Герой не твоего романа (СИ)

- Ючон прав, – сказал герцог, демонстративно отложив флешку на край широкого стола, за которым он сидел. – Придерживаемся первоначального плана.

- Продолжаем разбивать человеческие вооруженные формирования? – Чанмин хлопнул рукой по столу. – Хичоль не вполне нормален после смерти сына! Может быть, он хочет как можно дольше наслаждаться хаосом в реальном мире, гордясь тем, что ему, вымышленному, удалось устроить здесь такой пиздец! А потом просто раздавит нас, как мух, вместе с пленными, и ни тебя, ни Ючона к себе не потащит!

- Ты сам стал не вполне нормален, потеряв Джеджуна! – громко, но не переходя на крик, ответил рассерженный герцог. Он поднялся со стула, чтобы их с вампиром взгляды были на одном уровне, и властно продолжил: – Я исключаю тебя из состава командования, Шим Чанмин! Ты не способен рассуждать трезво!

- Чудесно, – неестественно улыбнулся вампир. – Значит, я больше не обязан околачиваться рядом с тобой? Что ж, тогда начну собственные поиски логова и уж с этого момента буду занят только ими. Кто со мной?

Он не собирался долго ждать ответа – заранее был уверен, что никто не захочет присоединиться к нему. Однако после десяти секунд тишины руку поднял Минни.

- Я тоже хочу найти нуну, – сказал он, делая шаг по направлению к вампиру. – От меня здесь нет никакой реальной пользы, а тебе нужна поддержка, да?

Вампир, немного помедлив, коротко кивнул.

- Это еще что такое? – взорвался герцог. Он подошел к своему любовнику и собственнически схватил его за плечо. – Ты хоть понимаешь, как опасно сейчас находиться вдалеке от меня? Я не отпущу тебя с этим безответственным и до мозга костей эгоистичным подлецом!

- Хватит мне указывать! – Минни понимал, что вырваться не сможет, но отчаянно попытался это сделать и даже покраснел от обиды, когда его дерганья результатов не принесли. – Хён, ты мой мужчина, а не мой хозяин! Не путай меня с тем Чанмином, которого тебе дарили в родном фанфике!

- А ты не путай меня с тем мягким и заботливым лидером, которого тебе пришлось любить в своем! – жестко ответил Юно, сверля вымышленного макнэ уже почти волчьим взглядом. – Мне нравится, когда ты показываешь характер, но будь добр делать это в подходящих ситуациях!

- Например, в постели, да? – закричал Минни. На его глазах сверкнули слезы. – Ты не любишь меня, не ценишь как человека, я для тебя – просто сексуальная игрушка!

- Я старше, опытнее, умнее и сильнее. – Герцог понизил голос, от чего он стал звучать лишь более угрожающе. – И требую слушаться меня именно поэтому, а не по той причине, что якобы не ценю твои душевные качества.

Минни больше ничего не ответил, зато снова стал дергаться, без слов требуя его отпустить.

- Я тоже иду с тобой, – вдруг вызвался Джеджун. Вампир, с интересом завзятого сплетника наблюдавший за ссорой любовников, вопросительно посмотрел на него. – Серьезно, не оставлять же нуну на тебя одного, ты доверия не вызываешь.

- Мама, роди меня обратно, – закатил глаза настоящий Юно. – Теперь и мне придется идти. Ты же на ровном месте споткнешься, а уж если в логово врага полезешь…

- Я не разрешал! – рявкнул оборотень, не отпуская Минни. – Останешься при мне!

- Точно, – охотно согласился лидер.

- Вот видишь? – нахмурился герцог. – Он тоже меня слушается! Меня слушается каждый, кто имеет хоть какой-то здравый смысл!

- Пусти-и-и! – завизжал Минни. Вопль оказался таким истошным, что от неожиданности оборотень даже разжал пальцы.

- Пуговица, тебе самому хуже будет, – заметил майор. – С нами хоть безопаснее. Уйдешь – мы переживать будем.

- Я не дам его в обиду, – пообещал Чанмин-вампир. – Понимаю, что из моих уст это звучит несколько глупо, но можете на меня положиться. Его все-таки Джешка любит, он плакать будет, если эта лялька пострадает.

- И я иду, – махнул рукой настоящий Чанмин, как бы говоря: «да гори оно все огнем!» – Джеджун хён, тебя реально одного оставлять нельзя, 2Ю заняты, а Джунсу хён еще беспомощнее, чем ты.

- Вот это наглость, – тихо произнес оскорбленный Джунсу. – Начинаю вспоминать, зачем из группы уходил…

- И меня возьмите, – поднялся со своего стула Кюхён. Что-то в тоне его голоса звучало неправильно, и все, насторожившись, обернулись к нему. – То есть его. Не спрашивая. Так нужно.

