Твой силуэт как иллюзия (СИ)

Перовская бросилась к подъехавшему такси.

— Зелёный проспект? — Водитель улыбнулся ей.

— Нет. — Настя намертво вцепилась в ручку распахнутой ею дверцы.

— Извини, красавица, но у меня заказ.

— У меня трое детей голодных дома и муж-инвалид! — Девушка выпалила первое, что пришло в её рыжую головушку.

— Эм…

— Он дебил! Гвоздей жареных может нажраться и детей ими накормить!

— А-а-а.

— Ага! Конченый вообще!

— Слушай, тут сейчас Лёвчик подъехать должен, я ему звякну, он тебя доставит куда надо.

— Я не могу ждать! Он там, может, утюг не выключил!

— Девушка, что ж ты за такого замуж-то вышла? — Перовская не поняла, что таксист просто издевается над ней.

— Он нормальным был. Я его контузила кастрюлей. — Её понесло.

— Насть, ты, оказывается, страшная женщина… — Громов подошёл к ней сзади и отцепил вцепившиеся в ручку пальцы. — Мне стоило сто раз подумать, прежде чем связываться с тобой. Мало того, что орава детей, периодически ужинающих гвоздями, когда их мамаша шляется по ночным клубам, так ещё и муж слабоумный, которого к тому же ты до этого довела. Перовская, таких, как ты, отстреливать надо.

— Твоя? — еле сдерживая смех, спросил таксист.

— Увы, — обречённо кивнул Миша.

— Сочувствую.

— Спасибо, брат.

— Громов, лапы свои убери! Отвали от меня! Скотина! — Настя тщетно пыталась вырвать свою руку.

— Парень, смотри, а то и тебя контузит. — Мужчина расхохотался. — Ой, не могу. Во даёт девка!

— На Зелёный? — К машине подошёл невысокий парень, с какой-то опаской косясь на дёргающуюся и сопящую Перовскую.

— Ага, садись.

— Девушка, вы не могли бы…

— Не могла бы! — Настя рявкнула так, что парень отшатнулся.

— Насть, не мешай человеку. У него тоже, может, жена дебильная дома и дети гвозди едят. Пойми его, тебе же это так знакомо! Прояви хоть каплю сочувствия!

— Громов, закрой свой рот! Отвали от меня!

— Истеричка. — Миша с силой дёрнул девушку на себя. — Успокойся!

— Я домой хочу! — Она вырывалась.

— Да отвезу я тебя!

— Только не ты!

— Достала! — Громов сжал девушку в объятьях, больше похожих на тиски.

Воспользовавшись моментом, парень нырнул в такси, и машина сорвалась с места.

— Уехал, — как-то обречённо пискнула Перовская и затихла.

— Поговорим, Насть?

— Не хочу.

— Зато я хочу.

— Отпусти меня.

— Только если убегать не будешь. Староват я для таких забегов. — Миша разжал руки и отступил на шаг назад.

— Староват? Чёртов малолетка. — Девушка зашипела, как змея.

— Так в этом дело? — Громов усмехнулся. — Тебя не особо это волновало тогда.

— Я была пьяной!

— Баба пьяная… — Блондин даже договаривать не стал, заметив по покрасневшему от ярости лицу Насти, что этого и не требуется.

— А ты чем думал?!

— Показать? Или тогда успела хорошенько рассмотреть?

— Придурок!

— Не перекладывай всю вину на меня. Это так по-детски.

— Ты мог бы остановить меня!

— Как? Ты, видимо, не в курсе, но твоей настойчивости в некоторых вопросах просто невозможно сопротивляться. Я не смог. Умеешь убеждать…

— Скотина!

— Ты правда ничего не помнишь? Обидно, знаешь ли. Рад, что хоть основное не забыла. — Громов почесал затылок. — Ты попросила какое-то время не трогать тебя, я не трогал, но сегодня… Почему ты сбежала? Вроде сама говорила, что это всего лишь случайность. Мол, с кем не бывает.

— Для тебя всё так просто?

— Зачем усложнять?

— Ты урод, Громов. Самый настоящий.

— Да? Многие не согласятся с тобой.

— Мне плевать. У тебя хоть какие-то моральные принципы есть?

— Снова пытаешься свалить всё на меня? Браво, Перовская. Браво.

— Точно… С тобой бессмысленно говорить об ответственности. Тебе же по боку, на кого влезть.

— Не сказал бы. Я весьма разборчив, Настюшка.

— Меня тошнит от тебя.

