На лезвии карандаша (СИ)

Звонок в дверь ни на кого не смотрел, он опять противно пропищал, не предвещая ничего хорошего.

Буркнув что-то вроде «ну кого ещё там ветер принёс?..», Кирилл поплёлся открывать, старательно обходя злополучный стол и стараясь не спотыкаться об обломки полок, на которых раньше стояла его детская коллекция моделей автомобилей. Теперь от неё остались разве что осколки да воспоминания… Привычно лязгнула цепочка на двери; эта самая дверь, как ни странно без скрипа открылась… В сотый раз парень проклял свою дурную привычку не спрашивать, кто у нему пришёл… – Тишников! Ну сколько можно?! – О… – Я уже час под дверьми стою! – Оля… – Оооо… А ты что, слона домой притащил, или вы опять с Виталиком напились и начали играть в жмурки? Я тебе сколько раз говорила: бросай ты это гиблое дело! Давай я тебе помогу… – Оля!!! Прости, но ты не вовремя сейчас… – Стройная, но очень болтливая девушка нахмурила тонкие брови, подведённые коричневым карандашом, и тряхнула распущенными тёмно-каштановыми волосами, доходившими ей до талии. – У тебя нет времени на собственную девушку?! Даже так? Тебя не было сегодня в институте! Ты мне не звонил ни вчера, ни сегодня. Ты мне вообще не пишешь! Ты... Ой... А кто это?.. – Дорогая, давай я тебе потом всё объясню?.. – юноше совсем не хотелось выслушивать в довершение ко всему ещё и щебет своей девушки. Нет, она была очень чуткой, нежной, ласковой и прочее, прочее, прочее, но после всего произошедшего за день это было уж совсем лишним… – Нет, Киря! Ты мне всё объяснишь прямо здесь и сейчас! И почему у этого типа в руках нож?.. – Сударыня, либо вы сейчас отсюда уходите, либо этот самый… кхем… нож пойдёт в ход, – Гвеош чуть ухмыльнулся и ловко взмахнул стилетом, со свистом рассекая им воздух. Оля чуть попятилась, испуганно приоткрыв накрашенный розовым блеском рот. – Киря… Он мне угрожает!!! «Киря» только устало вздохнул и чуть сильнее, чем следовало бы, взял свою девушку за руку, выпроваживая её за порог квартиры. – Оль, понимаешь… Ты действительно не вовремя… Я сейчас очень-очень занят, дорогая… – Да, я вижу как ты занят! Он что, наёмный убийца?!! – Оля… – Да что «Оля, Оля»?! Заладил одно и то же!!! – Маша!!! – Ты придурок, Тишников! Я тебе сама позвоню! – девушка замахнулась для пощёчины, но в последний момент только рыкнула и развернувшись, от чего брелочки на её сумке звякнули пару раз, ударяясь друг о друга, буквально побежала к лифту. – Ну вот… Теперь я ещё и придурок, – Кирилл только вздохнул, смотря как в сетчатой шахте лифта поднимаются грузы, спуская кабину вниз. Скоро послышался быстрый перестук каблучков, заглушённый восемью лестничными пролетами, и такой же приглушённый хлопок входной двери. А в разгромленной квартире его ждал не слишком вменяемый оживший рисунок, из-за которого он только что обидел свою девушку, с которой встречался уже почти два года… Отсюда вывод только один: надо постараться избавиться от этого «гостя» из другого мира как можно скорее… Шаг. Ещё шаг по холодному и чем-то заляпанному полу, выложенному голубоватой плиткой. Ручка двери – медная “шишка”, уже затёртая до блеска частыми к ней прикосновениями. Некогда обитая каким-то плотным чёрным материалом дверь, теперь “седая” после соседского ремонта.. Гвеош так и стоял на пороге, поигрывая стилетом и явно любуясь тем, как свет от яркой лампы в прихожей играл на обоюдоостром лезвии… Чёрные прямые волосы были перекинуты на одно плечо… Синие глаза тотчас сверкнули каким-то уж совсем потусторонним огнём, как только студент зашёл обратно в квартиру, заставив того в который раз за это время вздохнуть. Ну, или не так уж скоро…

Комментарий к 3. “Придурок”

====== 4. “Муз. Добровольно-принудительный” ======

Спасибо моей дорогой сестрёнке Шайни за советы ) Нарисовать портрет человека – что может быть проще? Ну, наверное, для уличных художников, которые этим занимаются постоянно, это покажется проще простого. Рука намётана, и всё такое…

Только вот Кирилл уже третий час пытался нарисовать Гвеоша. Но «портрет» смахивал на работу изрядно подвыпившего Гогена или, что еще того хлеще, на Пикассо. Гора смятых, а то и просто изорванных в клочки, листов печатной бумаги. Воин терпеливо сидел, оперевшись руками на кухонный стол и ждал.

