Черное племя. Война (СИ)

Омега не захлебывался от ненависти, вспоминая Мертена. Скорее, это было стремление, напоминавшее холодную иглу, застрявшую в голове. Спокойное, но твердое желание. Уничтожить.

========== Глава 61. Церемония усыновления ==========

Давид смог подняться с постели уже через четыре дня. Его еще шатало, но омега решил, что приступит к тренировкам как можно быстрее. Ждать он не хотел. Как и не хотел больше с кем-либо контактировать. Родители, братья, Аскольд… Все вызывали в нем приступ ненависти и досады.

Но был оборотень, с которым Давиду придется тесно общаться еще очень долго. Ингард. Омега поморщился от этой мысли. Это был папа Ланзо, бывшего жениха. Однако, на время тренировок, Давид обо всём забудет. Забудет об этом и Ингард, мальчишка знал это твердо.

Живот еще не успел уйти, но омега чувствовал, что он пуст. Иногда мальчишка трогал его пальцами, ловя себя на мысли, что ощущает себя полым кожаным мешком. И от этого становилось непривычно жутко и почему-то очень горько.

Тогда руки сами начинали искать маленькое тельце. И когда это происходило, Давид тут же одергивал сам себя, усилием воли подавляя нахлынувшие инстинкты. Он был уверен, что всё пройдет, когда перестанет болеть грудь, в которой перегорало ненужное молоко.

Когда омега вышел из шатра, намереваясь найди Ингарда, то с удивлением обнаружил, что поселение пустое. Объяснение было одним - все на каком-то празднике. Или собрании.

Давид немного подумал, как быть, но любопытство взяло верх. Щурясь на яркое восходящее солнце, он отправился к тому месту, где обычно вождь выступал перед соплеменниками, где проходили свадьбы и тризны.

Вот и теперь совершалась очередная церемония. Из-за стоящих вокруг оборотней было не рассмотреть. Давид прислушался к звуку бубна. Точно не свадьба. Но что тогда? Мальчишка стал пробираться через толпу. Соплеменники, отчего-то смущенные, расступались в разные стороны, косясь на него то ли с удивлением, то ли с насмешкой. Омега не очень понимал, к тому же, его силы были на исходе. Он слишком поторопился, встав в постели. Тело было слабым даже для прогулки по поселению.

Запах тлеющих трав ударил в нос. Давид раздвинул оборотней, стоящих впереди него и увидел… Аскольда, державшего на руках волчонка. Его волчонка. В горле сразу как-то пересохло, по спине покатился пот. Все взгляды, направленные на Давида, в эту секунду стали напоминать иглы. И только участники церемонии не замечали появления омеги.

- Альфа Алард признается сыном Аскольда, - стоя в алом одеянии, медленно произнес Энджи. Оборотень стоял напротив, держа на руках волчонка. По традиции, новый родитель был в одной белой рубахе, босиком.

“Алард” - мысленно повторил про себя Давид, понимая, что это имя его сына. Хотя, уже и не его вовсе. Омеге вдруг пришло в голову, что за все эти дни он так и не поинтересовался не только полом ребенка. Ему даже не пришло в голову его как-то назвать.

“Алард” - это было резкое слово, твердое, как кусок железа во рту. Такое имя мог придумать только Аскольд.

Внезапно перед Давидом вспыхнул образ, осознание того, что из его волчонка вырастет прекрасный, смелый воин. Такой же благородный, как и его новый отец. Эта мысль вызвала горькую улыбку. Давид вдруг подумал, насколько он сам является противоположностью Аскольду. Мальчишка почувствовал себя гнилым, слабым и трусливым. И ничего не исправить. Слишком много сделано непоправимых ошибок. Снова в голове возникла успокаивающая мысль о самоубийстве.

Давид осознавал, насколько он стал здесь лишний. Он и раньше это ощущал, но теперь это состояние будто приумножилось в сотни раз. Бессмысленным взором он видел, как Аскольд ритуально начинает кормить из кожаного мешочка волчонка, а потом, аккуратно положив его себе на колени, кладет в маленькие ручки рукоять своего лучшего кинжала. Маленький оборотень тут же хватается за оружие, хотя еще и не понимает что это такое. Однако этого достаточно, чтобы понять, что он будет хорошим воином.

