Правило пяти секунд (СИ)

Правило пяти секунд

Галина Шатен

ГЛАВА 1

 Аврора

  Все началось одним зимним утром, когда я в третий раз вышла на пробежку.

  Ладно, ладно, началось все немного раньше. Буквально неделю назад, когда я встала с кровати и начала натягивать джинсы, а они не натянулись. В прямом смысле. И тогда мои глаза открылись - у меня жирные ляжки! Пожалуй, я так не расстраивалась с того дня, как мама ушла от нас. Но удача приходит только к тем, кто трудится. Немного поплакав над своими любимыми джинсами, приняла решение начать бегать и успокоилась.

  Папа высоко поднял брови, когда я вошла в кухню в спортивном костюме.

  - Мне стоит волноваться? - спросил он тогда.

  - Не у тебя же жирные ляжки, - ответила я, горестно выдыхая.

  - Хм, - папа опустил глаза на вышеупомянутую часть, - по-моему, с тобой порядок.

  - Па, у меня ЖИРНЫЕ ляжки, понимаешь?

  -М-да, - протягивает папа, явно не понимая. Хоть бы поотрицал для приличия, но в этом был весь мой отче. Что касалось женских проблем, для него всегда вызывало ступор и затруднение.

  Я живу на Юге, поэтому, несмотря, на конец декабря на улице стояла плюсовая температура. Пусть и прохладно, но это бегу не помеха, так?

  Так вот. Выхожу я в третий раз на пробежку. Думая, сделать кружок, обогнув наши три улицы. Наши три улицы - это значит три улицы, объединенные одним происхождением. Еще до моего рождения, задолго до, здесь были дачи. Со временем город расширялся и сейчас мы практически не так уж и далеко от центра. Многие продали свои участки и на их месте повырастали высотки. Только три улицы осталось с частными домами: наша - Персиковая, выше - Виноградная, ниже - Абрикосовая. Да, да, знаю, круто жить на улице с таким сладким названием. Но. Эти три улицы, словно, одно отдельное общество, где все про всех знают. Общество, застрявшее в середине двадцатого века. Это немного раздражает, даже в таком большом городе нет уединения. Например, когда мама ушла, меня жалел каждый прохожий, каждая женщина обязана была меня погладить по плечу и предложить свою помощь. А я хотела лишь одного, чтоб меня оставили в покое.

  Так вот, значит, выхожу я третий раз на пробежку. Думая, сделать кружок, обогнув наши три улицы. Плотно захлопываю калитку за собой, оборачиваюсь и застываю. Не зная, как себя вести. Через небольшую дорогу, у дома напротив стоит он, заливает масло в машине своей матери.

  Михаил Бронзаев.

  Миша и мой старший брат Коля были лучшими друзьями, можно сказать, с пеленок. Колька - всегда и во всем правильный и умный, Мишка - не придающий значения учебе, лоботряс и весельчак. Они были как инь и янь, но, тем не менее, переживая года их мальчишечья дружба переросла в настоящую мужскую. А я, как и положено младшей сестре, была беззаветно влюблена в лучшего друга старшего брата. До одного вечера. Вечера, когда Коля пригласил всех своих друзей на шашлык к нам во двор, в честь своего отъезда. Мой брат тогда поступил в МГУ, поскольку все мозги из нашей семьи он забрал себе. Произошло это два с половиной года назад.

  Я стояла у раковины и чистила зубы, мыча песенку себе под нос. Даже здесь были слышны голоса со двора и смех. Только я об этом подумала, как дверь ванны отворилась, и зашел Миша. Мои глаза стали с блюдца, наблюдающими за ним в зеркало. Широкие плечи, темно-каштановые волосы, и темно-зеленые глаза, такие, что только когда вглядываешься, понимаешь их истинный цвет. Он преодолел расстояние между нами и подошел вплотную, заставляя вдавиться в стиральную машинку. Я не успела опомниться, как его руки уверенно сжали мои бедра, и он меня приподнял, чтоб усадить на машинку. От него пахло спиртным и его парфюмом, от которого всегда немного кружило мою голову. И, пожалуй, настолько близко он ко мне не подходил никогда. И никогда в его глазах не было этого опасного блеска, по крайней мере, по отношению ко мне. Это испугало ещё больше. Миша всегда был свой парень, иногда даже мама шутила и говорила, что ей кажется, что она родила троих. Но тогда в ванной мое сердце клокотало в груди, и я просто не смогла пошевелиться от шока. Все происходило быстро, словно не со мной. Когда он также уверенно и грубо сжал мою грудь в своей ладони. Мое тело оно поддавалось ему безоговорочно, но моя голова, она начала трубить тревогу. Хотя это крайне было трудно, когда его горячие губы начали исследовать мою шею, заставляя покрыться мурашками. И да, он был первым парнем, который меня целовал и трогал.

