Привкус мака в темноте (СИ)

Мужчина с минуту взирал на юношу, и парню казалось, что в этих ярко-зелёных глазах с неестественными, вытянутыми зрачками, он видит свой приговор. Тем более он нарушил обещание, повернулся к телевизору.

Не прерывая молчания и судорожного дыхания Яна, Август поднялся на ноги. Юноша вжался в спинку скрипнувшего стула, желая закрыться от чудовища руками, но не в силах пошевелиться. Его словно загипнотизировали, хотя здесь, в реальности, итальянец не смог бы этого сделать. Парня парализовал его же собственный страх.

— Какой проблемный, непослушный, малыш, — мужчина склонился, приближаясь к лицу жертвы. Его изящные длинные пальцы легли Яну на виски. — Твоё счастье, что подсознание относится к моему миру.

Юноша по-прежнему не мог шевельнуться. Ему внезапно показалось, что на него наступает темнота, полностью окутывая, утягивая в свой ледяной мир, где нет света и тепла. Желая вырваться, спастись, он закричал. Закричал громко, пронзительно, но сам не услышал своего голоса. А есть ли голос вообще? Существовал ли когда-нибудь? А сам Ян? Существовал? Или всегда был частью необъятной темноты? Кажется, нет, он не принадлежит ей, поскольку она медленно отступает, покидает пространство, оставляя юношу жить дальше.

Ян громко всхлипнул, услышал себя и осознал, что прижимается к чему-то тёплому и мягкому, крепко зажмурив глаза. Его веки затрепетали и медленно открылись. Понадобилось некоторое время, чтобы понять: на дворе день, он сидит на стуле за столом, перед ним тарелка с недоеденной гречкой, а Август присел рядом, обнимая его. Тело мужчины и оказалось чем-то тёплым.

— Уже лучше? — итальянец отцепил от себя холодные пальцы.

Сильно побелевший Ян медленно кивнул. Он словно находился в прострации, с трудом оценивая, что сейчас произошло. Юноша помнил, как попросил разрешение включить телевизор, как услышал о том, что Август сотворил с грабителями, как повернулся, нарушив запрет… Должно быть, испытанное сейчас было наказанием за его поступок…

«Хоть легко отделался… — Яна пробил озноб. Он вытер мокрый лоб салфеткой, после чего припал к кружке с чаем, утоляя внезапно возникшую жажду. — Чёрт дёрнул меня смотреть в телевизор!»

Юноша и сам не понимал, зачем было это делать. Убийство парень теперь воспринимал, как нечто жестокое, излишнее, но неисправимое. Ни одной первоначальной мысли не осталось в голове Яна. Только почему-то больше есть не хотелось. Даже на еду стало смотреть противно. Да и вилки на столе он не видел.

От снова воцарившейся тишины стало неуютно, тем более, что полубог прекратил копаться в телефоне и, не мигая, уставился на парня, вероятно, чего-то ожидая. Только юноша не мог понять, чего, и старательно искал тему для беседы.

— А Светослав? Ты нашёл Светослава? — неожиданно вспомнил он о пропавшем коллеге.

— Даже не пытался. Нет стимула, — мужчина невозмутимо пожал плечами, продолжая разглядывать юношу.

— Тогда… Какой стимул тебе нужен?

Ян приготовился к какому-нибудь извращенному требованию, но итальянец промолчал, снова уткнувшись в телефон. Юноша, прерывисто вздохнув, отвернулся.

— Ешь, — раздался короткий приказ.

Яну ничего не оставалось, как, опираясь об спинку скрипящего стула, подняться и дотянуться до ящика со столовыми приборами за новой вилкой. Благо всё рядом. Еда по-прежнему аппетита не вызывала, хоть и была неплоха на вкус. Слава богу, сегодня хотя бы без шпината! Пытаться торговаться или спорить с Августом по любому поводу — только себе во вред. Утром парень уже попробовал выпросить прощение и отменить ожидающую его в скором времени порку, но в итоге чуть не заработал ещё десять ударов.

— Поедешь со мной в Италию?

Ян поперхнулся гречкой. Сначала ему показалось, что он ослышался, поскольку мужчина на него не смотрел, не отводя глаз от телефона.

— Что? — выдавил парень, откашлявшись в салфетку.

На этот раз Август поднял голову, вперившись в юношу хищным взглядом.

— Поедешь со мной в Италию? — спокойно повторил он.

А парень не знал, как реагировать. Это вообще был вопрос или приказ?!

