Непонимание (СИ)

Заявив это, с чувством выполненного долга выпрямился над столом, ожидая, что задетое самолюбие Тома даст о себе знать, и он предъявит Биллу. Но почему-то этого не происходило, более того, - Каулитц с ухмылкой отложил недоеденный бисквит и, подперев голову рукой, внимательно на меня посмотрел.

- Что? – Не выдержал я.

- Густ, объясни мне одну вещь. Почему ты всегда с такой уверенностью говоришь о том, о чем не имеешь абсолютно никакого понятия?

Я открыл было рот, но не нашелся, что возразить.

- Густав, ты обидел моего мальчика, ты только и делаешь, что задираешь его. Уж такой у тебя еб*чий характер, никуда не денешься. Ты у меня жутко непонятливый оказался. И я вот понять не могу – как ты можешь судить о наших отношениях, если у самого их никогда не было, даже с девушкой?

- Наверное, нет такой богини, которая бы подошла нашему всезнайке. Они ведь все такие пустышки, - сказал Билл. Том встал и протянул ему руки, поднимая его вверх.

- Биби, не обращай на него внимания. Он просто ничего не понимает, ни-че-го.

- Я бы для тебя самой лучшей девушкой был…

- Не надо, ты и так лучше всех.

Том обхватил Билл поперек талии и стал целовать так, как раньше не целовался ни с одной из своих подружек, Билл только слабо попискивал, заваливаясь куда-то вбок и дрыгая ногой. Я старался не смотреть на них, остервенело жуя чертов крошащийся мне на штаны пряник и чувствуя себя так паршиво, как еще не доводилось.

Затяжное доказывание того, что Билл самый лучший, прервалось только тогда, когда дверки шкафа внезапно распахнулись, изрыгая из недр бесконечный поток одежды. Билл с визгом отскочил от Тома, подставляя под шмоточный поток руки и оказываясь в итоге погребенным под ним. Я даже был рад этому гардеробному обвалу, потому что про меня на некоторое время забыли. Или, может, они специально делали вид, будто не замечают меня?

- Эту курточку мне мама из Италии привезла. Эта блузка от Армани, я сам ее выпросил в одном бутике в Берлине. Это накидка Серджио Росси, сестра отдала, она ей мала стала. Правда, я ее не ношу, мне цвет не нравится.

- Биби, а где у тебя трусики? – А вшивый о бане…

- Трусики? – Билл захлопал глазами. – Ты хочешь посмотреть мои трусики?

Каулитц закивал и глупо заулыбался.

- Зачем тебе?

- Ну, просто так…

- Ладно. – Билл выдвинул один ящик и достал совершенно обычные белые боксерки. - Вот мои трусики…

- Это твои трусики? - Том как-то недоверчиво повертел их в руках.

- Ну да, мои обычные трусики. Или ты… А-а-а! – Билл расплылся в хитрой улыбке. – Ну, у меня есть и другие трусики, праздничные. Я тебе их потом покажу… наедине… Только если у тебя нет аллергии на кружева.

- Нет у меня аллергии, не беспокойся. Я люблю кружева, - так же хитро мурлыкал Том.

Я продолжал методично истреблять содержимое конфетницы, запивая его остывшим кофе. Хотелось встать и незаметно прошмыгнуть в дверь, чтобы они не заметили моего ухода. А потом сидеть дома и не высовываться как можно дольше.

Уехав от Билла, мы добирались до дома как ни в чем не бывало. Том жизнерадостно хихикал и потирал руки, предвкушая, видимо, визуальную и тактильную встречу с кружевными трусами Билла. Я молчал, изредка вставляя что-то нейтральное. И вроде бы мы забыли о той неприятной ситуации, но, уже на нашей улице, перед тем, как разойтись в разные стороны, Том окликнул меня и сказал без тени улыбки на лице:

- Густав, будешь обижать Билла – я тебя побью. Честное слово.

И ушел, оставив меня топтаться на месте, как нашкодившего ребенка.

- Хм… Интересно. - Я лежал на кровати с книгой «Элементарная психология». Весьма познавательная вещица, помогает отвлечься от грустных мыслей… Я сегодня пытался собрать робота и сломал в нем одну деталь… Как же теперь быть?

Мобильный на тумбочке начинает трезвонить. Входящий от Тома – странно, разве он не должен сейчас быть у Билла?