– Нет, я так не могу! – юноша со злости швырнул карандаш об пол и скомкал очередной лист бумаги. – У меня ничего не выходит! Ну, разучился я!!! Мужчина утомлённо закатил глаза и вздохнул. В последнее время он только и делал, что вздыхал да закатывал глаза. А что ему ещё оставалось делать? Не калечить же мальчишку? А глубокий вдох вполне способствует успокоению. Главное ещё при этом представить, как отчётливо хрустят позвонки на этой длинной белой шее и из уголка губ начинает стекать струйка крови, как серые глаза покрываются белёсой поволокой, какая бывает только у тех, кто перешагнул грань межу жизнью и вечностью... Главное всё это не осуществлять, а только представлять. – У тебя неделя. Мне всё равно: разучился ты – не разучился… Если не справишься за неделю, я отрублю тебе руки. Всё понятно? – Он потянулся, разминая затёкшие мышцы и, хрустнув суставами, поднялся из-за стола. – Ты сумасшедший. Я не смогу тебя нарисовать. И потом, даже если нарисую, то не факт, что всё получится… Да я больше чем уверен, что не получится! – Это твои проблемы. А ещё я хочу есть – это тоже твои проблемы, – Гвеош подошёл к старенькому холодильнику и открыл дверцу, на которой местами облезла краска. – Эээм… В твоём мире тоже есть холодильники? – Такой осведомленности в сфере земной техники юноша не ожидал. – Нет… Но зато они есть в твоём мире. – На многострадальный кухонный столик была выставлена банка тушёнки и полбатона белого хлеба, купленного ещё позавчера, потеснивший бумажный клочок и пару грязных толстостенных кружек. – И что? – Ну ты же меня призвал… Ах да, прости, ты же не знал… – в голосе воина послышалась издёвка, впрочем не такая уж и сильная. Положив руку на сердце, можно было бы сказать, что его даже несколько забавляет эта ситуация. А ещё больше забавляет этот светловолосый парнишка, который за всю свою жизнь не то что оружия в руках не держал – он даже не знает о простейших вещах… – Я помню всё, что помнишь ты. – Ч..что? – Кирилл оторвался от разглядывания бумажной этикетки на банке тушёнки и посмотрел в спину так и не вылезшему из недр холодильника мужчине. – Тебе перечислить все факты твоей биографии? Прости, но мне лень. – Наконец, вытащив заветренный с одного края кусок сыра, Гвеош достал из навесного шкафа тарелку и сел обратно за стол. Сняв перчатки и покопавшись немного в левом рукаве, он извлёк на свет божий средней длины ножик и, по-хозяйски отрезав себе кусок хлеба, надкусил сыр. – Эй!!! Это вообще-то мои продукты! – Не то чтобы студенту было жалко еды, но сама беспринципность, с которой она пожиралась… – Ага.. Спасибо, – он невозмутимо надкусил ломоть хлеба, положив нож на стол. В отличие от стилетов, рукоять его не была ничем украшена, а лишь обмотана кожаным ремешком; ну и гарда была несколько изогнутой, а не прямой. – Так что ты имел в виду, когда говорил что… помнишь всё, что помню я? – Этот вопрос довольно сильно волновал юношу. Очень сильно, если быть точно. Вот вы бы как отреагировали, если бы знали, что кто-то ещё кроме вас знает… всё о вашей жизни? Видел каждый её момент: будь то выигрыш в каком-то состязании или первый поцелуй, или ну совершенно неловкая ситуация? Вот-вот… – У нас, скажем так, общая память. Кстати, странно, что ты не помнишь моего прошлого. Хотя... Наверное, могут быть и такие случаи, когда подобная связь односторонняя. Кирилл только закрыл вмиг покрасневшее лицо руками и ничего не ответил, мотая головой. Выходило, что о нём знали абсолютно всё, а он… – Ты чего? – Гвеош даже перестал жевать и чуть наклонился к парню, только сейчас заметив не прикрытые белыми волосами, собранными в хвостик, его покрасневшие уши, и улыбнулся… Чуть мечтательно даже. – Ни..ничего… прости, – студент всё же отнял руки от ещё красного лица, но не смотрел на воина. – Давай ты поешь, а потом я попытаюсь тебя ещё раз нарисовать?.. Тот только пожал плечами, даже не заботясь о том, что мальчишка этого не увидит.