  - Миша... - выдохнула я дрожащим голосом, сражаться с ним было просто бессмысленно, он сильнее меня раз в сто, - ... пожалуйста...

  Он мгновенно остановился и понял голову на меня. Его глаза были затуманены от алкоголя и страсти, но сосредоточились на моих.

  - Аврорик, ты меня просишь уйти или продолжить? - разве мог кто-то шептать сексуальнее, чем он?

  Еще один поцелуй.

  - Пожалуйста... - попросила я, потому что, кажется, тогда просто все слова забылись. И мои глаза наполнились слезами. Он отстранился и схватился за свою голову одной рукой, так как второй все ещё держал меня.

  - Черт. Ави, я не...

  - Какого хрена ты тут делаешь?!

  Крик со стороны двери заставил нас обоих вздрогнуть. Это ворвался мой брат. Он бегло оглядел меня и своего лучшего друга. Его лицо перекосило, и он сжал кулаки.

  - Отпусти. Мою. Сестру. Ушлепок.

  Миша в этот момент посмотрел на меня и я, клянусь, что смогла прочитать раскаяние в его глазах. Но он лишь выдохнул, отпуская мое предплечье.

  - Коля...

  - Пошли, быстро... - брат схватил своего друга, но у двери остановился и оглядел меня, - ты в порядке?

  Я лишь коротко кивнула. А эти двое скрылись.

  Потом Коля здорово избил Мишу, и их детская дружба перестала существовать. Говорили, что тот даже не сопротивлялся. Он, можно сказать, покорно терпел, пока его бил мой брат. Хотя дрался он значительно лучше и был значительно сильнее.

  Я почти уверенна, что Миша бы не пошел дальше. Он уже отступил. Это просто алкоголь. Ведь мы знаем друг друга с детства, и он воспринимал меня как сестру, ну или типо того. А я много лет была в него влюблена. Как и положено сестре лучшего друга. Я пыталась заступиться за него перед братом, но тот даже слушать не хотел, сказал, чтоб я даже в сторону его дома не смотрела и не лезла в их дела. А я, по сути, очень послушный человек. И не зря. Через два месяца Миша, связавшись с плохими ребятами, попал в какую-то передрягу и кажется, его посадили в тюрьму. Эту новость жевали долго. Удивительно, как его мама не съехала, слыша в спину столько осуждений. И вот он вернулся. За что он попал в тюрьму, я так и не поняла, кто что говорил. Но меня это не касалось, я просто держалась подальше. В принципе, это было нетрудно, его-то тут и не было. Но вот он стоит передо мной, в мгновенье, заставив мое сердце тревожно застучать.

  Миша перестает лить, смотрит в сторону и выдыхает. Затем поворачивает голову. Его темный взгляд останавливается на мне, а я, черт возьми, его разглядываю!

  - Привет, - улыбаюсь ему. А что ещё делать-то?

  - Привет, - отзывается парень, слегка удивлено вскинув брови. Быстро пробегается по мне глазами. Вот блин, не надо было здороваться, мы с ним почти три года не общались. Даже когда он с братом дружил, наши пути особо не пересекались. Кроме: ' Привет, Аврорик' и ' Как дела, малая?', ну, и еще ' Эй, Пеппи*!' я от него ничего не слышала. У нас с братом были хорошие отношения, но всегда разные друзья и разные компании. И, вообще, не стоит заморачиваться на Мише. Уже давным-давно все прошло. Оно особо ничего и не было.

  Я побежала. По дороге надеваю наушники. Интересно, а это безопасно жить по соседству с бывшим заключенным?

  - Ну как? - спрашивает папа, когда уже после душа, захожу на кухню. Оглядываю его одиночную чашку черного кофе.