Привкус мака в темноте (СИ)

А у Яна, смотрящего на опять согласно кивающего мужчину, кровь стыла в жилах. Перечисляемые полубогом пытки даже в голове не укладывались. И он всё это проделывает с людьми, а теперь хочет с ним? Просто за милосердие, проявленное к недостойному?! Чего Ян вообще полез со своим сочувствием?! Это удел Светослава быть добрым и всепрощающим, а юноша уже давно ненавидит людей! Горькая слеза от обиды сорвалась с ресниц. Губы неконтролируемо задрожали.

— Малыш… — Август победоносно выпрямился, — как видишь, он не против. А ты? Какую роль предпочтёшь?

Ян громко всхлипнул. Он вдруг ясно осознал, что полубог и не собирался его пытать подобным образом, по крайней мере, пока. Он просто преподал ему урок. Очень болезненный урок, сбрасывающий с небес на землю. Жертва здесь уже определена. И она вполне заслуживает своей участи.

Юноша пошатнулся, хватаясь рукой за голову. У него в глазах всё закружилось. Сила этого места всё ещё помогала стоять, но не сковывала. Он смог сделать шаг назад, разворачиваясь к главным участникам спектакля спиной. Не хотелось казаться слабым и говорить со слезами в голосе, и так трудно перебить возмущённое, взволнованное мычание пленника, понявшего, что его обманули и муки не отменяются. Парень гордо поднял голову, бросив все силы на придание голосу спокойствия и твёрдости.

— Я не хочу… до него дотрагиваться, — Ян сглотнул, на мгновение прикрывая веки. — Но ты делай с ним что хочешь, я больше ни слова не скажу… — снова пауза, чтобы собраться с силами. — Мне очень плохо. Пожалуйста, разреши сесть.

Образовавшуюся тишину нарушало только невнятные возражения мужчины сквозь кляп и громкий стук сердца юноши. Он ждал ответа, правильно ли понял поведение Августа.

— Ты будешь смотреть?

— Да.

Ян ответил только то, что был должен ответить, лишь бы на этот раз не вызвать настоящий гнев. Слёзы на секунду брызнули у него из глаз, но тут же были вытерты. К счастью, кресло не только удобное, но и просторное. Юноша смог с комфортом забраться на него с ногами и, свернувшись там в клубочек, посмотрел прямо. Спектакль уже в самом разгаре. У него билеты в первый ряд.

Вид, как Август наслаждается чужим страхом и беспомощностью с каждой секундой убеждал парня всё больше, что власть превратила его в настоящее чудовище, которое даже не понимает своего безумия! Он по-настоящему опасен! Придушить бы его во сне подушкой, но вдруг он тогда действительно навсегда окажется повелителем снов?! Ужас внушало абсолютно всё. Даже сладкий голос, с которым он обратился к пленнику.

— Ну что, всё как на репетиции? Или желаешь экспромт? — итальянец взялся за локоть жертвы, поднимая его руку.

Было видно, мужчина силился противостоять, но у него не было и шанса. Сила этого места управляла его телом сама.

Ян до последнего верил, что все перечисленные полубогом пытки были только для устрашения, но его вера разбилась, когда Август с абсолютно невозмутимым выражением лица выудил из воздуха пассатижи, плотно ухватил ими ноготь на большом пальце и медленно потянул его вверх, причиняя ещё больше боли из-за неспешности.

Мужчина скорчился, зажмурившись. В реальной жизни он бы уже давно потерял сознание или умер бы от ран. Но это сон… здесь его боль легко усилят и заставят жить дальше с отрубленной головой. Пленнику ничего не оставалось, как проклинать свою участь и мучиться, пока итальянец вырывал с мясом пластину за пластиной.

— Что у нас было дальше? — Август навёл пассатижи, превратившиеся в острейшие ножницы, на единственный оставшийся глаз. — Нет, зрение тебе ещё понадобится… Лучше поимпровизируем, да?

С этими словами, полубог резко оттянул верхнее веко несчастного и срезал его под дикие вопли.

