Проверка на профпригодность (СИ)

Парни настолько сблизились, что в какой–то момент Гарри понял, что не может жить без Драко Малфоя, без его члена и сильных рук, без моря спермы, пота, страстных вскриков и хриплых стонов, без этого постыдного разврата, в котором не было никаких запретов и предела. Драко Малфой стал его наркотиком, его дозой, которую он страстно жаждал, и Гарри вдруг понял, что нет лекарства от этой болезни ни в магическом мире, ни в мире магглов, ибо эта болезнь, эта зависимость назывались любовью, и излечиться от нее было невозможно. Он полюбил Драко–мать–его–Малфоя и безумно хотел его, и, находясь рядом с любимым парнем, все чувства Гарри слетели с тормозов. Более того, Поттер впервые в жизни почувствовал, что начал безумно ревновать, когда задумывался о том, что Малфой продолжает проводить медосвидетельствования других парней, и может вытворять с ними всякие развратные вещи. Сам Поттер не изменял Малфою, у него даже не появлялось желания попробовать это с кем–то другим, потому что «хорёк» был его первым мужчиной, самым лучшим и единственным. Но Гарри постоянно накручивал себя и изводился ревностью, хотя Драко все время уверял его, что с блядством покончено и других парней больше нет. Главный аврор страны, терзаемый подозрениями, даже пару раз наведывался в медкабинет внезапно, без предупреждения, чтобы застукать своего любовника и подловить на измене, но доктор во время таких внезапных проверок безобидно занимался работой с документами. В итоге эти внезапные проверки заканчивались тем, что начальник Департамента Мракоборцев оказывался привязанным к смотровому креслу, а министерский колдомедик жестко трахал его, доказывая свою верность и большую и светлую любовь, а чтобы зеленоглазый аврор не орал от переизбытка чувств, во рту у него оказывался кляп из его собственных трусов.

Несмотря на то, что Малфой не был пойман на изменах, Поттер оказался жутким собственником, и все время хотел находиться рядом с любимым парнем, засыпать в его объятиях и просыпаться, а это было возможно только в том случае, если бы они жили вместе, под одной крышей. Но, несмотря на страстное желание быть вместе, Гарри не мог просто поселить в своем доме любовника, ибо это моментально стало бы достоянием общественности и появились бы нежелательные сплетни, а к гомосексуальным контактам в магическом мире относилось весьма негативно. Герой магического мира не хотел афишировать свои отношения с бывшим сокурсником и боялся огласки, ибо они могли из–за своей запретной любви лишиться всего. Тем не менее, обуреваемый любовью и ревностью, Гарри постоянно размышлял о том, как на законных основаниях поселить любовника в своем доме, а точнее в своей спальне. Герой магического мира сломал себе голову над этой проблемой, но так ничего и не придумал, поэтому обратился за помощью в юридическую гоблинскую контору. Золотые галлеоны могли творить чудеса не хуже волшебной палочки, в результате чего, проблема, казавшаяся неразрешимой, оказалось до невероятности простой.

