История Винсента Робертса (СИ)

Я не мог. От одной мысли впустить его в свое сердце меня бросало в дрожь. От осознания, насколько близки мы станем, и что только поцелуями и объятиями дело не ограничится, подступала паника и хотелось трусливо сбежать.

— Не молчи, — взмолился Адамс, хватая меня за плечи. — Скажи или сделай хоть что-нибудь. Прогони меня или ударь! — Я… — напарник ввел меня в глубокое замешательство, мысли, слова, желания, все спуталось. — Я не знаю, что мне делать… В душе я молил себя не отступать, сказать хоть что-то, принять решение, быть смелее, иначе я сам скоро не смогу выносить этих чувств. Они погубят меня, сведут с ума. — Тогда откройся, — Адамс придвинулся ближе, заставляя отступить и прижаться к стене. — О чем ты говоришь? — Не прячься за собственными страхами. Ты постоянно слишком боишься прошлого, но забудь о нем хотя бы сегодня! — в его голосе чувствовалась сила и уверенность. — Твои чувства гораздо красноречивее слов. — Ты не понимаешь, через что мне пришлось пройти, — протестующе шепнул я, на секунду прикрывая глаза, желая отбросить возникший в сознании образ Валентайна. — Я не могу понять в полной мере, но твои чувства прошли через меня, я ощущал каждый твой кошмар с тех пор, как мы связаны вместе. — Зачем ты продолжаешь лезть ко мне в душу?! — возмущенно зарычал я, пытаясь увидеть ответ в его серебряных глазах. — Неужели не ясно, что я хочу избавить тебя от твоих же кошмаров и страхов? — выдохнул напарник. — Ты не сможешь! — Уже смог. Когда я рядом, что ты чувствуешь? Тебе действительно страшно? Я на самом деле пугаю тебя настолько сильно, или твое прошлое заставляет бояться меня? Рэй провел пальцами по моей щеке, едва касаясь кожи подушечками так, что стало щекотно. Взгляд Адамса заставлял цепенеть, и я не мог отвести глаз, зачарованно любуясь им. Я чувствовал его запах, и все мое внимание постоянно переключалось только на него и на желание укусить снова. — Я… — слова опять застревали в горле, — не знаю. Пожалуйста, прекрати. Давай не будем обсуждать это все сейчас. Мне нужно время. Ты ведь сказал, что у нас теперь целая вечность. Торопиться некуда. — Винс, — шепнул Адамс, его дыхание щекотало губы. Сердце бешено колотилось в груди, подпрыгивая к самому горлу. Голова стала кружиться, а земля уходила из-под ног. Я снова непреодолимо хотел ощутить его вкус на языке и получать незабываемое удовольствие. Сейчас, именно сейчас! — Да пошло оно все… — прошипел я сквозь зубы, поддавшись сиюминутному порыву. Вцепившись в Рэя, я притянул его к себе за затылок и впился в губы.

Не могу больше лгать себе, и хотя мне до безумия страшно, я хочу его так, что у самого челюсти сводит до боли. Прощу ли я себя потом за то, что поддался своим желаниям и не смог устоять. Не хотелось больше думать о том, какую глупость я совершил, как буду потом сожалеть. Мысленно я уже послал весь мир к черту. В тот момент, когда я целовал Рэя, для меня существовал только он и вкус его губ.

Напарник решил воспользоваться моментом и взять от него все, поэтому прижал меня к стене всем телом, впиваясь в губы со страстью, которую я от него не ожидал. Рэй использовал против меня грязный прием, чуть прикусив свою губу. Привкус крови окончательно заставил меня потерять голову, и я еще сильнее прижался к нему, терзая губы своими клыками.

По пути я где-то выронил пакеты, не заметив даже, когда именно они выскользнули из пальцев. В темноте квартиры мы почти в слепую добрались до комнаты Адамса, не в силах оторваться друг от друга. Я жадно непрерывно целовал Рэя, будто боялся, что если между нами проскользнет холодный воздух, то все закончится. Я очнусь от этого наваждения и сбегу, а мне очень не хотелось приходить в себя. Рэй стянул с себя рубашку, оголив торс, и меня окатило жаром. Я скользил пальцами по его шрамам на спине, плечах и руках, пытаясь запомнить каждый из них. Все отметины на его теле уже стали неотъемлемой частью напарника, даже след от моего укуса на шее. Без этих рубцов Адамс утратил бы свою особенную неповторимую черту, если бы они исчезли после обращения. Но теперь они останутся с ним навечно, как память о давно пережитых событиях, как воспоминание и обо мне тоже.

