Потрясти сахарное дерево (ЛП)

— Давай, цыплѐнок! — крикнул я.

Я поплыл к глубокому краю. Он отправился следом, потащил меня назад.

Началась неразбериха. Он топил меня. Я топил его. Мы буянили. Затем принялись

поднимать Ноя и подкидывали его так высоко, как могли. Он брызгался в воде и

смеялся от удовольствия. Снова и снова, мы подбрасывали его, Джексон усмехался,

97

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

Ной гудел и кричал, а я влюблялся в этих двух мальчишек слишком сильно, чтобы

знать, что с этим делать.

Затем я услышал вой квадроцикла.

— Подожди! — воскликнул я, поднимая руки вверх, чтобы создать тишину.

Врррр!

— Вот чѐрт, — сказал я, спеша к берегу.

— Что? — крикнул Джексон.

— Это мама. Не дай ей тебя увидеть! У неѐ будет чѐртов инфаркт.

Я как можно быстрее поплыл к берегу, но она приехала к месту лагеря раньше,

чем я успел надеть шорты. Она хорошо разглядела моего Вилли и была в ярости.

Ной счастливо закричал:

— Баба!

Он побежал к ней с широкой улыбкой, вместо одежды.

Где твоя одежда? — сердито поинтересовалась она.

Он пожал плечами.

Я поспешно натянул свои шорты, схватил шорты Ноя и помог ему одеться.

Джексон оставался в воде, присев, чтобы спрятать свою наготу, как Адам в

Эдемском саду.

— Чем вы занимаетесь? — требовательно спросила мама, глядя на меня.

— Купаемся нагишом, мама, — сказал я.

— Вилли, у вас рядом ребѐнок!

— Не думаю, что его это сильно заботит.

— Что подумают люди?

Я довольно тяжело вздохнул.

Мы вчера вечером поймали три рыбы, — прожестикулировал ей Ной.

Иди поиграй, — жестами показала она, с лицом, полным злости.

Он нахмурился.

— С тобой у меня ум за разум заходит, Вилли, — сказала она, глядя на меня

тяжѐлым взглядом.

— Это просто купание нагишом, мама.

— Мне плевать, чем ты занимаешься, когда делаешь это один, но не вовлекай в

это своего ребѐнка. Что с тобой не так? Этот мужчина может быть педофилом! —

последнее она сказала очень тихо.

— Я в этом сомневаюсь.

— Я не хочу, чтобы ты подвергал моего внука этому... образу жизни. Я не приму

этого. И уж точно не на моей территории. Одному Богу известно, что еще ты

демонстрируешь моему внуку.

— Он и раньше видел мой член, мама.

— Для тебя это шутка, Вилли?

— Не уверен, что в этом есть что-то большее.

— У тебя нет никакого стыда?

— Я преодолел его.

— Ты невозможен!

— А ты нервная ханжа. Но спасибо, что заскочила.

— Я знаю, что вы с Билли приезжали сюда купаться нагишом, когда были

детьми, — сказала она, в еѐ голосе звучал намѐк на то, что в этой истории есть нечто

большее.

— И что? — спросил я, хватая наживку.

— Тебе когда-нибудь приходило в голову, что, может быть, из-за этого ты сейчас

такой испорченный?

98

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

— Я гей потому, что ходил купаться нагишом с Билли, когда нам было по десять

лет?

— И ты видел вещи, которые, может быть, тебе не следовало видеть...

— Я видел пенис Билли. Ничего себе! Да, это причина того, почему я гей. Я

увидел маленькую пи-пи своего брата, и зажегся огонь.

— Правильно, издевайся надо мной, как делаешь всегда.

— Если это правда, мама, почему Билли тоже не гей? Он видел мою пи-пи. Мы

спали в одной комнате, пока росли. Не похоже, что на него это сильно повлияло.

Иисусе, мы вместе принимали ванну!

— Некоторые дети могут с этим справляться, — чопорно заявила она. —

Некоторые — нет. Для некоторых детей это очень травматично.

Я не хотел этого, но рассмеялся ей в лицо.

— Посмейся, — сказала она. — Ты будешь смеяться всю дорогу до вечного ада.