Небольшое гадание, которое проводится во время ритуала наречения именем, а сейчас - усыновления. Толпа радостно взревела, а Аскольд, не пытаясь скрыть своей радости, прижал волчонка к себе.

Давид стоял, чувствуя, как опускаются уголки его губ. На него уже никто не смотрел, а, может, и смотрели, только омеге это было теперь не так уж и важно? В стороне стояли Арен и Кайлин. Оба мрачные, хотя старались этого не показать. Блуждающий взгляд омеги упал на Давида. Младший вождь тут же коснулся мужа и кивнул в сторону мальчишки. Увидев сына, Арен оскалился, но тот не смотрел на них. Он вообще никуда не смотрел, чувствуя пустоту в своем животе и боль в распирающей от молока груди. Увидев беспокойство вождей, Аскольд отвлекся от волчонка и повернул голову, тут же встретившись взглядом с Давидом.

Омега как проснулся. Внутри снова неприятно похолодело. Мальчишка почувствовал себя будто под прицелом тысячи стрел.

Лицо Аскольда исказилось от ненависти, он был явно оскорблен появлением омеги на церемонии усыновления. Альфа прижал к груди Аларда и, резко поднявшись, направился к незваному оборотню.

Давид, как затравленный зверек, смотрел на Аскольда, не в состоянии сдвинуться с места. Да и куда бы он ушел, когда сзади подпирала толпа? Оборотень видел, как гнев застилает глаза бывшему поклоннику, и что хотя в одной руке он держит волчонка, в другой блестит кинжал. К горлу подступила тошнота. Будто сквозь сон, Давид услышал крик Энджи: “Нет, Аскольд, нет”. Солнце предательски било в глаза. Доли секунды мучительно тянулись, но, за мгновение до смертельного удара, все как проснулись, сообразив, что сейчас произойдет.

Толпа смешалась, и уже чьи-то руки схватили Аскольда, не давая сдвинуться с места, кто-то придерживал волчонка, а Давид, тщетно пытаясь оставаться на ногах, почувствовал, что падает. И голос, будто с неба, - “Не смей приближаться к Аларду, еще раз увижу, тебе не сносить головы, мразь”.

========== Глава 62. Роджер ==========

Давид не мог ни у кого найти понимания. Соплеменники презрительно на него оглядывались, и при этом с одобрением - на Аскольда, который ответственно подошел к воспитанию Аларда, пытаясь совмещать уход за приемным сыном с тренировками. Каждое утро, на рассвете, альфа кормил из кожаного мешочка волчонка, укачивал, пока он не засыпал, затем быстро перекусывал сам и шел на охоту или готовиться к предстоящим битвам.

Энджи, как мог, помогал сыну. Свое мнение относительно ситуации омега решил не демонстрировать, особенно теперь, когда оно не имело никакого смысла. Внук так внук. Оборотень заменял сына, когда тот уходил на охоту и караулил колыбельную те несколько часов, пока Аскольд не возвращался. Иногда волчонок начинал пищать, тогда Энджи брал его на руки, подмывал, переодевал и успокаивал.

Давида к младенцу не подпускали, правда, он и не стремился, целыми днями проводя в своем шатре. Мальчишка лежал часами, глядя в одну точку, не шевелясь, пребывая в полнейшей прострации. Иногда к нему заходил Кайлин, но омега на папу не обращал никакого внимания. Он чувствовал себя преданным всеми.

Единственный соплеменник, с которым Давид периодически общался, был старший брат, наследник Роджер. Оставалось только удивляться, насколько братья одинаково воспринимали случившееся.

Прежде чем явиться к омеге, наследник пришел к Арену, с вызовом показывая, насколько разгневан. Это произошло после церемонии усыновления Аларда.

- Отец, - Роджер вошел в комнату к отцу, который в одиночестве точил клинок, - я хочу поговорить о Давиде.

- Говори, - Арен кивнул сыну и отложил оружие в сторону.

- Как рожденный в нашей семье волчонок оказался у Аскольда? Почему он не остался у Давида?

- Потому что он отказался от него, - сухо произнес вождь. Однако Роджер не был доволен таким ответом.

- То есть Давид не хотел его?