В этот раз я хотел не только пить его кровь, но чуть больше, возможно слишком эгоистичного, и в тоже время очень странного. Как в те разы, когда мне казалось, что мы стали единым целым, когда наши мысли и чувства сливались, и невозможно было разобраться где чьи.

— Ты действительно хочешь? — спросил Адамс шепотом, присаживаясь на кровать.

— Не читай мои мысли, — недовольно рыкнул я, забираясь на его колени.

— Это все потому, что я тоже хочу… — на губах Рэя скользнула странная улыбка. Он потянулся рукой к моей шее и едва коснулся пальцами вены. — Можно?

Прикрыв глаза, я согласно кивнул и позволил Адамсу стянуть футболку и касаться кожи прохладными руками, скользить губами по шее, плечам и ключицам. Я почти не почувствовал, когда он прокусил мою кожу, а потом услышал глоток. Он с наслаждением выдохнул, аккуратно облизывая рану языком, стараясь не причинить боль. Прошло всего несколько секунд и слова стали лишними, я чувствовал все его эмоции. Они проходили сквозь меня, будто наша кровь, смешиваясь, усилила связь в сотни раз, и я задыхался от его желания защищать любой ценой, стать для меня тем, кому бы я мог по-настоящему довериться и открыться. Его любовь не опаляла меня, как пламя страсти, она медленно качала на своих волнах, мягко укутывая, будто в пуховую перину, и заставляя забыться, отбросить все свои переживания.

И я распахнул свою душу перед ним, позволяя проникнуть в себя и увидеть все, что держал внутри. Я боялся, что он испугается, но все равно надеялся на понимание.

В какой-то момент я перестал разбирать, что происходит вокруг. Мы просто вцепились друг в друга, стараясь прижаться телами как можно плотнее, будто могли так еще больше объединиться душами. Единственным маяком, который указывал мне на реальность, оставалось глубокое тяжелое дыхание Рэя, а все остальное поглощала густая тягучая темнота перед глазами.

А потом я увидел свет, или даже не видел, просто ощутил, как он стал проникать внутрь меня вместе с чужими мыслями и желаниями, вытягивая, вытесняя боль, глубоко спрятанную во мне. В сознании стали проноситься обрывки из прошлого, которое хотелось давно забыть, выбросить, сжечь как старые фотографии, но я не мог. А потом внезапно все вспыхнуло очень ярко, заставляя тело выгнуться и зарычать от боли, вырывающейся изнутри. Но так же быстро все исчезло, оставив после себя только непонятную легкость и пустоту. Нет, пепел, который раздувал легкий порыв воздуха. Рэй вздохнул, серая куча болезненных воспоминаний пыльным облаком взмыла вверх и растворилась. Оно не исчезло, просто стало легким, невесомым и незначительным.

Когда сознание чуть прояснилось, мы просто лежали рядом и смотрели друг на друга, вдыхая и даже моргая одновременно. Я видел себя глазами Рэя, а он себя моими. Любое воспоминание или желание читалось без труда. Я будто листал книгу его прошлого и видел обрывки то счастливых, то грустных моментов. Прекрасная, светловолосая девушка танцевала в комнате под музыку и улыбалась. Она всегда без страха смотрела любимому в глаза и верила, что он никогда не причинит ей боли, потому что он не чудовище и не монстр, а простой парень, лишь чуточку сильнее обычного человека. Она с такой легкостью понимала Рэя, что порой ему даже не нужно было ничего говорить. Так трудно объясниться, когда не знаешь как, не умеешь, ведь он вырос дикарем и изгоем. И столько смелости понадобилось в тот день, когда Адамс наконец-то решился сделать ей предложение, потому что именно она стала для него самым близким и дорогим человеком в мире, с которым можно поделиться всем, что на душе. У меня никогда не было никого такого же близкого, но я чувствовал то же, что и Рэй, понимал его в этот момент как никто другой.

Адамс снова моргнул, и картинка прошлого изменилась на кровавую, от которой бросило в дрожь. Рэй стоял посреди комнаты в немом ужасе не в силах пошевелиться и видел растерзанное до неузнаваемости тело любимой женщины. Та боль, которую он испытал, не сравнима ни с чем. Никогда прежде мне не приходилось ощущать ничего подобного. От ужаса хотелось отвернуться или закрыть глаза, но я все еще продолжал наблюдать и терпеть. Ведь я должен, просто обязан досмотреть до конца и понять, от чего Рэй стал таким, какой он есть.