Второй шанс (СИ)

Голова отказывается думать, и я ощутимо прикладываюсь ей о деревянную стенку ящика. О, уже лучше. Тупая боль в затылке вырывает из коматозного полузабытья. А еще прокушенная рука ноет.

Черт.

Даже разматывать страшно.

Поднимаюсь с пола, и ноги тут же едва не складываются обратно. Цепляюсь за ящик и жду, пока станет немного легче.

Отпустило вроде. Все это время Рин терпеливо ждет, поглядывая на меня из-под длинной челки.

- Сильно больно было?

Пожимаю плечами, а перед глазами стоят изуродованное плечо и россыпь багровых полумесяцев на руках и груди. Сломанные пальцы и ребра.

Передергивает.

Да, мне было больно. Адски больно. Наверное, так всегда, когда тебя пытаются сожрать. Но не думаю, что один укус сравним с тем, что испытал ты. И, блять, все равно это не дает тебе право быть такой сукой!

Запоздало вспоминаю, что я, в общем-то, обижен и в запале свалил на прогулку. И сколько меня не было?

Двенадцать часов? Больше?

Бля… И Кеске я бросил с этим выродком.

Не найти бы его, за кишки подвешенного к люстре.

Назад. И как можно быстрее.

- Тут недалеко от главной магистрали. Не думаю, что ЭТО далеко свалило. Готов пробежаться?

Кивает.

Все еще разминаясь, подхожу к двери и как можно тише разматываю цепь. Плохо получается одной рукой, тогда две маленькие ладони отталкивают мою и справляются в разы быстрее.

Цепь с лязгом падает на пол.

Рин хватается за поручень, медлит и рывком распахивает дверь. Яркий солнечный свет бьет по глазам.

Прикрываю ладонью, быстро оглядываюсь по сторонам и срываюсь с места.

Вроде тихо, только пара тел лежит у окон. Отвратительные, расплывшиеся, кажется, у них нет четких контуров, просто куски мяса.

Полустон или рык - не разобрать. И едва-едва заметное движение головы.

Больше я не оборачивался.

Никогда не думал, что мне хватит сил для такого рывка.

Ноги несли сами.

И сейчас гудят от усталости, когда я останавливаюсь в знакомом дворике.

Краем глаза нахожу светлую макушку.

Ну же… Последний рывок. Собираюсь с духом и буквально взлетаю по лестнице.

Третий этаж, знакомая дверь.

Выдох.

Я вернулся.

***

Скрип половиц и привычная тьма коридора. Рин осторожно крадется следом.

Понимаю.

Был бы у меня такой старший брат - я бы тоже не рискнул заявиться без приглашения.

Я и сейчас как натянутая струна. Весь в предвкушении расплаты.

Но в квартире подозрительно тихо.

В гостиной горит свет. Там всегда темно из-за занавешенных окон.

Осторожно заглядываю в комнату.

И тут же меня оглушает дикий вопль:

- Акира!

Взгляд натыкается на запутавшегося в одеяле Кеске. Живого и даже не битого.

Фух…

- Рин!

Мальчишка бросается к моему другу и виснет у него на шее.

Дальше какая-то радостная болтовня, в смысл которой я не особенно втыкаю.

Обхожу комнату, заглядываю в спальню, на кухню. Пусто.

Неминуемая кара отложена…

Меня как с вешалки сняли - все мышцы разом налились тяжестью, а кисть заболела в разы больше. И холодно, знобит.

Осторожно опускаюсь на пол у радиатора, прижимаюсь спиной к теплой батарее и с удивлением обнаруживаю, что кисти трясутся так сильно, что я даже не могу размотать ошметки рукава, чтобы проверить рану.

- Да что же это… - тихо, одними губами.

Но все-таки услышали.

- Ты весь белый, Акира.

Свинцовая тяжесть наваливается. Чужие слова звучат сильно громко, немилостиво бьют по ушам, врезаются в барабанные перепонки.

Рин осторожно присаживается рядом и берет мою руку в свои. Осторожно, едва касаясь, разматывает импровизированную повязку и пытается сдержать резкий выдох. Не выходит.

Тогда я сам смотрю вниз.

Волна тошноты подкатывает к горлу.

Сильно мутит от вида окровавленного куска мяса, ранее гордо именовавшегося моей рукой.

Места укусов сильно покраснели и вздулись, отек расползается розоватыми нитевидными линиями.

- Вот черт…

Блондин, кажется, спросил что-то - угадываю, скорее, по смыслу, нежели слышу его слова.

- Аптечка в ванной.

Дальше ничего не помню. Было немного неприятно, когда антисептик пенился на ране, да и ровные тугие полоски бинтов заставляли ощущать неприятную, едва уловимую, тянущую боль.

В окоченевшие пальцы суют горячую кружку. Кажется, кофе… Странно, а я и не видел банки на кухне.

Делаю один-единственный маленький глоток и морщусь от отвратительного вкуса. Просто сжимаю кружку, чтобы согреть руки.

Как в тумане, контуры предметов едва уловимо плывут.

Негромко хлопает входная дверь в коридоре.

Ну, сейчас начнется…

Почему-то становится безумно жалко. Себя.

Шаги четкие и уверенные, низким гулом отдаются в висках.

А вот и оно. Мое наказание. Черный ужас.

Силюсь разглядеть лицо, но глаза слишком слезятся.

Очень бережно, так, словно это не простая стеклянная кружка с дрянным старым кофе, а, по меньшей мере, древняя реликвия, отставляю ее в сторону.

- Что бы ты ни собирался сделать, давай быстрее, - безжизненно и сухо, как старая выцветшая пленка, так сейчас звучит мой голос, шелестит страницами пожелтевших газет. Нет в нем ни страха, ни покорности. Одна бесконечная усталость.