— Я подожду, пока ты проблюёшься, а потом поговорим. — Миша скрестил руки на груди. — Начинай. Не будем затягивать.

— Козлина!

— Тебе не надоело? Ведёшь себя как обесчещенная княжеская дочка. Прошли те времена, солнце. Я с тебя силой шмотки не сдирал, так что завязывай с этим концертом. Извинений не будет. Это уже случилось. Всё, что мы можем, — решить, как быть дальше. Хотя, по-моему, тут и решать особо нечего. Сомневаюсь, что в тебе вдруг вспыхнули высокие чувства и ты жаждешь получить ободок на палец.

— Нет уж, хватит с меня. — Настя скривилась.

— Так и думал. Может, тогда не будем делать из случившегося трагедию? Было и было. В жизни всякое случается. Мне всегда нравилось общаться с тобой. Не хотелось бы терять это из-за какого-то недоразумения.

— Всё просто, да?

— Нравится же вам, женщинам, всё усложнять. Зачем? Чего ты хочешь, скажи? Будем игнорировать друг друга? Детский сад.

— Нет, но…

— Что? — Громов вздохнул. — Обязательная программа, да? Покапризничать, поломаться, покорчить из себя жертву. Класс. Насть, я реально был о тебе лучшего мнения. Ты ведь не во мне разочаровалась, а в себе, но не можешь смириться с этим. Поверь, ничего страшного не произошло.

— Потрахались и забыли? — Перовская усмехнулась.

— Почему нет? Или обязательно нужно соблюсти все традиции: повстречаться, бродя за ручку под луной, признаться друг другу в любви до гроба и, один чёрт, трахнуться?

— Тебя послушать, так вообще париться не стоит.

— А кому от этого легче? Будем грызть себя? Посмотри на Славика с Женькой.

— А что с ними?

— Они неплохо оттягивались прежде, но, как видишь, это не мешает их дружбе сейчас.

— А Олег знает? — Настя застыла.

— Да. Просто у всех них хватило мозгов оставить прошлое в прошлом.

— Не понимаю…

— Ты, оказывается, такая замороченная. Перовская, будь проще. Прекращай играть в догонялки. Никому из нас это не нужно. — Миша улыбнулся. — Ничего не изменилось.

— Не уверена.

— Дурочка.

Ублюдок, эгоист, бабник, циник… Привычка. Никого не интересует, что творится в твоей душе. Никто не поймёт, что ты чувствуешь на самом деле. Всем плевать. Ты просто должен быть тем, кем тебя хотят видеть. Обходительный подонок. Обаятельная мразь. Не ярлык. Клеймо.

***

Лёня стоял перед железной дверью, задумчиво разглядывая её чёрную шероховатую поверхность. Странное чувство волнения. Почему? Что-то не давало покоя. Что-то было не так, как всегда. Но что? Вздохнув, он нажал на звонок.

— Лёнечка. — Олег вырос перед ним подобием божества. Красив зараза. Хорош до неприличия.

— М? — Костенко выгнул бровь в удивлении. Слишком уж приторные интонации в голосе парня смутили его. Задумал что-то гадёныш. Или натворил.

— Проходи.

— Ага.

— Лёнечка пришёл? — Женька выглянула из кухни в коридор. — Мы стол накрыли, давай быстрее.

— Кто готовил? — тут же спросил Лёня, разуваясь.

— Я. — Смирнов сдержал понимающий смешок.

— Отлично. Значит, травить не будете.

Отдав в руки подозрительно обходительному Олегу пиджак, Костенко нахмурился: червь сомнения уже выгрыз ему добрую часть внутренних органов.

— Ты проходи, садись за стол, пока всё горячее. — Копейкина вела себя не менее подозрительно, чем её парень.

Лёня сел на стул, вытянув под столом ноги и скрестив руки на груди.

— Ну? — Он посмотрел на суетящуюся парочку.

— Лёнь, жаркое великолепно. — Женя метнулась к плите.

— Ага, — мужчина усмехнулся, — вредно жрать на ночь.

— Олег старался!

— Что ж, сделаю исключение.

Уже минут через пятнадцать терпение Леонида затрещало по швам. Семейная идиллия, мать её. А ещё больше похоже на возвращение хозяина домой, где верные слуги готовы броситься выполнять любую его просьбу.

— Молодёжь, ничего сказать мне не хотите? — Он поддел вилкой кружочек огурца, отправил его в рот и так громко хрустнул, что Копейкина сглотнула.

— Хотим. — Смирнов натянуто улыбнулся. — Выпьем, может?