Семь кругов Ада (СИ)

— Кто? Кто это сказал? — зашептал он, оглядываясь по сторонам, — Это вы…? Ну да! Точно! Это вы! Это ведь вы? — почти умоляюще простонал парень, тыкая пальцем в Фелини.

Мужчина молчал.

Безмолвно смотрел парню прямо в глаза.

Каждый его жест, легкая ухмылка, невыносимо тяжелый взгляд — все это говорило о многом. Но понять всего этого Джонни было не дано.

— Джон, — внезапно тихо проговорил Дэвид, — оставляю Его на тебя.

О чем он говорит?

Что он оставляет?

Я — Джонни!

Я, черт побери, — Джонни!

Потому что Джон — это я.

Голову Пэррота внезапно пронзила невыносимая боль, и парень, зажмурив левый глаз, кинулся из зала в свою комнату, захлопнул за собой дверь, закрыл ее на замок и затем сполз по ней на пол, закрывая уши ладонями.

— Джо-о-о-о-о-онн-н-и…- все еще слышался за дверью вой Тери.

— Убирайся! Чудовище! Больше никогда не подходи ко мне! Видеть тебя не хочу! — заорал в ответ Пэррот, подтягивая колени к груди и утыкаясь в них лицом.

«Зачем я это делаю? Что я говорю? Как я могу?»

— Чудовище… — тем не менее все бормотал и бормотал себе под нос Джонни.

— Лучше быть чудовищем, чем бесхребетным трусливым ничтожеством, — послышался приглушенный голос Дэвида за дверью, после чего тихие удаляющиеся шаги и звук закрывающейся двери дали парню понять, что он остался в квартире абсолютно один. Впрочем, еще какое-то время Пэррот просто сидел на полу, дрожа от страха и терзаясь чувством вины.

— Как ты мог ударить Тери? — Джонни и сам не понял, откуда он услышал этот вопрос. Он мог поклясться, что его произнесли его собственные губы, но он же ничего подобного говорить не собирался!

— Они не оставили мне выбора! — все же ответил парень, судорожно вздыхая.

— Выбора в чем? — вновь самопроизвольно зашевелились губы. Джонни в ужасе зажал их ладонями, стараясь прекратить это странное явление, но губы не слушались своего хозяина, — не затыкай меня!

— Прекратите это! Что вы со мной сделали? Кто это? Что происходит?

— Ты действительно удивительно труслив, — смешок, — я думал, что создам кого-то куда более жизнелюбивого, чем я… Но, никогда бы не подумал, что вместе с тем ты окажешься так жалок.

— Хватит, хватит, хватит! — захныкал Джонни. Все происходящее в данный момент было выше его понимания. Еще страшнее стало парню, когда внезапно его тело против воли поднялось на ноги, подошло к кровати и вытащило из-под подушки спрятанный там пистолет. Пусть он был предназначен для того, чтобы когда-нибудь лишить Джонни жизни. Но в данном случае ключевым было «Когда-нибудь»! Пока парень обдумывал это, его тело уже подошло к зеркальному шкафу и отражение без теснения улыбнулось и подмигнуло Джонни. Парень хотел было что-то сказать, но к своему ужасу осознал, что сделать этого не может. Он словно был заперт в своем теле, не имея возможности говорить или шевелить своими конечностями. Единственное что он мог, это видеть в зеркало все, что происходило. Парень видел, как его рука с пистолетом поднялась к голове, как дуло было приставлено к виску.

«Не надо!» — мысленно взвыл он.

— Разве ты не хотел умереть? Этот пистолет тому яркое подтверждение! — улыбнулось отражение.

— Я хотел! Но не сейчас!

— А какая разница, когда умирать? — удивилось отражение.

— Разница есть! Есть! Ведь сейчас я умирать не хочу! — воскликнул парень, готовый разреветься.

— Правда? А мне вот уже все равно. После того, что ты сделал Тери…

— Я всего лишь ударил его! Я извинюсь! Правда!

— Всего лишь? Ты, кажется, был убежден, что влюблен в него. И смеешь говорить «Всего лишь»? Всего лишь ударил ребенка? Всего лишь ударил друга? Всего лишь ударил… того, в кого влюблен?

— Это не так!

— Мне все равно… — нахмурилось отражение, — ведь дело даже не в том, что ты ударил его, а в том, что ты сказал… Ведь слова зачастую куда страшнее побоев!

— Я извинюсь и за это!