- О, падре объявился, сто лет не виделись! – обрадовался настоящий Чанмин. – Ну-ка, посмотри в кармане джинсов. Там есть кое-что для тебя.

Кюхён засунул руку в правый карман и достал оттуда сложенный вчетверо листок плотной бумаги; развернув его, он прочитал:

- «Привет, засранец, это Чо Кюхён. Чтоб тебе девственником семидесятилетие отмечать!» – Пожав плечами, монах убрал листок обратно в карман и мягко улыбнулся: – Что ж, кажется, он пожелал мне долгих лет жизни. Очень мило с его стороны, передайте это обязательно. Впрочем, я пришел не за тем, чтобы переписываться с моим уважаемым оригиналом. – Он в задумчивости опустил голову и потер большим пальцем подбородок. – Есть основания предполагать, что Хичоль скоро закончит играть и выйдет из тени.

- Прекрасно, – сказал герцог. Повернувшись к майору, он хитро улыбнулся ему, как единственному товарищу по грандиозному заговору: – Мы ведь готовы встретиться с самым женоподобным злодеем в истории литературы?

- Накроется он у нас медным тазом! – Майор, задорно рассмеявшись, похлопал друга по спине.

- А как мой Дже? – обеспокоенно спросил вампир.

- Замечательно, – ответил Кюхён, зачем-то отводя взгляд. – Чувствует себя хорошо, как и ребенок.

- А что там с Хёкки? Все домогается? У Джеши срок – восемь месяцев, чего этому придурку от него надо?

- Ничего больше не надо, держится на расстоянии, – быстро ответил монах. – Ну, в общем, я вам все сообщил, теперь мне нужно идти. Пожалуйста, выполните мою просьбу. – С этими словами он вернулся на стул, чтобы бедному певцу не пришлось разбивать себе лицо об пол, падая плашмя после его ухода.

- Кстати, ты в курсе, что нас всех, включая тебя, Римско-католическая церковь не одобряет? – с усмешкой поинтересовался вампир. Он расслабился, узнав, что Джеджун все еще жив, здоров и хранит супружескую верность, а потому решил немного поболтать с монахом. – Теперь, когда путешествия в фантазии – это открыто признанный факт, они считаются грехом. Ну, а порождения таких фантазий – тоже не ангелы небесные. Зато вот буддисты не возникают. Как думаешь, не сменить ли веру?

- Что же это за вера, если ее можно менять при первом неудобстве? – нравоучительно ответил монах. – Тогда это не более, чем клуб по интересам.

Он закрыл глаза, покинув тело певца. Чанмин вышел из кабинета и остановился в коридоре, в нескольких шагах от двери. Герцог занимал один этаж небольшого офисного здания совершенно безвозмездно на правах освободителя – в общем, повел себя, как самый обыкновенный завоеватель, и майор даже не разглядел в таком поступке ничего предосудительного, а другие деликатно промолчали, считая новую резиденцию очень удобной. Еще бы: здание было новое, светлое, с окнами во всю стену и парой лифтов при наличии всего четырех этажей. Некоторые британцы возмущались подобным поведением, и это тоже играло на руку Совету. Чанмин, растянув губы в снисходительной полуулыбке, покачал головой. Каких бестолковых людей только не было! Стоило не заплатить за аренду квадратных метров, как вполне положительные персонажи становились хуже тех, кто убивал без разбора. Наверное, потому, что Соединенному Королевству еще ни разу не пришлось испытать на себе силу безумия Хичоля.

Чанмин прислонился спиной к стене и повернулся к окну, за которым зеленели аккуратно подстриженные деревья. Это лето проходило без Джеджуна. А ведь весной, когда они поженились, оба были уверены, что проведут его так же, как прошлое – в Мексике, вдвоем, даря друг другу как можно больше нежности и любви. Чанмин мечтал, как будет прогуливаться, ведя под руку своего омегу, уже на большом сроке, чуть располневшего и с хорошо заметным животом. Джеджун представлялся ему невероятно милым, трогательным. Он хотел целовать его лицо и руки, слышать смущенный смех. Готов был потакать всем капризам, какие могли возникнуть у беременного, подбирать детские вещи, а засыпая вечерами вместе с любимым, чувствовать, как у него в животе толкается их малыш. Хичоль наказал слугу сполна – он лишился всего этого. Не находился рядом, когда омеге была особенно нужна его любовь. Но он еще мог застать рождение своего сына, увидеть, как Джеджун впервые посмотрит на долгожданного ребенка, возьмет его на руки. И ему нельзя было полагаться на герцога, следовало действовать самому, немедленно. В конце концов, это был его омега. Его семья.