Дети ясной ночи (СИ)

— Нет-нет, Мелкий, договаривай до конца, раз уж начал! Почему это она тёплая?

— Она мне снилась. И теперь, когда я думаю об этом, возможно, только возможно, это именно она оставила мне послание на дверях, чтобы я пошёл домой? Там было такое, я не понял откуда. Вот. А сон, – опережая ваши вопросы — я видел как раз дома, там тоже творилось что-то странное!!! — Аллен возбуждённо сверкал глазами, будто только сейчас дошёл до чего-то гениального, — я тоже прошёл в дом, но он был не таким! Не разваленным. Вот как я попал на второй этаж, лестница там была! — Аллен кивнул Лави. — В своей комнате я уснул и увидел сон о своём прошлом, очень далёком, и там была какая-то девушка!! Очень родная и тёплая, она всё время была рядом, будто бы вела меня! Только… только сон закончился странно.

— А потом там была ещё записка, — нахмурился Канда, припоминая всё, что ему известно о произошедшем, — значит, ты уже дважды выпадал в некое альтернативное... пространство, так? И тогда, когда ты гулял по городу, это случилось вновь?

— Скорее всего, это и правда был другой Сайлент Хилл, — глухо, и с какими-то многообещающими нотками заметил Тикки. — Только не спрашивайте, что это значит, я объясню позже, когда определимся с направлениями!

Кажется, его ждала долгая и очень неудобная, глупая лекция, во время которой придётся приложить максимум усилий, чтобы убедить этих ребят в том, что он действительно почти ничего не знает ни о городе, ни о том, что здесь происходит. Его смущала только девушка, которая… выдёргивает Аллена в другой город? Хорошо ли это, и правильно ли? И кто смог бы провернуть подобное?

На ум сразу же приходила одна личность, но, после описания Аллена, Тикки искренне надеялся и почти верил, что это не она. Потому что иначе это может сулить им столько проблем, что…

О Граф, неужели именно он, непосвящённый, сможет разрулить эту ситуацию? Да это же бред! Полный бред, он практически равен самому обыкновенном человеку, разве что зрение ночью неплохое, да нервы покрепче, чем у остальных, и уж тем крепче, чем у этого седого ребёнка, которого так и хочется закутать в собственный плащ и закрыть собственным телом от всех-всех невзгод.

Только вот воображение Микка рисовало почему-то то, как он не только прижимает, обнимает этого подростка, но ещё и пытается отогреть.

Интересно, а в этом городе тварей по типу суккубов-инкубов нет? А то сплошная аномалия с собственными чувствами! Что за дикие фантазии лезут ему в голову!?

Тикки тряхнул головой, прогоняя ненужное и прислушивался к неторопливо объясняющему что-то Уолкеру. Тот, кажется, пытался подробнее описать альтернативный Сайлент Хилл и вспомнить что-нибудь о девушке, и Тикки понял, что информация заканчивается, а значит скоро спросят и с него.

Что ж, кажется, придётся вспомнить всё, что он когда-либо слышал от своих родственников, и постараться максимально верно обрисовать ситуацию.

Глядишь, у них даже появятся шансы выбраться отсюда живыми.

Вот только эта девушка беспокоила, очень беспокоила Тикки Микка, и он очень надеялся, что все его смутные опасения не заслуживающая внимания глупость.

====== Глава Восемнадцатая. Перекрёсток чужих путей. ======

За окнами завывал и утробно стонал уже не ветер, а целый ветрюга, сшибающий некрепко установленные рекламные щиты, с треском опрокидывающий на землю огромные ветки. Окно то и дело покрывалось неровной дрожью, сопровождающейся жалобным дребезжанием.

А ведь ещё каких-то полчаса назад было тихо, мирно и ясно.

Выходить на улицу в такую погоду — безумие. Особенно, если у тебя нет очень срочной причины. Мужчина, попивающий в этот поздний час горький кофе с коньяком, думал о том, что в пору даже пожалеть тех несчастных, что, не подозревая о причудах погоды, задержались на работе и теперь, похоже, останутся там ночевать.

Никакого предупреждения не было, если Мариан правильно помнил, то погоду обещали тихую, но дождливую, и никто не ожидал подобного…

В такие вечера особенно впечатлительные вспоминали о мифическом конце света.

