Double spirit. Часть 3 (СИ)

ВГ только застонал, и Лео прямо увидел, как он прикрывает глаза рукой. Ну опять бред же. Какие руки, какие глаза такие у этого Внутреннего Голоса?

Да и какое его собачье дело вообще?

Так что он конечно же лизнул. В том числе еще и немного из вредности. Пусть знает свое место.

И совершенно не был готов к реакции на этот абсолютно невинный жест.

Свиридов практически подскочил в постели и мгновенно перевернулся так, что через полсекунды оказался лицом к лицу с Лео, да еще и так близко, что они почти соприкасались кончиками носа.

— Ты что творишшшь? — зашипел Алан, напоминая то ли кобру, то ли взъерошенного огромного кота. Причем сна у него не было ни в одном глазу. Вот это фокус!

— Ты разве не спишь? Какого хера? — наехал на него с разбегу Лео. В первое мгновение он растерялся, правда, но тут же разозлился. Этот урод притворялся! Нагло притворялся спящим! И даже сопел так… трогательно!

— Заснешь тут, как же! Когда тебя облапали всего, да вдобавок и обнюхивают! И еще и слюнями обмазали с головы до ног! — в свою очередь возмутился Ал. — И к тому же при этом крутятся как взбесившееся веретено!

— Я? — Лео даже задохнулся от такой наглости. — Я? Облапал?

— Ну не я же! — справедливо заметил Алан, понемногу успокаиваясь.

Он уже лежал расслабленно, и в его глазах, с огромными в темноте зрачками, заплескалось любопытство и еще что-то, что пока трудно было идентифицировать.

Свиридов был прав, он вообще аки ангел небесный себя вел — никого не трогал. Это Лео как всегда лоханулся. И именно из-за осознания этого взбесился еще больше. Идиот, надо было спокойно уйти уже давно. Всё равно сон коту под хвост.

— Ну знаешь, не нравится… — он решительно рванулся, чтобы выпутаться из теплой постели, но рука, крепко схватившая его за плечо, не дала ему и на сантиметр сдвинуться.

— Я не говорил, что мне не нравится, — проговорил Алан, глядя глаза в глаза.

Тягучим, гипнотизирующим взглядом. Таким, что у Лео тут же пересохло в горле и он судорожно глотнул, чувствуя, как дернулся кадык. Лео рухнул на прежнее место и вновь оказался нос к носу.

— Нравится… — не спросил, а растерянно, эхом, почти утвердительно пробормотал он последнее слово из услышанной им фразы и облизнул сухие уже губы.

— Конечно, — еле слышно донесся шепот до его уха.

Ухо слышит шепот, а губы чувствуют, как это «конечно» произносится. Потому что губы так близко к губам, что задевают, шуршат друг по другу. Это почти поцелуй. Только не поцелуй.

А поцелуй — вот он…

И даже не понять, кто первый. Никто.

Осторожное касание, снаружи губы сухие, а внутри так влажно и горячо. Языком — туда, вглубь, в жару, так обжигает, может быть у него и вправду температура? Но все посторонние мысли выметаются из головы словно осенние листья порывом горячего ветра. Мысли выметаются, да и мозги заодно. Правда, одна мысль всё же остается.

Лео думает, что сейчас и будет их первый настоящий секс. Не сумбурный, вихрем налетевший и поломавший ограды и смявший все смешные барьеры. Не больной, когда хочется одновременно ударить, сделать больно и чтобы он тоже отреагировал, укусил или расцарапал ногтями кожу.

А настоящий, когда они оба хотят одного и того же, когда некуда торопиться, и никто не помешает. Когда точно знаешь, что сейчас будет. И не торопишься, потому что некуда спешить. Можно целовать скулы, кончики ушей, они с маленькими такими как бы кисточками…

Можно гладить плечи и грудь, потом спуститься пониже. Чувствовать, что по твоей спине скользят горячие сухие ладони, опускаются на пояс, чуть задерживаются там и проходят дальше, трогают и гладят ягодицы, и это охуеть как здорово. Потом почувствовать под рукой подстриженную короткую шерстку.

А потом… Дотронуться до упругого, жесткого и одновременно такого нежного, словно стебель цветка…

Лео ныряет под одеяло, хотя для этого приходится выскользнуть из руки Ала, которая так же ласково перебирает его яички, тихонько трогает кончиком пальца изнывающую головку и растирает легчайшими движениями по ней смазку, её так много, что уже пятно расплылось на плавках. Ах да. Плавки, ненужная, досадная помеха. Стащить их — пара секунд. На пол.

