Шепотом (СИ)

А всё оказалось так просто – успокоиться.

Почти просто. Это стоило тебе какого-то жалкого титанического усилия над собой.

Ещё одного.

Ты слышишь щелчок входной двери и долго бесцельно пялишься в темноту. Потом, повинуясь наитию, сползаешь босыми ногами на пол. Закутываешься в одеяла, будто они спасут от чего-то неизведанного, и идёшь в коридор.

Полоска света падает на Его лицо.

Образина, взбесившись, соскакивает с качелей и тянет тебя вперёд, чтобы коснуться его – спящего.

Коснуться в… последний раз.

В последний час.

Но ты в раздражении не позволяешь ей и этого.

Вокруг Него, точно снег, пепел и окурки. Всё помещение – дымное.

Дымовые змеи-драконы кружат над потолком, окутывая тебя, опутывая тебя, увиваясь и даря бесплотную ласку.

Ты почти благодарен им за это.

Пусть они тебе только снятся.

Опускаешься на одно колено – осторожно, чтобы не разронять одеял, и забираешь из его лежащей безвольной птицей руки едва тлеющую сигарету.

Она выглядит маяком и манит гипнотическим светом.

Впервые в жизни затягиваешься.

А затем безжалостно тушишь остаток о собственную ладонь.

* Есенин «Заметался пожар…»

========== Глава 25: Пепел ==========

Его глаза закрыты, и ты безумно этому рад. Не в силах отойти, присаживаешься на корточки, чтобы получше вглядеться в чужое лицо. Ожог пульсирует, как огненный шар, и вязкой тянущей болью растекается по всем ветвям вен.

Будто это твой природный ген.

И именно им ты взят в плен.

Где-то глубоко внутри образина до сих пор тушит свои подпаленные лохмотья.

Что ж, это ваша обоюдная расплата – за попытку нашаманить грозу-молнию.

Ты едва дышишь – чтобы не выдать себя, не спугнуть тот момент невесомости, где вы иллюзорно, но вместе.

Где всё так, как хочешь ты.

В это легко поверить.

Облизываешь искусанные губы и застываешь – смотришь в Его распахнутые по-оборотнически зелёные глаза.

Перед тобой Волк.

Ты почти боишься его. Но ещё сильнее желание прикоснуться к холке, запутаться пальцами в шерсти и прижать к себе это первозданное чудище природы.

Ты всегда хотел волка. Не ручного – дикого.

Чтобы он смотрел только на тебя.

Тебе бы хватило.

И ты без сомнения тянешь руку к его космам. Прикасаешься – Волк сонно вздрагивает – смотрит молча.

И в его глазах тебе видится разрешение.

Жженая рука печёт – неважно. Сейчас тебе на всё плевать.

Сейчас – только на эту маленькую вечность ты – цельный.

И этого тоже – хватило бы.

Прикасаешься губами к шее, прижимаешься к Волку всем телом и, сам оборачиваясь упырём, впиваешься в беззащитную жилку.

Густая волчья шерсть – не помеха.

Выпиваешь кровь – по капле – до дна, вбирая в себя всё то, в чём заключается твой Волк – его запах, его память, его шаг, его суть.

Отрываясь, широко разеваешь рот, пытаясь отдышаться. Ловишь прищуренный взгляд узких зрачков – чуть насмешливый, но в глубине неизменно добрый.

Добрый только к тебе и ещё к…

Потому, что сейчас это твой волк.

И так может смотреть только он один.

Он давно замер в ожидании, но ты отлично знаешь – готовый прыгнуть, чтобы сожрать всего тебя – от сердца до печени, выжирая полностью твоё нутро.

Хотя… Нет. О нет. Сначала он изведёт образину – потому-то она старается слиться с тобой до нулевого процента, опасаясь стать искалеченной в первую очередь.

Он знает о ней. Прекрасно знает.

И его демон алчно глядит из его серо-зелёных глаз.

А ты бесстрашно смотришь снизу, готовый быть сожранным, но не сломленным. Смотришь, и, как щенок, выцеловываешь его подбородок, спускаясь ниже, – к самому центру его бытия.

Ты уже испил его крови – что тебе ещё может быть нужно?

Ах да, точно – в нём тебе видится что угодно, но не прощение.

И, пожалуй, за него ты готов отдать всю свою кровь.

Секунда – ты у его ног.

Для тебя это не унижение – скорее действо, похожее на попытки дворовой псины согреться у случайного костра.