Ранее дом, доставшийся Поттеру по наследству от Сириуса, принадлежал семейству Блэков, и Нарцисса была одной из наследниц, но после репрессий, которые новое правительство предприняло в отношении бывших Пожирателей смерти, все имущество Малфоев было конфисковано и отошло в государственную казну. Люциус лишился земель, замков и банковских счетов, а его супруга потеряла все, что ей принадлежало от семьи Блэков по праву рождения. Однако хитроумные юристы–гоблины, вникнув в проблему, научили героя магического мира, что можно сделать в этой ситуации. Поттер вцепился в эту идею, и начал разводить бурную деятельность по восстановлению справедливости, но в большей степени из корыстных целей, которые преследовала его ненасытная, похотливая задница. Гарри, наученный хитроумными юристами, обратился в суд с заявлением о восстановлении прав незаконно пострадавших волшебников после Второй магической войны, и данное прошение народного героя суд Визенгамота просто не мог не рассмотреть. В своем обращении Поттер делал упор на то, что после войны были совершены некоторые перегибы на местах, и многие невинные волшебники попали под репрессии без всяких на то оснований. В качестве примера Гарри приводил Нарциссу Малфой, которая никогда не вступала в ряды Пожирателей смерти, и сама в то время, пока Люциус находился в Азкабане, практически была заложницей и узницей в Малфой–Мэноре под присмотром своей безумной сестры. Поттер в очередной раз подтвердил, что именно благодаря этой женщине он остался жив, а она сейчас, при новой власти, прозябает в нищете. Герой магического мира настоятельно требовал, чтобы Нарцисса Малфой была полностью реабилитирована, и ей возвращены законные права на имущество Блэков, принадлежащее ей от рождения. Суд Визенгамота просто не мог отказать в настойчивой просьбе Избранного, и очень скоро прошло заседание, на котором мать Драко признали незаслуженно пострадавшей от репрессий, и ей вернули доброе имя и все права на имущество, принадлежащие её предкам. Это была первая победа на пути к достижению цели, и Поттер, воодушевившись успехом, сразу же подал в суд новое заявление, в котором просил пересмотреть права собственности на дом, подвергнув сомнению завещание Сириуса, который в свое время обошел своих кузин – Нарциссу и Андромеду. И эта настоятельная просьба народного героя не могла остаться без внимания, более того, в прессе замелькали многочисленные статьи о благородном поступке Избранного, который ходатайствует за бедных, опальных магов, незаконно пострадавших при новом правительстве, добиваясь справедливости и восстановления их прав. Эта благотворительная деятельность героя магического мира всколыхнула всю общественность, и теперь репутация Гарри Поттера вознеслась до заоблачных вершин. Его начали называть защитником всех обездоленных, и многие потянулись к нему искать заступничества перед новым режимом и покровительства. Теперь на богатого и благородного Избранного весь магический мир просто молился, а в центре Атриума, где ранее стоял Фонтан Дружбы Волшебных Народов, установили новую монументальную композицию из чистого золота, выполненную в масштабе, значительно превосходящем натуральную величину. Главной фигурой этой живописной композиции был пафосного вида Гарри Поттер, воздевающий в небеса свою волшебную палочку, из которой били сверкающие водные струи, символизирующие потоки благодати. Вокруг него расположилась группа просителей - волшебники, магглы, сквибы, оборотни, кентавры, гоблины и домовые эльфы. Все они, подняв головы, обожающе смотрели на народного героя, ставшего заступником и покровителем всех обездоленных. Новая монументальная композиция, установленная в вестибюле Министерства, вызвала у Драко Малфоя приступ истерического смеха.

Такого поворота событий Гарри не ожидал, ибо он преследовал весьма определенные цели, и в его планы не входило покровительствовать всем. На волне народного обожания он добился того, что Нарциссе вернули все принадлежащее ей ранее имущество, и Гарри, как благородный герой, великодушно отдал бедной женщине права владения на половину своего собственного дома. Теперь оставалось сделать так, чтобы на законных основаниях поселить в доме Блэков своего любовника. Поттер долго и задумчиво чесал репу, как провернуть это дело, ибо Драко, как не крути, все–таки был Пожирателем смерти, и так легко его реабилитировать, как Нарциссу, уже не получится. Гарри, не владеющий тонкостями и перипетиями законотворчества, снова обратился за помощью к юристам, щедро оплатив их ценные услуги, и хитроумные гоблины и из этой ситуации нашли выход и придумали отличную идею, как можно вернуть доброе имя бывшему Пожирателю смерти. Юристы посоветовали, чтобы Малфой–младший подал апелляцию в суд, оспорив навешенный на него ярлык слуги Волдеморта, ибо на момент вступления в ряды приспешников Темного Лорда Драко был несовершеннолетним, а значит недееспособным принимать самостоятельные решения, более того, действовал под большим напором родственницы Беллатрисы Лестрейндж, и при обстоятельствах, когда существовала прямая угроза его жизни.