Но будь я проклята, если ты утянешь моего внука с собой.

— Ты сумасшедшая, мама. Видела бы ты, какая ты смешная.

— Я очень серьѐзна.

— О, я это знаю. Поэтому и смеюсь.

— Я устала от того, как ты высмеиваешь нашу религию!

— Разве я это делаю?

— Вся твоя жизнь — это глумление над нашей религией, Вилли.

— Мне следует на это надеяться, — серьѐзно сказал я. — Нужно жить свою

жизнь так, чтобы священник не спал по ночам, вот, о чѐм я говорю.

— Ты не дослушал до конца, — поклялась она, тыкая пальцем мне в лицо. —

Если бы твой отец, упокой Господи его душу, был всѐ ещѐ жив...

— Что ж, спасибо Богу за малые благодати.

С еѐ губ с пыхтением сорвался пропитанный злобой воздух, когда она

развернулась и зашагала прочь.

Глава 37

История моей жизни

— Надеюсь, это не станет сценой одной из твоих книг, — сказал Джексон,

ссылаясь на визит моей матери.

Мы сидели на камнях и рыбачили. Я бренчал на гитаре, пока мы ждали поклѐвки.

Ной смотрел на воду с крайней серьѐзностью, будто мог одним взглядом заставить

рыбу клюнуть на его крючок.

— Я могу придумать более интересную историю, — сказал я. — Похотливый

отец-одиночка встречает горячего медбрата из далѐкой, дикой, голубой страны Янки.

Они целуются на берегу реки. Они влюбляются, усыновляют восемь детей и

становятся первой парой в штате Миссисипи, которая заключает законный однополый

брак. Это могло бы сработать.

— И всѐ это из-за купания нагишом?

— Мне пришлось бы добавить, что у медбрата добрые глаза. Не с прищуром и

насмешкой. Не дерзкие и похотливые. А добрые глаза. Как будто он добрый человек.

Ещѐ у него гладкое, сексуальное тело, словно он часто делает приседания или что-то

ещѐ, для чего писатели слишком заняты. Ещѐ у него потрясающий член. В общем и

99

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

целом, он выглядит так, будто мог бы быть атлетом в какой-то другой жизни, одним из

тех греческих парней, которые бегали голыми на первых Олимпийских играх.

— А что бы ты сказал о похотливом отце-одиночке?

— Я бы сказал, что он был немного не в порядке. Одинок и в поисках чего-то,

что, кажется, не мог найти. Всѐ, к чему он прикасается, превращается в дерьмо. Он

саркастичный, потому что постоянно злится. Но на самом деле он не знает, на что

злится. Ему почти тридцать три, и его это пугает, потому что он чувствует себя

неудачником. Всѐ, что у него есть, — это его ребѐнок, но у этого ребѐнка много

проблем со здоровьем, и иногда он немного устаѐт от заботы о нѐм, но никогда не

признается в этом, так что...

Я замолчал, чувствуя, что сказал слишком много.

— Может быть, медбрат тоже одинок, — предположил Джексон. — Может быть,

он искал кого-то, с кем провести свою жизнь, состариться, кого-то, кого можно

уважать и оберегать. Может быть, он чувствует, что никогда не встретит правильного

человека. Может быть, он вроде как сдался, но затем однажды встречает красивого

мужчину, отца-одиночку... и что-то происходит, а затем они влюбились, заключили

однополый брак и жили долго и счастливо.

— Это было бы действительно интересно, — признал я.

— Каковы шансы, что такая история сбудется? — спросил он.

— Ты упустил часть о восьми детях.

— Разве?

— Это самая важная часть. Ты не хочешь детей?

— Я никогда не думал об этом.

— Я всегда хотел больше детей.

— Почему бы тебе не усыновить кого-нибудь?

— Сначала мне нужно выйти замуж, найти хороший дом и устроить карьеру,

найти, что ещѐ я могу предложить. Мне нужен как минимум один горшок, чтобы в

него мочиться.

— А если бы у тебя все это было?

— Ну, я всегда хотел дочку, так что пришлось бы начать с этого. Потом, думаю,

мы бы усыновили восемь или девять детей, просто в довершение. Один из них,