- Да, - сказал я в трубку. – Том, я тебя слушаю.

Мне никто не ответил, слышалось шуршание и какие-то приглушенные голоса. Ну, все ясно. Ох, уж эта его дурацкая привычка сначала бросить где-нибудь телефон, а потом на него сесть! Для чего придумана блокировка клавиатуры? И названивает, названивает, преимущественно мне. Умудряется как-то садится на телефон так, что попадает своей тощей задницей именно на цифру три, на которой в списке быстрого набора записан мой номер. Однажды он, правда, так случайно сел на единицу и позвонил своей матери, и ей пришлось в течение нескольких минут выслушивать, как ее пьяный до безобразия сынок виртуозно матерится на улице. Она его даже потом не отругала, сказала только, что в его возрасте она знала куда больше ругательств. Том так расстроился из-за этого…

Я прислушался.

- Нет, Томми, сиди и жди меня, со мной ходить не надо.

- Ладно, ты давай там побыстрее.

- Ну, все, я пошел. Ты точно этого хочешь?

- Спрашиваешь!

- Хорошо. Только не подглядывай!

Разговор прекратился, и остался лишь скрип кровати и тяжкие вздохи Тома, перемежающиеся с невнятным бормотанием и покашливанием. Воспользовавшись возникшей тишиной, я позвал его погромче.

- Том! Том, слезь с телефона!

Ноль внимания. Не доорешься. Пора бы Каулитцу к отоларингологу сходить, слух проверить. Или уши почистить на худой конец. Я набрал в легкие побольше воздуха и собрался было рявкнуть в полную мощь голоса, как в трубке снова раздался голос Билла, а вслед за ним – нечленораздельный возглас Тома. Я замер с надутыми щеками и выпученными глазами, постепенно выпуская воздух через нос.

- Тебе не нравится?

- Мне… - Голос Каулитца сорвался. – Мне очень нравится…

- Это мои любимые.

- Да-а, теперь и мои тоже. Билли, подойди поближе.

- Ну, Томми… Разве тебе отсюда не видно?

- Откуда, ты за километр от меня встал! Пожалуйста…

- Я стесняюсь. Я еще ни перед кем так…

Что они там делают?

- Вот так, да. Можно еще поближе. Билли, не закрывайся ручками!

- Ой-ой, только не трогай!

- А как я увижу еще? Ты эту футболку до самых колен опустил, давай сними ее вообще.

- Нет! Я ее лучше узлом завяжу…

Снова писк на грани ультразвука.

- Какие они… о-о… это теперь мой любимый цвет.

- Ну, Томми, не трогай…

- Хи-хи-хи! Какие кокетливые бусинки!

- Томми, ну, пожалуйста, не трогай…

- Почему?

- Ну, мы и так с тобой слишком далеко зашли…

- Да ладно тебе!

- Ай!

- Какой хоботочек… Слушай, у тебя тут так… чистенько…

- Ай-яй! Том, ну, не лапай меня, кому говорю!

- Ты побрился, что ли? Готовился к моему приходу, да?

- Прекрати, я сейчас обижусь!

- Все, все, перестал.

- Руки убери! – Голос Билла превратился в визгливо-пронзительный.

- Убрал, все… Между прочим, ты сам напросился – вот зачем ты такие трусики надел?

- Но ты ведь попросил.

- А почему трогать их не даешь? Я, может, хочу узнать, какие они на ощупь.

- Ты не спрашивал, а сразу взял и стал трогать!

- А если я спрошу? Можно?

Билл что-то неразборчиво проговорил в ответ. Снова послышался писк. Надо, наверное, трубку положить.

- Подаришь мне эти трусики?

- Подарю. Постираю и завтра принесу.

- Не надо стирать, отдай так.

- Но… Подожди, ты хочешь сказать, чтобы я прямо так их тебе отдал?

- Да-да…

- Но как же…

И тут я вспомнил, что собирался делать с трусами Том – «положу под подушку, буду обниматься». Но ведь они же с тела снятые будут! Меня скрутило, и, прежде чем я успел отвернуться от динамика, у меня вырвалось:

- Фу, бл*!

У Билла, однако, оказался более острый слух, чем у любителя трусов в кружевах.

- Том, ты слышал? Что это было?

- Где?

- Том, твой телефон! Вызов принят!

- Ох ты блин… Э, Густав?! Ты чего подслушиваешь?

- Я не…