Кровь у всех красная (СИ)

Мадара сохранил каменную морду, понадеялся, что старейшин там хватит удар, и, получив поддержку зрителя, продолжил:

— Размышляла та Карина,

С кем же лучше лечь на спину.

Тот не годен, тот дурак!

Возьму всех и натощак!

Тобирама радостно заржал. Хаширама, вернувшийся к своему столу, на котором сверкали прямо-таки девственной чистотой пустые тарелки, отбил звонкую дробь ложкой по сковородке. А почему бы и нет? Тем более что исполнял Мадара с чувством, с задором и действительно хорошо.

Учихи краснели, пыхтели и отказывались признаваться, что это именно их глава рассказывает о таких похождениях… И вообще думали, как бы так его сместить тихонечко. А то, конечно, Мангекью, но, блин, честь клана!..

— Как на севере однажды

Встретила она моржа,

Клык моржовый тверд и гладок!

Только сунут не туда!

Изуна, обидевшись, что никто, кроме Тобирамы, не поддерживает братика, забрался на сцену со струнным инструментом и мягким, ангельским голосом пропел:

— Вот узнали про злобину

Все в селении Карины.

Ой, разврат, ой, разврат!..

Пожеланье принято!

Тобирама уже натурально всхлипывал. Спроси его кто, что именно настолько развеселило, Сенджу и не ответил бы — но был абсолютно уверен, что это шикарно. И вообще одно из лучших воспоминаний будет.

— Учиха, я тебя люблю! — проорал он, стараясь хотя бы ржать не так заливисто.

— А ты уточняй, которого! — звонко ответил Изуна в ритм стихов. Мадара усмехнулся и продолжил, чуть занизив голос:

— Был у девки один друг,

Друг, ничего больше.

Полдеревни не друзей.

Ну а друг — в пролёте.

Тобирама рассмеялся:

— Да обоих!

Хаширама с невинной улыбкой сыпанул что-то на огонь своей жаровни. Может, и специи, но улыбка была слишком уж невинной. А то что один отото веселится?

Сенджу, посматривающие на Учих слегка снисходительно, тоже залились краской. За верхушек клана было стыдно всем. Неизвестно ещё, что хуже — похабные частушки или публичные признания в любви.

Но время прошло, задор заразителен, травки Хаширамы действенны, и вот все зрители расслабились и засмеялись, громко хлопая в ладоши.

Это был успех.

— Эх, сынок, — проворчал старший купец. — Такое представление. Жаль, что рассказать никому не сможем.

— Почему? Суровые шиноби нас убьют ради сохранения тайны? — испугался веснушчатый малец.

— Хе. Нет. Нам просто никто не поверит.

***

С праздника удалось вырваться далеко заполночь. Старшее поколение давно расползлось по домам, получив халявной еды, а вот разгорячённая молодёжь долго общалась, обменивалась новостями и историями. Драк уже не было, а вот спонтанного расползания по кустам — хоть отбавляй. Ещё бы. Мадара и Изуна случайно или специально, но сместили всем мысли именно в этом направлении.

Однако сами они просто сбежать не могли и сидели до последнего, следя за порядком. Всячески веселясь при этом, конечно, но хотелось-то не этого… Однако оставлять накуренных бывших врагов одних всё-таки не стоило.

— Это был самый лучший праздник, — поделился Тобирама, беззастенчиво повисший на обоих Учихах сразу.

— Согласен, хорошо повеселились, — проговорил Изуна, чуточку задумчивый. — Воевать после такого вряд ли уже получится. Куда сейчас?

— Идемте к нам, — предложил Хаширама, тоже прибавляясь к объятиям. — Точнее… Есть у меня один домик. До утра не найдут точно.

— Пошли, — зевнул Мадара, приобнимая Хаши. — А то как-то завидую молодёжи.

— Завидовать ты им перестанешь утром, когда за ними родители придут, — проворчал Изуна.

— Угу, угу. Отобьются как-нибудь, — заржал нии-сан, — совместными силами!

Тобирама хмыкнул:

— Ваш темперамент да на нашу выносливость? Скорее, это будет «убивайте, только не будите…»

Хирайшин подхватил всех четверых, перенося с праздничной площадки на тихую уютную полянку, залитую лунным светом. В тени деревьев и впрямь притаился небольшой домик, явно выращенный мокутоном.

— Хорошо… — Тобирама отпустил Учих, потянулся. Шальное веселье, заставлявшее кровь пузыриться и бурлить, наконец-то улеглось.

