Твой силуэт как иллюзия (СИ)

Сейчас он был необходим ей. С остервенением выдернув наушники, Хайруллина набрала номер друга.

— …

— Привет. Ты занят?

— …

— Можно я приеду к вам? Я не буду мешать, просто посижу в уголке и послушаю.

— …

— Нет, всё хорошо. Давно не слышала вас живьём, вот и всё.

— …

— Скоро буду.

Наверное, дорогу до студии, где репетировала группа Марека, Сабина могла бы пройти пешком с закрытыми глазами из любой точки столицы. Есть места, которые притягивают тебя необъяснимой силой. И она давно стала своей в этом месте.

— Всем привет! — Хайруллина водрузила на белый журнальный столик увесистый пакет.

— Богиня! — щуплый рыжик Виталик первым зашуршал полиэтиленом. — Как дела? — он торопливо разорвал упаковку любимых чипсов и тут же громко захрустел.

— Всё отлично.

— Привет, красотка, — Сергей, брюнет с фарфоровой кожей и с густо подведёнными чёрным глазами, потрепал её по волосам и достал из пакета купленное специально для него овсяное печенье.

— Здравствуй, Сабина. Спасибо, — всегда спокойный, вежливый и весьма скромный невысокий блондин Андрей помахал в воздухе коробкой томатного сока и удалился в дальний угол. Он всегда отсиживался там в перерывах с какой-нибудь книгой.

Марек молчал. Смотрел на ребят и молчал, откинувшись на спинку обитого белой кожей дивана.

— Привет, — девушка сама подошла к нему и протянула его любимый молочный шоколад.

— Ага.

— Всё в порядке?

— Угу.

— А Марек нас кидает, — несдержанный Виталик широко улыбнулся. — Знаешь, как ему подфартило? Он уходит к Адомайтису! Завтра даём интервью последнее вместе. Вот такие пироги.

Хайруллина поражённо замерла и обвела взглядом всю четвёрку. Как же так? Они на самом пике, их обожают, боготворят, засыпают премиями…

— Да всё нормально, — Сергей пожал плечами. — Любой из нас поступил бы так же. Адомайтис — это Адомайтис. Это не херня, которой занимаемся мы. Поверь, как только выпадет шанс, мы все свалим из этого балагана. Я обожаю клавиши, Виталька — первоклассный ударник, а в руках Андрюхи гитара визжит, как самая страстная баба, но кого это волнует? Нам дали текст, врубили фанеру и… Ты же понимаешь. Мареку реально повезло, и мы рады за него.

— Марек, мы уже говорили тебе, — подал из угла голос Андрей, — ты не предатель. Не упускай свой шанс. Мы все вырвемся отсюда следом за тобой.

— Да всё я понимаю, просто тошно. Столько прошли вместе! — Новак ударил кулаком по колену.

— Это не повод топтаться на месте. Нужно идти вперёд.

— Андрюха дело говорит, — Сергей кивнул. — Здесь мы всё равно долго бы не протянули. Придут другие, молодые и красивые, а мы отправимся в утиль.

— Марь, ты уже дал согласие, чего теперь сопли разводить? Знаешь, если бы ты отказался, я лично набил бы тебе рожу, — рыжик погрозил другу кулаком. — Сабин, хоть ты ему скажи, чтобы ныть перестал!

— Марек, наверное, ребята правы…

— Знаю. Но мне жаль, что они останутся.

— Ты недооцениваешь нас, — Сергей усмехнулся. — И мы вырвемся, просто позже. С тебя простава, дружище! Это ж, мать твою, сам Янис Адомайтис! Он почти Бог, понимаешь? И то, что он заметил тебя, букашку мелкую, нереально круто.

— Сам в шоке. Сабин, — Новак покосился на подругу, — мы для тебя сыграем. По-настоящему, от души.

— Только за, — Виталик рванул к ударной установке, которая в этом месте была лишь для виду, как и остальные инструменты, пришедшие бы в негодность без трепетного ухода ребят.

— Вы всё равно лучшие, парни… Обожаю вас.

Хайруллина плакала. Тихо, беззвучно, не отрывая взгляда от ребят, почти не вслушиваясь в музыку, не обращая внимания на медленно сползающие по щекам слёзы. Это были слёзы прощания, но не отчаяния. Она верила в них. В каждого. Талант не умрёт, не исчезнет, не испарится. Он навсегда останется.

