Один день (СИ)

Голова была пуста, мысли разбежались, в том числе и панические. Только руки четко делали то, что нужно. Джеджун разогнал пикап за считанные секунды, выехал на дорогу и умчался в темноту, прочь от оазиса, который превратил в кучу стекла и мусора.

— Юнхо? Юнхо!

— Мм? — парень вынырнул из накатившего забытья.

— Не засыпай, мне страшно!

Юнхо улыбнулся и прикрыл глаза.

— Было клево…

— Что? — Дже нервно глядел в зеркало заднего вида.

— То, как ты влетел в магаз… Красавчик!

— Что теперь делать? Куда ехать?

— Прямо, — лаконично ответил Юнхо и сполз на сидении.

Дже звал его, но безуспешно. Едва не рехнувшись от страха и паники, он отыскал узкую дорогу, убегающую через поле, и съехал. Щелкнув крохотную лампочку на потолке, Ким отцепил ремень безопасности и повернулся к Юнхо. Первым делом он отыскал на полу пистолет, убрал в бардачок. Взамен извлек нож, разрезал футболку любовника. Ткань прилипла к ране, и Дже засомневался, нужно ли было ее отрывать, ведь так она хоть немного остановила кровотечение. Понять, застряла ли пуля или ушла навылет, он не мог. А если бы и понял, вытащить у него точно не получилось бы.

— Юнхо, очнись, пожалуйста, — по щекам Джеджуна потекли слезы. — Я не знаю, что делать.

Поскулив немного от жалости к себе и к Юнхо, парень принялся осматривать спешно нахапанное. Наткнулся на бутылку виски. Подумав немного, отвинтил крышку и глотнул, поморщился от крепости, выпил еще. Алкоголь горячей рекой ухнул в желудок, расслабил сведенные напряжением мышцы. Откинувшись на сидение, Ким прикрыл глаза, медленно выдохнул.

— Маленький алконавт.

— Юнхо! — Ким рывком выпрямился.

Юнхо вновь улыбался.

— Я крупно облажался… такой идиот.

— Тебе нужен врач.

— Ерунда. Мне нужен глоток виски.

Джеджун придвинулся к нему, приставил горлышко бутылки к губам парня. Юнхо сделал пару глотков, закашлялся.

— Поехали к Мексиканскому заливу, — окровавленная ладонь упала Дже на колено.

— Какой в жопу залив, дебил? — воскликнул, разозлившись, Джеджун. — Хочешь сдохнуть?!

— Истеричка.

Дже почувствовал отчаянье, которое опять заструилось по щекам горячими, солеными потоками. Пихнув ногой дверь, он выбрался из душного салона. Холодный ветер сразу же забрался ему под одежду, выбил крупные мурашки. Вокруг шуршала зелень, пахло навозом. Скрипнула вторая дверь. Юнхо, кряхтя, вылез.

— Не злись, малыш.

— Не называй меня так.

— Чего дуешься-то?

— А что мне, плясать от радости?!

— Дже, — Юнхо безумно хотелось закурить. Опустив голову, он осмотрел висящий на почерневшей корке лоскут футболки, пощупал. — Я в порядке.

— Если бы ранили меня, что сделал бы ты?

Юнхо понял, куда клонит Джеджун. Тот смотрел на него тяжело, исподлобья. По-прежнему держал в руках бутылку виски.

— Ты сейчас такой красивый.

— Не заговаривай мне зубы.

— И английский твой стал еще лучше.

— Что бы ты сделал?! — рыкнул, теряя терпение, Ким.

Юнхо привалился к машине.

— Отвез бы в больницу.

Джеджун хмыкнул, мол, что и требовалось доказать.

— Только у нас разные ситуации, Дже, — Юнхо покачал головой. — Тебе нельзя показываться в больнице. Заметут вместе со мной, и если не упекут, то вернут папаше.

— Зато ты не загнешься от раны!

— Значит, ты согласен завершить нашу поездку вот так? Я в наручниках и с капельницей в клешне, а ты, отпизженный, в чулане взаперти?! Ты просто трус.

Джеджун замахнулся и швырнул бутылкой в Юнхо. Тот увернулся. От резкого движения у него закружилась голова, и парень, глухо ойкнув, свалился в пыль. Дже подошел. Его лица не было видно, мешала полная луна, ярко светившая за спиной.