А самому — туда, вниз, где можно языком широко лизнуть этот самый стебель и попробовать его сок на самом кончике. Потом окольцевать языком гладкую вершину. Она словно бутон нераспустившегося цветка. Ни одной складочки не пропустить, все обследовать, пощекотать узенькую щель и послушать, как на это отреагируют. Правильно реагируют. Сдавленным стоном и неразборчивым матом сквозь зубы. И еле заметным непроизвольным движением навстречу. Дааа…

А вот теперь можно и насадиться полностью, до основания, так что этот бутон упирается в глотку. И повибрировать горлом, это охуенно приятно, когда тебе так делают. Лео хочет, чтобы Алу было невероятно, чтобы вся дурь из головы рванула вниз, в член, в этот окаянный красивый стебель, а уж о том, чтобы эту самую дурь эвакуировать наружу, он позаботится. Мало того, что он умеет это делать, он еще и обожает это делать.

Особенно сносит крышу ощущение того, что ты хозяин, что ты будто играешь на музыкальном инструменте, вот только не мелодию получаешь в итоге, а сумасшедший вихрь эмоций и часть души. Она твоя. Пусть и не навсегда, пусть на короткое время, но твоя. И эти прерывистые мучительные вдохи и выдохи, эти стоны, которые он… давай, давай, пытайся, всё равно не выйдет сдержать…

И эти рыдания в самом конце, когда уже в жестком ритме, безжалостном, четком ритме, с оттяжкой, помогая рукой, доходишь до конца. Эти рыдания — они тоже твои. Алан пытается оттолкнуть его голову рукой, когда уже все. Когда осознает, что стремительно подходит, вернее подлетает к обрыву, за которым и нет ничего. Лео только смеется беззвучно, не поддаваясь, не отрываясь от игрушки, не сбиваясь с ритма, и чувствует, как парень срывается с этого обрыва, глухо рыдая и содрогаясь в крупных конвульсиях, цепляясь пальцами за пряди волос на блондинистой башке, до боли сжимая их в горстях.

А вся дурь успешно проглатывается двумя-тремя глотками, потом высасывается досуха, чтобы ни одной капли не осталось. Все. Финиш. Теперь вся эта дурь внутри Лео, теперь он такой же дурак как и Алан. Бинго. Хотя на самом деле вряд ли этой дурости внутри у Лео прибавилось. Куда уж больше-то…

====== Глава 35. Правильные вопросы и оговорочки по... ======

Лео напоследок легко прикоснулся губами к ярко-розовому, мокрому от последней капельки спермы, трепещущему холмику, вызвав тихий хрипловатый стон Ала, и рыбкой скользнул назад, к губам, по которым уже успел соскучиться. Схлестнулся взглядом с совершенно пьянющими зелеными глазами. Наполовину пьяными от коньяка, который еще не успел до конца выветриться. Наполовину шальными от только что пережитого оргазма.

Лепестки в аквамариновой радужке выделялись ярко как никогда, зрачок пульсировал, и это делало взгляд неуверенным и чуть просящим, но лепестки были точно живые. Лео вдруг, несмотря на возбуждение и раздирающее его на куски желание продолжить, которое сводило зубы и закручивалось вихрем внизу живота, вспомнил давнишнее, когда они в обнимку кувыркались по насыпи, чудом не покалечившись. И очнулись на дне оврага, в русле крохотного ручья.

Тогда у Альберта были точь-в-точь такие же чумные глаза. Почти черные от шока, неожиданности и чувства опасности. С той только разницей, что сейчас, в настоящий момент, в них жило другое, — возбуждение и жажда. Такая же адская смесь, наверное, как и у Лео. Наверняка даже. И слов никаких не надо, когда все читаешь, словно в раскрытой книге, в этих полубезумных глазах. Этот перехлёст взглядов длился секунду, а затем его прервал поцелуй, одновременно и нежный и яростный.

Спустя минуту, с трудом оторвавшись, Алан облизнул мгновенно пересохшие губы.

— Продолжай, — тихо, хрипло.

— Можно? — еще тише.

Лео уткнулся носом в ложбинку между шеей и плечом. Ладонью проводя по стриженой черной голове. Волосы под руками кололись нежными иголочками. Не увидел кивок, но почувствовал его виском.