— У меня… есть выбор? — настороженно прошептал Ян, повторно уронив вилку.

— Фактически да. Я не смогу запихнуть твоё тело в чемодан и перевезти через границу. Чего не скажешь о сознании.

Хороший намёк. Соглашайся, не соглашайся, юноша понял, что его всё равно будут иметь каждую ночь, пока мужчине не надоест. А вот насколько жёстко и болезненно — зависит сейчас от ответа. Ясное дело, ехать в чужую страну парню не хотелось. В роли питомца убийцы, способного без сожаления свернуть ему шею в любой момент — особенно. Если какая-то привязанность или зависимость от итальянца ещё копошилась в его душе, от неё хотелось немедленно избавиться, а не усугублять дело, становясь идеальной жертвой.

— У меня нет заграничного паспорта, — нашёлся он.

— Документы и виза на год делаются примерно за три месяца. Дальше продление проживания оформляется на месте.

— Но следствие по ограблению… Я ведь свидетель… в лучшем случае. Они ещё будут разбираться, почему я открыл Сергею дверь.

— Не будут. Следователь разумный человек и намёки понимает быстро. Тебя побеспокоят только один-два раза для дачи показаний в ближайшем будущем. Их посадят быстро.

Ян содрогнулся. Что-то шевельнулось в его сознании, пытаясь прорваться к мыслям, но словно потерялось в тумане.

— Я… я… не знаю языка… — последний жалкий аргумент прозвучал совсем тихо. Юноша уже понимал, что тратит время впустую.

— Я могу вложить его в твою голову за несколько ночей, как когда-то обучил Германа русскому.

— А ты сам где выучил русский? — попытка потянуть время так себе, но юноше просто необходимо было немного подумать.

— Нигде. Сомн может общаться с любым спящим, автоматически становясь носителем его родного языка. У меня такие же способности. Для меня любой язык родной. И я всё ещё жду ответа.

— Зачем я тебе?

— Хочу.

Какой исчерпывающий ответ. Ян обнял своё колено, упершись пяткой в стул. Странное влечение, испытываемое к неприличным играм Августа, его пугало. Но ещё больше пугала жестокость мужчины. Юноша будет полностью зависим от больной воли другого человека… И ладно бы человека! Полубога! И что итальянец сделает, когда наиграется? Отпустит его домой? Бросит на произвол судьбы в Италии? Или уничтожит, расчленив на кусочки? Но… разве у него есть выбор? Откажется, будет только хуже.

— Я… согласен…

Губы Августа искривила довольная ухмылка. А Яну безумно захотелось горько плакать от отчаянья. Он больше не хозяин своей судьбы. Особенно злила глупая вера, что с ним не сделают ничего плохого… Что он ещё сможет быть счастлив. Решив пойти ва-банк, парень поставил всю свою надежду на следующий ответ мужчины.

— А… ммм… — юноша с трудом собрался с духом, почти зажмурившись. — А, может… есть способ отменить скорую порку?

— Нет, — холодно ответил мужчина, но едва Ян, болезненно закусив губу, наклонил голову, добавил уже мягче. — Но, так и быть, я могу перенести её.

— А?

— Если умудришься совершить ещё одну похожую ошибку, получишь вдвойне, как ни умоляй о пощаде.

— Ты… — парень даже не поверил сразу своим ушам, — ты не дразнишь меня?

— Нужно же наградить питомца за правильный выбор, — Август, немного отодвинулся от стола, чтобы удобнее было закинуть ногу на ногу. — И так и быть, найду я твоего Светослава.

Ян, не в силах ничего сказать, только кивнул в знак благодарности. Что его ждёт, он представлял себе только примерно. Наверняка череда из разврата и страха, боли и зависимости. Но этого не изменишь. Сбежать невозможно. Он уже полностью увяз в темноте этого мужчины. Просто так его никто никуда не отпустит.

========== Часть II. Померкший свет ==========

В конце октября рано темнеет. В восемь вечера уже ничего не видно, а на неосвещённой дороге, по которой каждый день вынужден шагать Светослав, и подавно. На протяжении шести километров нет ни одного фонарного столба. Мальчик, закрыв офис «Выручай-ки», вынужден постоянно подсвечивать себе путь фонариком, чтобы видеть, куда наступает. В его верхней одежде в обязательном порядке всегда присутствовали светоотражающие полоски, иначе машины, носящиеся с огромной скоростью, могут просто не успеть заметить его.