Твой силуэт как иллюзия (СИ)

— Да, — кивнул Опальский. И по его взгляду Динияр понял, что они говорят о разных вещах.

— Я тебя хочу. Без шуток. Хочу, — вымученно, устало, но спокойно.

Тарас в одно мгновение как будто стал меньше: втянул голову в плечи, опустил глаза, сжался и затих. Хайруллину поплохело от его вида. Такое ощущение, что он старшеклассник, затравивший малолетку. Он поднялся.

— Я домой.

Как давно он по-настоящему не выходил из себя? Выдержка дала трещину. Да что там трещину! Разлом. Крах. И из-за кого? Бред. Ерунда.

Он вышел в коридор, обулся, накинул пиджак, пнул от досады ложку для обуви и щёлкнул дверным замком. Самое паршивое, что он снова придёт. Сам. Без звонка. Придёт и будет сидеть на этой чёртовой кухне с чашкой кофе в руке и смотреть, как Опальский копошится в холодильнике, бормоча под нос что-то. Разве что теперь откровенно будет говорить о своих желаниях. Теперь уже всё равно. Пути назад нет. Хватит с него этих игр. Варианта всего два. Третьего не дано.

Закрывая за собой дверь, Динияр услышал приближающиеся по коридору быстрые шаги.

— Подождите! — Тарас выскочил в подъезд, распахнув не успевшую захлопнуться дверь, и едва не прибил ею гостя, в последний момент отскочившего в сторону. — Вы ключи от машины забыли! — В его руке была зажата связка. Костяшки пальцев побелели от напряжения. Он сам был напряжён до предела. — Ключи забыли, — тихо повторил он и поднял взгляд от пола.

У Хайруллина в горле пересохло. Сколько смешанных чувств было в этом взгляде! Но он уловил главное для себя. Вот оно!

— Забыл, ага.

Они стояли напротив друг друга, сцепившись взглядами, как противники перед схваткой.

— Вот. — Опальский вытянул вперёд руку с ключами, сглотнул, замер, а потом опустил её. Как-то странно улыбнувшись, он убрал ключи в карман тренировочных штанов и, не отрывая взгляда от Динияра, отступил назад, в квартиру. Решение принято.

Хайруллин усмехнулся и вошёл следом, с грохотом захлопнув несчастную дверь. Пути назад действительно больше не было.

И всё-таки он не ждал от Тараса многого. Как-то сложилось в голове, что его трепетная принцесса подтормаживает во всём. Не угадал. Ошибся так, как, возможно, ещё никогда не ошибался.

Когда его с силой вжали в стену, Хайруллин только и успел, что охнуть, а потом он просто захлебнулся. В эмоциях, в удивлении, в шоке, в ощущениях. Его губы кусали, сминали, а по телу шарили отнюдь не скромно. Рыжее недоразумение как с цепи сорвалось. И чего, спрашивается, они так долго оттягивали неизбежное?

Опальский буквально рухнул на колени с слышимым бряканьем костей и, вцепившись пальцами в собачку на молнии, с визгом потянул её вниз. Динияр издал восхищённый вздох: а принцесса та ещё шалунья! Его брюки были быстро стянуты на бёдра вместе с трусами. Холодные пальцы прикоснулись к вялому члену: это не порно, где стоит ещё до начала съёмок так, что впору гирю вешать, — это жизнь, где двое хотят друг друга, возможно, и до безумия, но не как неопытные подростки, которым достаточно картинки с голыми сиськами, чтобы испачкать бельишко.

Тарас без лишних слов и движений приступил к делу: облизнул член и глубоко вобрал в себя, втягивая щёки и причмокивая. Он испытывал откровенное удовольствие и не скрывал этого, издавая мычащие стоны. Хайруллин даже затылком о стену стукнулся, когда Опальский заглотил уже возбуждённый член до основания, уткнувшись носом в жёсткие лобковые волосы. Вот это талантище!

Тарас мучил его: заглатывал до упора, позволяя головке чужого члена биться в самое горло, а потом отступал, полностью выпуская ствол изо рта, чтобы почти мгновенно снова заглотить его, пережимая пальцами у основания. Динияр, плюнув на всё, запустил пальцы в рыжие лохмы, сжал их и задвигался сам, быстро, ритмично, толкаясь до конца и кайфуя от сдавленного кашля уже почти состоявшегося любовника. Он кончил, крепко прижав к себе голову Опальского. Ничего, судя по всему, принцесске подобное на раз плюнуть.

Позволив Тарасу наконец отстраниться, Хайруллин посмотрел вниз на бледную, но довольную физиономию с поблёскивающей на губах и подбородке слюной, перемешанной со спермой. Пошло. Грязно. Но не отвратительно. Нет, не прекрасно — в пошлости нет ничего прекрасного, — просто так, как и должно быть. Это секс. Секс — физическое наслаждение, а не эстетическое.