— Но он не простит. Он больше никогда тебе не поверит. С этой секунды он будет тебя только ненавидеть. Именно поэтому я нажму на курок, — фыркнуло отражение и тяжело вздохнуло, — Никогда бы не подумал, что настолько разочаруюсь в тебе… в себе… в нас… — выдохнул он и выстрелил.

Можно ли было считать это самоубийством? Отнюдь. Ведь Джонни не застрелился. Джонни убили. И его убийцей был Джон.

Что бы Дэвид ни предпринимал, успокоить своего сына ему так и не удалось. Мальчик то слегка сбавлял обороты, то вновь начинал реветь и биться в истерике. Что только Фелини-старший не делал: он и ругал Тери, и был ласков и чуток, завалил мальчика сладостями и даже пообещал накупить кучу разнообразной ерунды, но сын его был безутешен.

— У тебя все еще болит живот? — вконец обессилев, в сотый раз поинтересовался Дэвид, на что Тери в сотый раз замотал головой.

— Тогда почему ты плачешь?

— Потому что… потому… потому что Джонни назвал меня чудо-о-о-о-овище-е-е-е-е-ем! — завыл мальчик, переходя на ультразвук.

— Он сказал это не подумав! Он обязательно извинится, вот увидишь!

— Не-е-е-ет!!! — не успокаивался Тери, — он… испугался меня! Он шарахнулся от меня! Он убежал от меня! Он такой же как и все-е-е-е-е!

— Териал Фелини! А ну-ка прекрати это! Мужик ты, в конце концов, или не мужик?

— Мужи-и-и-и-ик! — выл Тери.

— Тогда соберись и прекрати реветь! Мужчины не ревут!

— Тогда что они делаю-ю-ю-ют?

— Доказывают обратное, — улыбнулся Дэвид, ласково погладив сына по щеке и поцеловав его в лоб. Тери еще какое-то время молча шмыгал носом, кажется реветь больше не собираясь.

— Ну что? Успокоился? — улыбнулся мужчина, внимательно осматривая сына.

— Угу, — кивнул тот хмуро.

— Ну? Не хмурься! Взбодрись! Завтра пойдем к Джонни и поговорим с ним сно…

— Нет, — холодно отозвался мальчик.

— Нет? Ты уверен?

— Уверен.

— Почему? Разве он не твой единственный друг? — Тери на это лишь еле заметно кивнул, а затем, немного подумав, добавил:

— Я не смогу его простить.

— За удар? Дети часто дерутся, конечно, то, что он намного старше и сильнее, чести ему не делает, но…

— За слова.

— Тери…

— Он назвал меня… чудовищем! — сквозь суровую маску вновь проскользнули слезинки.

— И он не последний, кто скажет об этом, — тихо прошептал Дэвид, обнимая сына, — Но однажды ты найдешь человека, который не будет бояться тебя настоящего. Как я однажды повстречал твою мать. И поверь, в момент, когда ты поймешь, что тебя любят со всеми твоими недостатками, ты поймешь и то, насколько незначительны мнения окружающих. Ведь все они одиноки и потому так обозлены.

— А вдруг этим человеком должен был стать Джонни, но я что-то сделал не так? — вновь захныкал Тери.

— Нет, поверь мне, уж кто-кто… но этот парень тебе не пара.

— Па-а-апа-а-а-а… — с удвоенной силой завыл Тери.

— Не реви… и забудь. Забудь все, что сегодня произошло. Этого не было, слышишь? Прямо сейчас закрой глаза, и забудь обо всем…

Тогда Дэвид даже подумать не мог, что его сын воспримет эти слова буквально и действительно забудет обо всем.

Стэнли работал в этом здании уже целых три месяца и был безмерно рад тому факту, что наконец-то смог устроиться на столь непыльную и высокооплачиваемую работу. Точнее он был рад, что Вообще смог хоть куда-то устроиться. Когда у тебя за спиной лишь среднее образование, будущее не кажется слишком отзывчивым в плане карьеры и денег. А у Стэнли, кроме него, не было вообще ничего, даже физических данных, по которым отбирали в охрану, да и мозгами парень пользовался далеко не всегда, а значит, продавцом или, скажем, мелким офисным работником ему стать также не светило. Да и кому вообще сдался туповатый, несимпатичный, неказистый, худенький парнишка? Но вот каким-то чудом, наверняка на небесах за Стэнли пошаманил его ангел-хранитель, после долгих поисков и унижений парень стал портье в огромном небоскребе. Странно, но это здание даже не являлось гостиницей. Здесь располагались помещение для офисов, и лишь верхние десять этажей были приспособлены для жилья. Но чтобы там жить, сумма требовалась очень и очень кругленькая.