Начиная заново (ЛП)

На следующий день, уходя на работу, он оставляет Йена спящим, а все потенциально-опасные предметы спрятанными. Микки все еще беспокоится, но не так сильно, как раньше. Поэтому то, что случается позже, настолько его шокирует.

Он помнит, как закрывает за собой дверь и включает в гостиной свет, а потом на него обрушивается темнота.

Провалы в памяти, которые, казалось, прекратились навсегда, возвращаются. Возможно, прав был врач, к которому когда-то его водила мать, сказавший, что они связаны с психологическими травмами, а в последнее время уровень стресса в жизни Микки невероятно возрос.

Когда он приходит в себя, то обнаруживает, что сидит, скрючившись, на кровати, в левой руке зажат клочок бумаги, а правая колотит по матрасу. По щекам струятся слезы, из носа течет, а все тело сотрясает крупная дрожь. Он смотрит на бумагу в руке с недоумением и разворачивает ее, чтобы прочесть единственное слово, написанное дрожащими буквами.

ПРОСТИ

Он поднимает глаза и замечает лежащий на полу стул, шнурки, связанные вместе, ноги, торчащие со стороны кровати рядом с ним. Его взгляд медленно движется вдоль лежащего на полу тела, боясь того, что он сейчас увидит, и заранее зная, что это будет. Он издает задушенный всхлип, когда прикасается к бледному лицу Йена и его неподвижной груди. Кажется, что-то ломается внутри него, и он кричит, вцепившись в безжизненное тело Йена.

Шнурки! Как он мог забыть гребаные шнурки? Ему казалось, что Йену лучше, что он в порядке. Это не должно было случиться, это не могло случиться, не может быть, что он снова проходит через этот ад.

Он кричит и кричит, до тех пор, пока не срывает голос, а в теле, кажется, больше не остается слез. Он слышит, как кто-то громко барабанит в дверь, но у него не осталось сил, чтобы встать и открыть. Они могут выбить ее, ему по фигу.

Как это могло случиться снова? Как его жизнь может быть настолько проклятой? Он прижимается лбом ко лбу Йена, слезы снова застилают ему глаза, и все расплывается. Комната начинает трястись, становясь шире и уже, он словно проваливается в тоннель, который временами слишком мал для него, сжимаясь и вытягиваясь снова и снова, но в этот раз он знает, что это, и радуется, и молится, чтобы на этот раз он сумел спасти Йена.

***

Первое ощущение Микки, когда он приходит в себя – ему жарко, очень жарко, и что-то тяжелое лежит у него на груди. Он открывает глаза и немедленно зажмуривается из-за солнечного света, проникающего через окно. Потом слегка приподнимает голову и видит лежащую на нем веснушчатую руку. И тут до него доходит.

Воспоминание о том, что произошло, вышибает из него дух, внезапный образ неподвижного тела Йена и острая боль в груди заставляют судорожно вдохнуть воздух. Он резко садится, тело рядом с ним шевелится и переворачивается, бормоча что-то во сне. Микки ничего не может поделать со слезами, которые быстро наполняют его глаза, когда он видит, что Йен мирно спит рядом.

Это снова случилось. Он каким-то образом снова вернулся в прошлое или, возможно, он действительно сумасшедший, но ему по барабану. Если сумасшествие означает, что он может спасти Йена, вернуть его, живого и здорового, то Микки согласен сходить с ума в любое время.

Он вытирает слезы тыльной стороной ладони. Черт возьми, он превращается в какого-то слюнтяя. Тогда, в прошлом, Микки бы вызверился на Йена за то, что он делает его слабаком, но теперь он знает, что немного слез – это нормально для людей, которые знают, что такое любовь. А он теперь знает. Он знает, каково это – любить кого-то так сильно, что словно теряешь часть себя, когда его нет, и что значит быть любимым кем-то и чувствовать рядом с ним покой и безопасность. И все благодаря одному высокому, сексуальному, доброму и щедрому рыжему.

Микки нежно проводит пальцами по волосам Йена, и только сейчас замечает, что у того короткая стрижка. Очень короткая, такой у Йена не было очень давно. Насколько же далеко он ушел в прошлое?

