Штиль (ЛП)

И тут я увидел Камиллу Вейнрайт, стоящую позади мужа и смотрящую на нас. Она делала знак отойти всем, кто оказывался рядом с ней, сосредоточив все свое внимание на сыне. Уолтер называл мне имена своих родителей сто лет назад, но никогда много не рассказывал о них, и у него не было их фотографий, а также старых альбомов. А я так надеялся увидеть пару снимков с маленьким Уолтером, если бы я, конечно, смог подружиться когда-нибудь с его мамой и папой.

— Уолтер, — сказал Бреннан, переводя взгляд с моего лица на лицо сына. — Пожалуйста.

— Один из нас должен измениться, — сказал Уолтер. — И это не я.

Напряжение, категоричные заявления — все это было слишком много для меня. Я заржал. Уолтер медленно перевел на меня взгляд. Я указал на его отца.

— Он извиняется. Вы извиняетесь?

— Да, — умоляюще произнес Бреннан, — очень извиняюсь.

— Вот видишь? — я улыбнулся мужу. — А теперь скажи своему папе, что мы придем к ним завтра на ужин.

— Мы придем к вам завтра на ужин, — повторил, как попугай, Уолтер, его взгляд потеплел, когда он посмотрел на меня.

— Ну вот, сэр, — обратился я к Бреннану, — все решили.

— Спасибо, — сказал он нам обоим.

— Конечно, — мягко ответил я и сместился немного вбок, чтобы помахать рукой Камилле.

Она резко вскинула голову и вопросительно указала на себя.

— Да, вы, — подтвердил я и движением руки предложил ей подойти.

Ее лицо просветлело, когда она спешила к нам. Отпустив руку Уолтера, я отошел в сторонку, чтобы она могла подойти к сыну. Уолтер застыл каменным изваянием, когда мать крепко обняла его и разревелась у него на груди. Бреннан тоже еле сдерживался, хотя из последних сил улыбался.

Я понимал его. Приглашение на вечеринку — единственное, до чего он додумался. Если Уолтер придет, они поймут, что у них есть шанс помириться, а просто приехать к нему домой, постучаться в дверь и надеяться на лучшее — им не позволяла гордость. Это было сродни тому, как Уолтер боялся услышать «нет» от меня. Его родители боялись услышать это от него. Его родители даже не имели представления, с чего начать извинения такого масштаба, и вместо этого барахтались в своей неуверенности и сожалениях.

Все это привело к относительно безопасному для самолюбия приглашению на вечеринку, за которое Уолтер, несмотря на всю свою браваду, ухватился как за единственную возможность что-то изменить.

Его родители увидели, что он пришел, и их сердца затрепетали. Ну а когда они поняли, что мы уходим, мистер Бреннан изо всех сил поспешил остановить нас, не дать уйти. Тогда он схватил Уолтера за рукав и…

Сейчас… Мы получили то, что получили.

Уолтер обнял, наконец, Камиллу и так крепко ее стиснул, что она начала уже смеяться сквозь слезы. Затем она отошла на шаг и посмотрела на сына.

— Я следила за твоей карьерой, — призналась она. — Я так часто заходила на сайт твоей компании, Уолтер, что даже не смогу это посчитать. — Он слушал. — Я украдкой подглядывала на страницы твоих детей в фейсбуке. Они замечательные и, — она повернулась ко мне, — вы с твоим мужем смотритесь потрясающе вместе. — Я подошел к ней, и она интенсивно затрясла мою руку. — Спасибо, что вы так о нем заботитесь.

— Мне это в радость.

Она глубоко вздохнула, отпустила мою руку и вновь прильнула к Уолтеру. Я услышал вежливое покашливание за спиной.

— Эй.

Там, как я узнал мгновением позже, находились братья Уолтера: Джеймс и Эдвард. Они оба были на него похожи, но, что интересно, выглядели старше, хотя были младшими. Они пожали руку сначала Уолтеру, потом мне, затем представили нас жене Джеймса — Миранде (второй жене — зачем-то уточнила она) и невесте Эдварда — Эйприл. Казалось, они были крайне взволнованы встречей с нами.

— Что ж, завтра мы собираемся на ужине, как и каждое воскресенье, — сказал Джеймс, глядя по сторонам. — Вы с Сиваном придете?

Все замерли в ожидании ответа.

— Да, — ответил Уолтер, посмотрев на отца.

— Да, — Бреннан прочистил горло. — А сейчас вы с Сиваном останетесь?

— Нет, — вежливо отказался Уолтер. — Я совсем забыл, что мы должны быть сейчас в другом месте, но завтра мы обязательно придем.

— И на Рождество, — надавила его мама. — Мы бы очень хотели познакомиться с твоими детьми.

— Сколько у тебя детей? — спросил Эдвард.

— Двое: Хлоя и Деклан. Хлое двадцать один год, а Деклану — девятнадцать.

— У меня есть фотографии, — сказал я.

Все склонились над экраном моего смартфона, пока я листал фотографии с изображением Хлои в лаборатории робототехники в колледже, Деклана в спортивной футбольной форме, Хлои на рождественской вечеринке в потрясающем изумрудно-зеленом платье, Деклана в смокинге, Хлои, целующей Джеффа, Деклана, уснувшего у меня на коленях.

— У вас прекрасные дети, Уолтер, — заверил Джеймс своего брата.

— Они оба приезжают на Рождество домой, — объяснил Уолтер, — так что мы можем привезти их познакомиться.

Сегодня днем по телефону Хлоя сказала, что просто не может пропустить наше воссоединение. Она извинилась перед родителями Джеффа, объяснив им, что просто должна быть дома в этом году. Это будет их первое с Джеффом Рождество, проведенное порознь, но зато Новый год они встретят вместе. Я просил у него прощения по телефону, но это же Джефф, так что он понял. Более того — он был больше счастлив за нас, чем огорчен разлукой со своей девушкой.

— Спасибо, — сказала Камилла, неуверенно приблизившись ко мне, но я призывно распахнул руки, и она с глубоким вздохом обняла меня.

Когда двадцатью минутами позже мы покидали зал, я повернулся к Уолтеру.

— Мы могли бы остаться.

— Нет, — хрипло проговорил он. — Нам надо быть в другом месте.

— В каком это?

— Дома.

— Уолтер, мы можем попасть домой в любое время.

— Нет. Я осознал кое-что.

— И что же?

Он остановился и повернулся ко мне.

— Что да, я работал по многим причинам, эгоистичным и нет, но самое главное во всех моих действиях: я строил свою жизнь вокруг тебя. Любой успех, любая, даже самая малая, крупица счастья — все связано с тобой.

— Я тоже тебя люблю, Уолтер, — перевел я. — И все то же самое касается тебя. В моей жизни нет стороны, которая не была бы связана с тобой. Именно поэтому я здесь.

— Навсегда.

— Навсегда, — согласился я, обвивая руками его шею, и притягивая его ближе. — А теперь домой.

— Домой, — сказал он и поцеловал меня.