Обиднее всего был тот факт, что Мариан Кросс то знал, что конец света вполне может свершиться, что существуют на свете силы, способные на подобные разрушения. Но гораздо обиднее было понимать, что он сам, тоже неслабый человек, имеющий отношение ко всем этим силам пусть и довольно отдалённое, но всё равно не может узнать…

Последние несколько лет у Мариана Кросса, работающего в подозрительном, но престижном заведении, предлагающем охранные услуги, все мысли были отданы одной единственной идее фикс, которая была в свою очередь напрямую связана с недавно покинутым, некогда преуспевающим курортным городком. Кросс и сам не всегда мог определиться со всеми звеньями этой странной цепочки, но ещё ни разу не пожалел о том, что работал именно здесь…

Практически всех людей, обладающих хоть крупицами интуиции, Сайлент Хилл пугал или не пугал, но они всё равно находили повод держаться от него подальше. Что уж говорить о таких людях, как он, тех, кто жил в ногу с мистикой и сам был её частью? Такие, как он, опасались этого места, как огня, огня, который с единственной попавшей на рукав искрой мог сжечь тебя дотла, не отставив даже костей.

Сайлент Хилл был очень, очень опасным местом.

Но Мариана Кросса притягивала и манила эта опасность. Ведь, пожалуй, только в этом месте сама Смерть срывала свои маски и удушающие платья и представала перед путниками в своём естественном, отвратительно-притягательном воплощении: безжалостном, жестоком, неотвратимом. С ярко алыми от испитой крови губами, с пронзительными чёрными глазами, в которых так просто было провалиться и потерять себя.

А ещё Сайлент Хилл был единственным местом, где эта леди действительно улыбалась своим гостям.

Мариана очаровало это место. Он понимал, такое не к добру. Понимал, что уже отдал часть себя в жертву, а значит, полностью принадлежит жестоким духам древнего святилища, но он и правда готов был отдать всё что угодно, дабы раскусить хоть одну загадку этого места.

Поэтому он всё ещё здесь, всегда рядом с городом, так часто навещает его границы, якобы по делам, но пока ни разу не пересекал его черты после того события… Несколько лет назад. Да что там, Мариан мог бы назвать и точную дату, но кому она нужна?

Кросс удивлённо уставился на опустевший бокал, затем с не меньшим удивлением понял, что в бутылке тоже уже пусто, и только после этого сообразил, что раздражающий глухой звук из-под стола это виброзвонок его телефона.

Ругаясь на недоумка, который решил позвонить на его личный телефон, вместо того чтобы использовать офисный, Кросс утихомирился только взглянув на подпись и тут же ответил на звонок.

— Ну, наконец-то, пьянь! Ты что, опять в запой ударился, тебе уже полтора часа прозвониться не могут, идиотина! Тебя вообще работа интересует, или ты безответственный, ни на что не способный мусор?

— Ну почему же ни на что… На кое-что очень даже, — практически бархатным голосом отозвался аловолосый мужчина, поднимаясь и проверяя телефон на столе.

— Ах, ну да! Снимать шлюх, плодить долги да пьянеть только от рекордных порций алкоголя!! — продолжала разоряться женщина на том конце провода.

— Клауд, в чём дело? У меня телефон наш мёртвый. Ни гудка. Может что-то со связью, ветрюга же! Так что прекращай строить из себя фурию…

— Джонатан звонил! — лаконично отозвалась собеседница, в голосе которой не осталось практически гневных ноток. Кросс, отлично знакомый с подобными перепадами настроения, не растерялся и попытался понять, кто такой Джонатан. Вспоминать он не спешил — отлично понимал, что не вспомнит. Значит, следовало логически вычислить, что это, скорее всего, один из подчинённых «с передовой», а значит, следовало просмотреть быстренько бумаги…

Вот только половина бумаг оказалась залита коньяком.Оказалось, что бутыль каким-то образом треснул у самого дна и залила стол остатками своего содержимого. Мысль о том, что недешёвый напиток был так бездарно растрачен, угнетала Кросса гораздо сильнее предстоящего восстановления испорченных бумаг.