Мадара обнял братишку, прижимая усталого няшку к себе, а потом и вовсе поднял несопротивляющуюся тушку на руки. Изуна засопел сердито, обнимая. Он действительно очень и очень соскучился. И очень беспокоился. И вообще!..

Нии-сан погладил и отнёс в дом. Специфика Мокутона чувствовалась — всё, что можно было сделать из дерева, было сделано из дерева. Даже вместо ковра был мягкий мох. Туда Мадара брата и усадил, поглаживая нежно-нежно. С двух сторон устроились Сенджу, тоже обнимая и поглаживая по волосам — кажется, страсть к чужим лохмам в этом семействе была не только у Тобирамы. Изуна посопел-посопел, задумался. А потом резко дёрнулся, ухватил Тобираму за отворот, чтобы просто так не сбежал, и вцепился поцелуем. Сенджу ответил, зарылся пальцами в волосы, окончательно растрепывая хвост. Оторвался на секунду, оценил реакцию Мадары — в брате он не сомневался, — кивнул сам себе и снова поцеловал Изуну, опрокидывая его на мягкий мох.

Учиха оказался неожиданно податливым, проминаясь под ним с мягкостью того же мха. Прогибался, поддавался, но при этом был невероятно требовательным, втягивая в умопомрачительный поцелуй, прижимая к себе и прижимаясь сам. Не покидало ощущение, что этим поцелуем он вытягивает чувства, волю и душу, а снизу — так чтобы стекало лучше.

Мадара откинулся назад, расслабленно наблюдая.

Хаширама придвинулся к Учихе ближе, мягко отвел волосы в сторону. Коснулся губами шеи — ласково, почти трепетно. Обнял, скользнул кончиками пальцев под рубаху. Погладил. Мадара скосил на него взгляд, с трудом отрывая его от этого зрелища. Но вообще было маловато освещения, только луна заглядывала в окно, как-то неуютно. Он огляделся, нашёл очаг с дровами, поджёг его метким плевком огня… И только потом приобнял Хашираму, любуясь бликами света на его лице. Сенджу улыбнулся, огладил кончиками пальцев лицо. Наклонился, касаясь губами губ. Поцелуй — мягкий, ласковый, нежный. И только чуть дрогнувшая рука выдавала, что Хаширама не так спокоен, как кажется.

Мадара потянул его на себя, усаживая на колени, наслаждаясь теплом кожи под одеждой, крепостью напряжённых мышц, стуком живого сердца. Давний друг, извечный противник… Умопомрачительный поцелуй.

— Волнуешься?

— Есть немного, — улыбнулся Хаширама уголками губ. — У меня сложно всё с темпераментом.

Мышцы расслабились сразу, одним порывом. Сенджу растекся по Мадаре, мягко толкая его в плечи и норовя уронить на все тот же мох. А еще огладить ладонями поджарые бока, окутать собой. Затянуть в бесконечно долгий поцелуй. И захапать себе этого Учиху со сладострастным чавканьем, словно самая опасная трясина.

Раскачивался Хаши и впрямь дольше брата. Но уж когда его пробирало…

========== Часть 14 ==========

На следующий день главы Учиха и Сенджу официально скрепили договор о мире и взаимопомощи. И… Всё. Жизнь ничуть не изменилась, разве что опасаться нападения именно этих соседей уже не стоило. Но мир с одним кланом не гарантировал мир с другим. Да, ходили друг к другу в гости, обменивались иногда товарами… Но никаких особенных, качественных изменений не было.

Прошло два месяца. И тут-то начался скандал.

Последствия дружной гулянки, да с великолепными ароматами в воздухе начали проявляться в обоих кланах. Люди в панике заметались: что делать, как быть, не по традициям, но ребёнок же, но от чужака из другого клана, а-а-а!!!

Хаширама и Мадара пинками свели всех в одно место и объявили, что селения будут объединены. Глава Сенджу пообещал лично урыть любого, кто сделает что-то детям, будь они даже из другого клана. Глава Учих ничего не обещал, но кивал в подтверждение, так что все сами додумали страшные вещи.

А главы кланов со своими братьями эти два месяца не баклуши били, а обсуждали облик будущей деревни. Подождать, к слову, предложил Изуна. Так как одной успешной совместной попойки мало для установления прочного мира на всех уровнях. Нет, конечно, можно было заставить, авторитета и личных сил у каждого главы для этого было достаточно. Но лучше, чтобы люди сами прочувствовали эту необходимость, а не списывали на глупое самодурство сильного.