— Да, я трус, с чего бы мне быть храбрым? Мне всего семнадцать! Один я и мили не пройду, меня любой патруль остановит. Или дальнобойщик трахнет. Или пристрелит кто-нибудь, за то, что забрался на его землю. Я никто в этой гребаной стране, я понятия не имею, где вообще нахожусь! И если ты сдохнешь по пути к какому-то заливу, что мне делать потом? Уехать в закат, как герой слезливой мелодрамы, одинокий, зато с пушкой, кучкой денег и бутылкой того дерьма?!

— Можем сдохнуть вместе, — Юнхо разглядел на дороге свежие бурые капельки, быстро впитывающиеся сухой землей, усмехнулся. — Как герои в слезливой мелодраме, да.

Джеджун покачал головой.

— Ты бредишь, — нагнувшись, он помог Юнхо подняться, отвел к кузову.

— По-моему, вышло красиво. И нехрен раскидываться виски за триста баксов.

Джеджун всматривался в белую коробку здания. Даже без особых различий сразу становилось ясно, что это больница. Слишком все чистенько и правильно, слишком зеленые деревья, слишком безоблачное над ним небо. Картинка, дарящая надежду.

— Дже, у нас еще полный бак, можем доехать до океана.

— Заткнись.

— А как же последнее желание умирающего?

Джеджун упрямо сжал губы. Юнхо покачал головой, не хотелось ему идти на крайние меры. Вздохнув, он придвинулся к парню, резко поднял левую руку и засветил локтем ему в солнечное сплетение. Дже задохнулся от боли, что буквально ослепила его, инстинктивно наклонился вперед. Удар лбом о руль отправил его в глубокий нокаут.

— Пристегиваться надо, кретин.

Юнхо безжалостно сграбастал обмякшее тело за шею, потянул на себя. Джеджун тяжело завалился на бок, из ссадины над левой бровью стекала кровь. Быстро убедившись в том, что парень нормально дышит, Юнхо открыл дверь и выбрался на улицу. За ночь они кое-как перевязали его и напялили майку, и теперь он мог куда свободнее двигаться. Головокружение прекратилось, а после пары-тройки глотков живительного виски настроение улучшилось, боль была терпима. Прижигать прокаленным на огне ножом обоим не хватило духу.

Куча усилий и времени ушло на то, чтобы перетащить Джеджуна на пассажирское сидение. После чего Юнхо прыгнул за руль и еще пару минут копался, устраивая Дже так, будто его всего лишь сморил сон. В довершение всего парень заботливо пристегнул его, после чего, наконец, запустил двигатель. Вскоре больница осталась позади, как и маленький городок, где едва не завершилось их небольшое путешествие.

— Прокатимся еще немного, малыш. Я пока не хочу с тобой расставаться.

Джеджун медленно приходил в себя. Один за другим включались органы чувств. Голова раскалывалась, во рту стоял отвратительный привкус. Он еще не мог поднять тяжелые веки, но уже ощущал все, что происходило вокруг. Негромко играла музыка, в приоткрытое окно залетал ветер, его свист иногда перекрывал рычание гитары и мурлыканье бархатистого голоса рядом.

Распахнув глаза, Дже подскочил. Осоловело огляделся. Юнхо оторвался от созерцания дороги, премило ему улыбнулся.

— Я уж думал будить тебя, спящая красавица.

— Ты ударил меня! — Дже поднял руку, чтобы пощупать шишку на лбу, и потрясенно уставился на связанные бинтом клешни. — И связал! Зачем?!

Юнхо рассмеялся.

— Это реквизит для моей маленькой театральной постановки.

— Что?

— Подыграешь мне. Надо сказать, я немного возбужден. Связанный, ты такой сексуальный!

Джеджун непонимающе нахмурился, принялся оглядываться. День подходил к концу. Как и топливо. Юнхо заприметил знак, предупреждающий, что заправочная станция будет через десять миль, сразу же посерьезнел.

— Дже, — голос парня никогда не звучал настолько холодно. — Мы классно покатались, но к полуночи все закончится. Ты был прав насчет всего этого дерьма, я не вывезу… Последнее, что хочу увидеть, это океан. До Нью-Йорка вряд ли доеду, а Мексиканский залив уже близко.

— Ты говоришь как мертвец.

— Угу, без пяти минут покойник или заключенный. И если честно, я не знаю, какой предпочтительнее. Зато тебе, как ни крути, будет лучше перетерпеть выкрутасы папаши, чем приставания в камере.

— Ты собираешься выставить меня заложником? — догадался Ким.