Динияр сполз по стене, плюхнувшись голым задом на пол. Только вот останавливаться на этом они не собирались: Опальский дёрнул мужчину на себя, заваливая их обоих. Хайруллин лишь усмехнулся, оказавшись сверху, и поцеловал Тараса в губы без какой-либо брезгливости. Глубокие мокрые поцелуи, сплетающиеся руки, шорох одежды, треск разошедшейся по шву на плече под натиском сильных рук футболки Тараса, стук отлетевших в сторону ботинок Динияра — они сдались своему желанию.

Хайруллин, почувствовав повторное напряжение в паху от их откровенных тисканий, откатился в сторону и стал снимать с себя измятую одежду. Опальский ошарашенно таращился в потолок, будто и не собирался продолжать, но вдруг в одно мгновение подскочил и разделся так быстро, что Динияр не сдержал смешка. Принцесска на поверку оказалась той ещё оторвой.

У Тараса тряслись руки. Предложить ему переместиться в спальню Хайруллину показалось невозможным: никуда не пойдёт, набросится здесь же. Мужчина расправил свой пиджак и толкнул на него любовника — не кровать, но и не холодный пол. Хотя им было уже плевать — они видели и чувствовали лишь друг друга.

Опальский был нетерпелив: снова потянул на себя Динияра, раздвинув ноги, сжал его бёдра своими, стиснул руками ягодицы, двинулся вперёд и протяжно застонал.

Чертыхнувшись, Хайруллин вырвался из захвата и пошарил рукой по полу в поисках своих брюк. Вытащив из кармана одинокий квадратик, всегда наготове ожидающий, когда его используют, он надорвал упаковку, покосившись на уплывшего куда-то далеко Тараса. И кто же знал?..

Раскатав латекс по члену, он навис над Опальским, упершись ладонями в пол по обе стороны от его плеч. Тарас шире раздвинул ноги, высоко задрав их и полностью раскрывшись, бесстыже, развратно и притягательно.

Туго. Первое, что промелькнуло в голове Динияра, когда он входил в раскрывшееся для него тело. Туго до боли в первые секунды. Пожалуй, стоило использовать смазку или хотя бы растянуть партнёра. Ни один из них не подумал об этом. И не один из них не остановился. Тарас сам попытался двинуться, но в таком положении это было довольно затруднительно. Хайруллин входил, придерживая член рукой, а другой едва удерживал себя на весу. Войдя до конца, с глухим стоном он повалился на любовника. Передышка. Несколько секунд. Опальский часто дышал и постанывал, поглаживая ладонями широкую спину Динияра. Он привыкал.

Хайруллин снова приподнялся и начал двигаться, медленно, тягуче, чувствуя, как член входит всё легче. Толчки становились глубже и размашистее. Звонкие шлепки, хлюпающие откровенные звуки, глухие стоны — ничего необычного. Действие, известное с древних времён.

Опавший после болезненного проникновения член Тараса вновь напрягся, зажатый между двух тел. Рыжие прядки липли к вспотевшему лбу, над губой выступила испарина, Опальский дышал как загнанная лошадь, вжимаясь в жёсткий пол с каждым глубоким толчком. Чужой пиджак был слабой преградой. Лопатки ныли, спина и таз гудели от напряжения, но было хорошо. А когда хорошо, можно и потерпеть. Оно того стоило.

Он пытался двигаться навстречу, хотя было неудобно, сжимался, выдавливая из партнёра хрипы и стоны, оглаживал вспотевшую спину и плечи, спускался к ягодицам и сминал их.

Динияр чувствовал, что на пределе. Слишком долго хотел. И совсем недавно уже кончил, когда любовник едва душу из него не высосал. Через член. И такое бывает. Много талантов на Руси…

Он дёрнулся ещё несколько раз и со стоном опустился на Опальского, переводя дыхание. Он был приятно обманут. Как с малолетней шалавой: вроде девочка девочкой, ребёнок ещё, а жару даст…

Выйдя из Тараса, Динияр встал на колени и, обхватив пальцами скользкий от естественной смазки член любовника, стал дрочить ему. Опальский что-то невнятно простонал и сам принялся толкаться в ладонь Хайруллина, высоко вскидывая бёдра. Кончил он обильно, выгнувшись и хрипло простонав. А потом затих. Лежал с широко разведёнными ногами, приоткрытым ртом и пустым взглядом. Лежал и молчал. Но Динияр ни секунды не сомневался, что им обоим было хорошо. Достаточно хорошо, чтобы повторить. Не раз и не два.