Он осматривает спальню в поисках подсказок, но она выглядит как обычно, не считая одежды Йена, разбросанной по полу. Микки встает, надевает боксеры и осторожно открывает дверь. Кажется, никого нет. Он делает шаг в гостиную, замечает еще больше одежды и обуви на полу, поднос и несколько пустых пивных бутылок, коробку от диска «В осаде». «В осаде»… Вот дерьмо!

Микки очень хорошо помнит, когда последний раз смотрел «В осаде» с Йеном. Это была первая ночь, которую они провели вдвоем в доме Милковичей, когда Микки пригласил Йена, яростно отрицая, что это свидание. Ночь перед одним из самых худших пробуждений в жизни Микки, а это очень высокая планка.

Он быстро подбирает с пола одежду и обувь и бежит назад в спальню. Если это то самое утро, значит, есть еще пара вещей, которые он может исправить. Он трясет Йена, зовя по имени. Тот стонет и зевает, потягиваясь всем телом.

- Который час? – спрашивает Йен все еще хриплым ото сна голосом.

- Время проваливать отсюда! – отвечает Микки, кидая в него футболку. – Давай, собирай свое барахло.

Йен садится на кровати, явно разочарованный.

- Нет никакой необходимости вышвыривать меня так быстро. Если ты не хотел, чтобы я пришел, зачем тогда приглашал?

Он почти дуется, и Микки вздыхает. Время для дипломатии.

- Я хотел, чтобы ты был здесь, Йен, и все еще хочу, но мой отец может вернуться в любую минуту, так что ты должен уйти.

- Ты сказал, что Терри уехал с твоими братьями.

- Хмм… да, правильно. Но вдруг что-то пойдет не так, и они вернутся раньше? Тогда он… Я даже думать об этом не хочу. Просто собери свои вещи, хорошо? Я скоро приду в «[email protected]», обещаю.

Йен все еще выглядит обиженным, но делает, как ему сказали, быстро одеваясь и обуваясь. Когда он встает и хватает рюкзак, Микки уже полностью одет и торопливо прибирает в гостиной.

- Так… я пойду? – говорит Йен, задерживаясь у двери и глядя в пол.

Микки закатывает глаза от его предсказуемости. Он подходит к нему, и прижимает Йена к входной двери, целуя его на прощание, что быстро превращается в нечто большее, когда Йен обнимает его и притягивает к себе.

Микки неохотно разрывает поцелуй и отталкивает его.

- Иди, – шепчет он Йену в губы. – Я скоро приду.

Йен наклоняется, чтобы поцеловать его еще раз, и уходит, широко улыбаясь. Микки улыбается в ответ и закрывает за ним дверь, чувствуя нереальное облегчение.

Он быстро заканчивает уборку гостиной и кухни, удостоверяясь, что избавился от всех признаков того, что прошлой ночью здесь был кто-то еще. Наконец, он валится на кровать, изможденный всплеском адреналина.

Его голова едва касается подушки, когда он слышит, как открывается входная дверь. Он снова подскакивает на ноги и входит в гостиную в тот момент, когда там появляется Терри.

- Отец? – говорит Микки, как будто не имеет понятия, кто пришел. – Ты рано. Что-то не так?

- Твои братья идиоты! – отвечает Терри раздраженно. – Забыли половину вещей, которые нам нужны, и мне пришлось ехать за ними назад посреди ночи.

- Вот ебанаты!

- Ты должен был поехать с нами. Тебе бы это пошло на пользу, а у меня было бы на одного человека больше.

Микки быстро качает головой.

- Я не могу, отец, ты же знаешь. Я все еще на условно-досрочном. Должен ходить на работу и все дела, или они настучат на меня и отправят назад на малолетку.

- Правильно. Кучка пидоров.

- Ага. Отстой. Что ж, надо бежать. Увидимся, папан!

Он уходит до того, как Терри успевает сказать что-нибудь еще, и практически бежит в «[email protected]». Он влетает туда, вспотевший от жаркого утреннего солнца, с трудом переводя дыхание из-за бега и из-за того, что их почти поймали.

Йен выглядывает из-за прилавка и улыбается, когда видит его. В магазине только жирная тетка, стоящая перед холодильником, и высокий парень, медленно идущий по первому проходу, но кажется, никто из них не замечает Микки.

- Ты быстро! – Йен поднимает бровь. Только тогда он замечает состояние Микки и заглядывает ему в глаза. – Ты в порядке?