение, приближение которого он чувствовал всем своим почти потухшим сердцем.

(Саундтрек: китай - давай выключим свет)

***

Билл медленным усталым шагом плёлся по ночной улице, засунув свои руки в карманы куртки и пристально изучая асфальт под собой, словно надеясь, что его тихие шаги смогут заглушить звуки его мыслей. Улицы были пусты и одиноки – прохлада летней ночи вонзалась в его кожу, оставляя там неприятное ощущение какой-то шершавой боли.

Несколько часов, проведённые на улицах Берлина, заставляли парня слегка ёжиться от холода, только глубже засовывать руки в карманы, сильно сжимая в них свои кулаки. Ему хотелось кружку горячего шоколада и ещё одну толстую сигарету, чтобы почувствовать себя в том времени, когда ещё пару месяцев назад он сидел на кухне глубокой ночью и лечился от бессонницы, чтобы забросать себя иллюзиями, что его отец жив.

Да, это было глупо: жить прошлым, но Билл не мог один справиться со всеми навалившимися на него событиями. Ещё пару недель назад он планировал поступление в полицейскую академию – его отец настоял на этом ещё в прошлом году – и хотел параллельно начать учиться игре на гитаре, а сейчас ему совершенно не до чего не осталось дела. Наследства хватит на всю жизнь, интерес пропал, душа расколота.

А Трюмпер совершенно не знал, что нужно делать в таких ситуациях, когда безнадёжные попытки спастись исчезают в пустоте времени.

Порой мимо проскальзывала чья-то жизнь – Билл не задумывался над тем, что этот человек делает в такое время на улице, а не мирно спит в своей уютной постели с мужем или женой. Ему было всё равно. Они врятли смогли бы изменить в его жизни хотя бы маленький кусочек, частичку, которую он с радостью бы кому-нибудь отдал: нести в себе всю эту боль было просто невозможно.

Краем глаза парень видел, как исчезают позади яркие вывески магазинов и ресторанов, кафе, каких-то других заведений, словно растворяясь в прошлом. Он не останавливался, не смотрел по сторонам, почти ни о чём не думал. Было сложно и больно. Ему хотелось уничтожить любой намёк на то, что когда-то в этом мире жил Гордон Трюмпер, его отец, чтобы не поддаваться эмоциям. Билл привык всё скрывать в себе – одиночество, единственное, что помогало ему раскрыться.

Билл остановился возле фонаря, который освещал ближайшее пространство, и достал из кармана пачку сигарет. Щёлкнула зажигалка – огонь маленьким пламенем взметнулся в воздух, а едкий дым начал проворно убивать кислород в чистом ночном воздухе. Постояв несколько секунд на одном месте, парень взглянул на звёздное небо, начиная разглядывать множество ярких клякс под предводительством большой круглой луны. Красивая и слишком завораживающая картина смогла отвлечь Билла от грустных мыслей на несколько незначительных минут. Парень затянулся, выдыхая изо рта дым, чтобы тот умер за пределами его лёгких в тоске и одиночестве, забытый всеми живыми существами этого мира.

Внимание Трюмпера привлёк двигающийся луч – небольшой метеорит вошёл в пределы атмосферы. Падающая звезда. Желание.

- Вот бы мне заполнить пустоту в сердце, - прошептал парень. – Вот бы совсем немного сил, чтобы жить, - он глубоко вздохнул, наблюдая, как звезда вместе с его желанием навсегда исчезает, сгорая в атмосфере, так и не долетев до Земли, а затем развернулся и всё таким же усталым шагом направился домой, где его уже ждала пустая холодная постель.

***

Том бежал долго и упорно, не останавливаясь, пробираясь через разнообразные задворки этого города и примечая для себя, что в этих трущобах не так уж и уютно.

Сальные окна домов были плотно закрыты, пустые банки и какие-то пакеты валялись прямо на улице, неприятный запах отходов переполнял воздух, грязные стены, казалось, давили со всех сторон, но парню было на это абсолютно наплевать – всё это казалось ему раем по сравнению с одной и той же клеткой, в которой он провёл всю свою жизнь.

Наконец, он остановился и сложился пополам, упираясь руками в колени и пытаясь выровнять своё дыхание, которое жутко сбилось от этого долгого бега. Страх преследовал его с того момента, когда ключ плавно повернулся в ржавом замке его клетки – Тому казалось, что его преследуют от самого клуба, чтобы снова схватить и вернуть на положенное ему место.

Хотя, признаться, так далеко ему ещё не удавалось зайти.

Каулитц глубоко вздохнул и выпрямился, замечая, что находится в небольшом проулке, который выходил на главные улицы Берлина. Парень медленно шагнул вперёд и остановился прямо у угла, прислоняясь к стенке руками, словно маленький ребёнок, который стоял рядом с дверью, боясь выйти к гостям. Его глаза заворожено начали скользить по ночным улицам роскошного города, обрывками общей картины замечая свет фонарей, вывески разных заведений, красивые стены домов, которые он видел первый раз в жизни. Всё было куда лучше, чем он представлял себе в своих мечтах, когда ещё сидел бессонными ночами в клетке над сотнями богатых посетителей клуба.

Том поднял голову к небу и тихо ахнул: только сейчас он заметил чёрное лаковое небо с множеством ярких звёзд, которое, казалось, могло в любую секунду обрушиться на него огромным одеялом мрака. Парень заворожено наблюдал за вселенной, забывая обо всём на свете, чувствуя себя прекрасно, ощущая себя по-настоящему живым.

Вздрогнув от какого-то приглушённого звука, Том резко прижался к стене и осмотрелся по сторонам. Никого. Облегчённо вздохнув, Каулитц снова взглянул на улицы Берлина, вдруг отчётливо заметив одну единственную тёмную фигуру, которая шла по противоположной стороне улицы, медленно и безжизненно передвигая своё высокое худое тело. Том уже захотел было спрятаться и убежать отсюда подальше, чтобы его никто и никогда не смог увидеть, но в тот момент, когда яркий уличный фонарь осветил остановившегося рядом с ним человека, Каулитц почему-то передумал и начал пристально за ним наблюдать, узнавая в незнакомце отчётливые черты того парня, который помог ему сбежать. Всё в той же одежде, с той же белой полосой на груди, что начинала вселять в Тома какую-то надежду, всё с той же неприлично сильной энергией.