Огненно-красные волосы Марека падали на его лицо при наклоне головы. Не по-мужски? Да кого это волнует, если ему чертовски идёт? Сабина улыбнулась, разглядывая друга. Красив. Нереально красив. Будто из другого мира, сказочного, идеального. Неудивительно, что женщины всех возрастов от детсадовских принцесс и юных нимфеток до дамочек в самом соку и пожилых ценительниц мужской красоты млеют от него. Новак никогда не отказывал себе в развлечениях. Не без разбора, конечно, но и без каких-либо ограничений. Он брал то, что заслужил. Бабник? Мог себе позволить.

Девушка представила его и Адомайтиса рядом: мир сойдёт с ума. Их совместная фотосессия могла бы произвести больше эффекта, чем любые наркотики.

Тем не менее она понимала, почему Женя Копейкина вернулась к Олегу. Любовь не знает логики. Любовь не знает чужого мнения. Любовь просто есть.

— Что случилось? — Марек сел возле подруги.

— Ничего.

— Врёшь.

— Вру.

— Он?

— Да.

— Саби, ты жестокая и глупая женщина, знаешь? Ты должна была без памяти влюбиться в меня ещё очень-очень давно. Вместо этого ты втрескалась в очкастого неудачника. Я себя ущербным прямо чувствую, — Новак хохотнул.

— Я люблю тебя.

— Это не то.

— А ты хотел бы…

— Нет, — Марек оборвал её, махнув рукой. — Нет. Ни за что. Просто… несправедливо, что ли, — он широко улыбнулся и потрепал девушку по волосам. — Тогда даже обидно было. Всегда я и только я, а тут… Глупый был, мелкий.

— У тебя миллионы поклонниц.

— Человек становится жадным, когда получает слишком много от жизни. И заканчивается это хреново. Посмотри на Яниса. Великолепный Адомайтис едва не сломался из-за женщины. Хотя нет, такие не ломаются. Или он просто умело играет. Я мало общался с ним, а верить нашей прессе разучился давным-давно.

— Эта женщина, — Хайруллина тускло улыбнулась, — умеет покорять.

— Всё ещё переживаешь из-за его привязанности к ней?

— Она его богиня. Это больно.

— Видел её фотки… Ничего особенного. Правда, не знаком с ней лично.

— Она действительно интересная. Я признаю это. Признаю, но не принимаю.

— Ревнуешь?

— Да. И боюсь. Он никогда не разглядит никого за ней. Он видит только её, а остальные всего лишь фон. Сейчас у него, кажется, появился интерес к однокласснице, но вряд ли это далеко зайдёт. Его богиня не знает конкуренток.

— Саби, будь немного увереннее в себе. Или заканчивай страдать и найди себе нормального парня, а не придурка, таскающегося за женщиной своего родного брата. Он чудила, правда. Хочешь, познакомлю тебя с кем-нибудь?

— Избавь меня от зазвездившегося сброда.

— Обижаешь.

— К тебе и к ребятам, — Сабина кивнула на парней, оживлённо обсуждающих что-то возле ударной установки, — это не относится. Вы мои друзья.

— Тогда найди обычного. В школе приглядись. А сосед твой?

— Тихомиров? Издеваешься?!

— Рассматриваю варианты. К тому же твоему придурку полезно поревновать. Может, шевелиться начнёт.

— Не начнёт. Я просто друг. Так было, есть и будет.

— Дура ты.

— Может.

— Саби, я ведь поговорить хотел… Янис предлагает после первого соло записать дуэт. Желательно с неизвестной исполнительницей. Хочет свежак. Я подумал о тебе.

— С ума сошёл?

— А почему нет? Саби, просто попробуй. Хватит плыть по течению, греби лапками шустрее и поворачивай против. Жизнь одна, нужно попробовать всё.

— Я…

— Ты ведь ещё не определилась, чего хочешь, так почему не рассмотреть как вариант это?

— Да кому я нужна?!

— Мне. И этого достаточно. Я знаю, на что ты способна. И лучше тебя нет никого.

— Я не уверена.

— Просто попробуй. Вдруг это то самое, что тебе нужно.

— Брат будет против.

— Ой, кому ты рассказываешь! Когда Динияр отказывал любимой сестрёнке?

— Да, но…

— Перестань бояться. Я не прошу многого. Встреться с Адомайтисом, покажи ему, что можешь. Уверен, он увидит то же, что вижу я. Разве ты не говорила когда-то, что мечтаешь петь вместе со мной?

— Нашёл что вспомнить! Я в детстве кем только не хотела стать.