Жавшийся в кресле юноша автоматически прижал ладони к своим глазам. Жуть какая! А ведь если бы итальянец не захотел его поиметь, с ним могло случиться то же самое. Когда парень рискнул снова посмотреть вперёд, Август уже отщипывал плоскогубцами пленнику мизинец на левой руке. Во время новых визгов, кляп беззвучно сменился металлической конструкцией, не позволяющей рту закрыться и больно впивающейся в кожу. Чувствуя, как его начинает тошнить всё сильнее и сильнее, юноша, периодически жмурясь и ненадолго отворачиваясь, наблюдал за поистине жестоким зрелищем. Кровь летела во все стороны, от диких криков бедняги закладывало уши, но Августа ничего не останавливало. Отпуская колкие фразы в сторону жертвы, которые никто другой не мог расслышать, он легко и непринужденно вырвал у мужчины все зубы, после чего оттянул язык и отрезал его раскалённым ножом. Если кровь или слюни попадали на его чёрный костюм, они просто исчезали, не оставив и следа.

«Не могу больше!» — Яна в очередной раз скрутило.

Смотреть на жестокость становилось абсолютно невыносимо. Однако ни он, ни люди в клетках, ни сама жертва даже предположить не могли, что всё перечисленное Августом ранее и вытворяемое сейчас — только цветочки по сравнению с последующим далее.

Завладев правой, ещё не тронутой рукой, итальянец лёгким движением ножа разрезал кожу на середине предплечья, а потом очень медленно потянул её, снимая, как перчатку, полностью, и причиняя мужчине невыносимые страдания. Следом за кожей была срезана часть мышц и сосудов, больше всего с фаланг, оголяя кости.

С рвотными позывами Ян бороться больше не мог. В глазах у него потемнело, и юношу стошнило прямо на пол перед креслом. К слову, не его одного. У Сергея также оказался слабый желудок, вот только его рот был закрыт кляпом. Рвота пошла через нос, лишая его воздуха, перемешиваясь с соплями.

Тем временем Август, вдоволь насладившись, перешёл к следующим забавам в своём списке и опрокинул мужчину на пол, вжав грудью в плитку, поставив раком. Ян уже не знал, куда смотреть. На лице вытекший глаз, на одной руке отрезан палец, на второй вообще голые кости. Трудно разобрать, где остатки одежды, а где клочки изодранной кожи. Половина тела пленника напоминало кровавое месиво. Впрочем, эта проблема быстро решилась, поскольку вся ткань начала покрываться гнилью и распадаться, в точности, как когда-то у юноши, и эти воспоминания сейчас были совсем некстати. Яна сотрясла крупная дрожь, словно он чувствовал все травмы на себе.

Внезапно у парня появился достойный повод отвлечься. Пол посередине зала вздыбился небольшой полосой. Плитки растягивались, поднимаясь всё выше, образуя овальную длинную полоску, пока совсем не отделились, превратившись в здоровенную, толстую чёрную змею. Измученный Ян, глядя, как она извивается, успел поблагодарить небеса, что сидит на кресле с ногами. Хотя, вероятно, она к нему даже не приблизится, будучи не живой, а инструментом Августа. Вот мужчине, впечатанному лицом в пол, с незакрывающимся ртом и наблюдающим за всем глазом без века, было о чём беспокоиться, если, конечно, он ещё мог это делать, а не сошёл с ума от нескончаемой боли и страха. Пресмыкающееся поползло к нему, угрожающе шипя. Она не остановилась около тела, а сунулась на мгновение головой в раскрытый рот. Вопли немого пленника раздались слишком хрипло. Он уже давно сорвал себе горло, но не кричать не мог. И Ян его прекрасно понимал. Ему самому свело челюсть, когда он смотрел, как поблёскивающая чёрной чешуёй змея, вылезла обратно, изогнулась и молниеносно укусила мужчину прямо в губы, три раза подряд. Чёрный юмор Августа — подарить жертве поцелуй со змеёй. Но юноша почти мгновенно понял, что укусы не ядовиты. Более того, пытки в самом разгаре. В отличие от пленника, он мог видеть, что готовит полубог за спиной жертвы. У того в руках появился слишком большой анальный стимулятор, похожий на пирамидку с кольцами. Такими размерами он юношу никогда не истязал. А тут, похоже, церемониться не стал. Даже смазку не взял. Её роль исполнила кровь после первого же проникновения, разорвавшего жертве задний проход.

Ян не мог этого видеть, но нутром чувствовал, что там происходит. У него самого, глядя на всё это, засвербело в анусе. Парень уткнулся лбом в подлокотник, зажимая себе уши, чтобы не слышать отчаянных хрипов и не видеть холодящую душу картину. Из всех звуков из пленника уже давно вырывались только хрипы, сопровождаемые маленьким ручейком крови, впадающим в красную лужу, уже образовавшуюся около мужчины. Неужели можно настолько содрать себе горло?