Тогда он заставляет тебя повернуть лицо и молча, одним дыханием шепчет: «Бери».

А ты лишь киваешь и, поднимаясь на колени, кладёшь руки ему, сидящему, на плечи.

Он неестественно бледен, но ведь он – волк, а значит, всё в порядке.

Сжимает руки на твоей талии – будто навсегда – и притягивает к себе. Впивается в губы, оставляя тебя безвольно повиснуть в сильных руках.

Его объятия напоминают птичью клетку, только её заложник уже не образина, а ты сам.

Щеришься, но едва Волк дотрагивается до твоей плоти – стихаешь.

– Разве ты не этого хотел? – впервые слышишь истинно волчий баритон из Его губ. Трясёшь головой. Он прикусывает и слегка оттягивает в сторону твою серьгу. – Тогда чего?

На сей раз у тебя есть ответ:

– Тебя.

– Разве я не твой? – удивляется Волк.

Снова отрицательно машешь:

– Никогда.

Волк фыркает, показывая громадные – больше, чем у тебя, – клыки.

И без всяких предисловий притягивает тебя – ближе некуда. Разевает пасть, скалится – и на его месте ты видишь настоящее чудовище, готовое без сожаления поглотить тебя целиком.

Испуганно отшатываешься – тебя подхватывают, не давая упасть.

В лунном свете слепяще блестит крестик.

Почему он не калечит Его?

Почему он обжег твою руку?

Может… чтобы ты не смог касаться?

Упираешься руками в чужие звериные плечи, с силой отталкиваешься и таки падаешь, сразу же пытаясь отползти. Доползти до дверей, скрыться за ними, прогнав к чёрту ночных подкроватных монстров.

Перекатываешься на живот. На отрыве, в панике делаешь два ползка, подтягивая тело на руках.

Дышишь-задыхаешься, когда твою руку перехватывает чужая – заламывая её за спину в захвате.

Другой скребёшь по полу, пытаясь оттолкнуться хоть ногами.

Бесполезно.

Зверь садится на твои лодыжки, напрочь сдирая все одеяла. А когда ты с шипением пытаешься вырваться или хотя бы превратиться в гремучую змею, Он просовывает свою руку под живот, вынуждая тебя стать на четвереньки. Секундой позже с холодеющим нутром ощущаешь между ягодиц узкий раздвоенный язык.

И тогда впадаешь в настоящую панику.

Вот только что-то изменить – нереально.

Его руки крепко, до синяков, сжимают твои ягодицы, Его язык – в тебе. Находит там что-то, от чего подкашиваются колени и хочется выть: и отпусти, и помилуй, и что, чёрт побери, ты делаешь.

Но затем Его ласка сменяется плотью. Толчок – без жалости, без какой-либо подготовки.

Рычащим клубком отбиваешься, а в голове голос – Его голос: «Разве не этого ты хотел?»

«Нет», – хочешь солгать, но образина в тебе, выдавая себя, ликует.

Не она ли на секунду отключает все рецепторы, оставляя негу и осознание, что по твоему бедру сверху вниз короткой сладостной каплей течёт лучшая смазка – кровь? И не она ли, руша тебя, – сначала на локти, а затем прогнув на ладони, побуждает ощущать жутчайшую, жаждущую крови мысль: «Ты мой».

Все перемешивается: ты оборачиваешься – видишь не то луну, не от отражение креста в зелёных глазах, голова кружится, всюду вспыхивают мутные огни-круги, и ты не успеваешь прорычать что-то, прежде чем широко открываешь глаза.

Ты всего лишь… просыпаешься.

Резко садясь на кровати, ошалело оглядываешься, не слишком понимая, где сейчас был: в своём сне или параллельной вселенной? С тебя стекает пот, а штаны и трусы пора выкинуть в стирку. Одеяла разбросаны, некоторые из них на полу. Там же какая-то книга с полуприкрытым названием: «…Знамение пути».

Рывком наклоняешь голову до самых едва согнутых колен, а в следующий миг, откидываясь назад, хохочешь во всё горло, срываясь до хрипа и наплевав, что Он может быть ещё здесь.

Хохочешь над своим полуобмороком, и тебе уже всё равно, ведь в голове колокольным звоном бьёт по ушам так, что шепотом вырывается вслух:

– Разве не этого ты, ха-ха, хотел?

*

Просыпаясь, отряхиваюсь от пепла.