Прикоснуться к тебе (СИ)

Оксаны дома не было, поэтому я до вечера был предоставлен самому себе, что меня конечно радовало. Я сходил в душ, поел, переписал в тетради конспекты с уроков, сделал домашнее задание и даже успел посмотреть фильм. Нужно было себя чем-то занять. Я ждал Оксану. Мне хотелось поскорее рассказать ей о том, что сегодня со мной было. Я держал за руку человека. Живого, самого что ни на есть настоящего.

Эту новость я хотел сообщить перед изложением ситуации в классе на первом уроке. Ну, когда я из-за парты вылетел.

Мои мысли копошились в голове. Мне не оставалось ничего, кроме как заварить себе чай и пойти рисовать. Я хотел отвлечься.

Я рисовал в небольшом блокноте карандашом. На бумаге появлялись острые грани чужого лица. Немного узковатый разрез глаз, прямой нос, тонкая линия губ и светлые, немного тронутые воображаемым ветром волосы. Молодой человек с этого рисунка был похож на ангела, что дарит людям надежду, которую Андрей в какой-то степени подарил мне. Когда я закончил за окном было уже темно. Я слышал как в замке входной двери повернулся ключ.

— Никит, я дома, — донеслось из прихожей.

— Привет. Как дела на работе?

Я вылетел из своей комнаты, от чего-то улыбаясь.

— Все нормально. Пациенты были легкие. Я смотрю, ты весь светишься.

Она сняла плащ, сапоги и прошла в кухню.

— Ну, рассказывай, — она разогрела себе макароны с курицей. — как первый день в школе? Кушать, кстати, будешь?

— Нет, спасибо. Мам, я хочу тебе кое о чем рассказать.

— Давай, я слушаю.

Я решил начать издалека.

— У школы меня встретила моя классная, оказалась довольно приятной. В классе никто со мной не говорил и все было хорошо, пока не пришел Андрей.

— Андрей?

— Да. Он опоздал и Наталья Юрьевна в наказание приставила его ко мне. Мы сидим за одной партой, а в столовой он помог мне прорваться к буфету. Мы много говорили, после уроков он провожал меня домой. Кажется быть рядом со мной ему совсем не в тягость.

Оксана улыбнулась, ее глаза счастливо сверкали.

— Так ты нашел себе друга.

Я кивнул.

— Я горжусь тобой, Ник.

— Спасибо, но есть еще кое-что.

Я не знал, как точнее выразить то, что произошло сегодня днем, поэтому на какое-то время замолчал.

— Что?

— Я…я держал его за руку.

Я смутился. Я понимал, как это звучит, но Оксана поняла это по своему и довольно предсказуемо.

— То есть как? По-настоящему держал? Ты не шутишь?

— Нет.

— И…что ты почувствовал?

— Не знаю, я убежал, прежде чем успел что-то понять.

Я виновато опустил глаза. Рука матери легла на мое плечо. Благо, на мне была футболка с длинным рукавом.

— Ты молодец, Ник. Это можно считать первым шагом к лечению.

Спасибо за поддержку, Оксана. Да и за все остальное — спасибо. Сегодня я спал мертвым сном без сновидений. Я ждал следующего дня, предвкушая встречу с одноклассниками и учителями, встречу с ним, давшим мне надежду.

Я проснулся раньше будильника. Хотелось подняться с кровати и идти уже на уроки. Нехотя ползу в душ, потом так же нехотя ем. Маме сегодня в ночную смену. Сейчас отсыпается. Надеваю светло-синюю рубашку и синие узкие джинсы. Накидываю ветровку, повязываю на шею шарф, надеваю перчатки. Сумка, ключи, деньги, телефон и вот я уже стою на лестничной клетке, ожидая прихода лифта. Но вот неудача. Кабина оказывается не пустой. У стены стоит красивая девушка, кажется, живет двумя этажами выше. Решаю рискнуть и захожу в кабину.

— Ты же Ник, да?

Не понимаю, про какого Ника говорит эта девушка, но потом до меня доходит, что она это мне.

— Да.

— Я Кристина. Ник, а ты красивый.

Я подавился воздухом. Простите…

— Что?

— А у тебя девушка есть?

— Нет. И вряд ли когда-нибудь будет. Не люблю я…

— Никит, ты что, гей?

Я нервозно закашлял. Нет, ну она точно ненормальная.

— Нет…или да, не знаю. Я гаптофоб, так что отношений быть не может в принципе.

— Гаптофоб? И что это значит?

— В гугле поищи.

Я вышел из вовремя открывшего свои двери лифта. Как же неприятно. Жуть.

На дисплее телефона было 8:23 когда я подошел к воротам школы. Черт. Только сейчас понял, что приперся слишком рано. Индюк. Да, да, Ник, я это о тебе.

Мысленно давая себе пинка я раздевался. В школьной раздевалке никого не было, так что я справился с этим без проблем. Я сел на одну из скамеек, включил музыку в наушниках и прикрыл глаза, растворяясь в звуках любимых песен.

Я почувствовал, как чья-то рука легла мне на плечо. От неожиданности я дернулся, впечатавшись затылком в стену.

Перед распахнувшимися глазами была моська Андрея с извинением в синих глазах.

— Привет.

— Зачем так пугать?

— Прости. И да, Никит, ты меня за вчерашнее тоже прости, я машинально тебя за руку схватил.

От такого заявления я немного прифигел. Он меня из-под колес машины вытащил, а теперь еще и извиняется.

— Это я должен был просить прощения. Я вчера сбежал.

— Ну, — ответил он мне после минутного молчания, — думаю, мы друг друга простили.

— Ты сегодня рано, — начал он разговор, когда мы поднимались по лестнице на второй этаж.

— Проснулся сегодня в хорошем настроении, — я улыбнулся. — Я…спасибо тебе.

— Что, прости?

Я почувствовал, как мои щеки начали краснеть.

— Ну, просто вчера ты…вытянул меня из-под колес, вот я и подумал, что неплохо было бы поблагодарить… — я замялся, отчего-то нервничая. — А еще я уже шесть лет…не держал никого за руку.

— Поэтому убежал?

— Я испугался, — я пожал плечами и сел на скамейку у кабинета физики. Андрей приземлился рядом и я чуть отодвинулся. Скорее рефлекторно, чем осознанно.

— И до сих пор боишься? — он склонил голову на бок, смотря мне в глаза.

— Может немного, — я уклонился от прямого ответа. Что-что, а уклоняться я научился от всего.

— Шесть лет… Это наверное пытка? — опять он заладил. — Я не представляю, как можно жить без людских прикосновений так долго.

— Очень просто. Представь, что ты весь вымазан в горючей жидкости, а все люди вокруг — подожженные спички. Один неверный вздох, и ты погибнешь. Даже сейчас я боюсь дышать полной грудью.

Он, должно быть понял намек и отвел взгляд, садясь немного дальше.

— Значит мир для тебя — коробок спичек? — он улыбнулся.

— Скорее он похож на минное поле. Такое огромное, что его конца нельзя увидеть.

На какое-то время меж нами воцарилась тишина.

— Шесть лет… Это началось после смерти твоей матери?

Идиот. Ну нельзя же так прямо…

— Да.

— Расскажи.

Я на секунду задумался.

— Когда моя мать скончалась, я не хотел от нее отходить и сидел у ее кровати в больнице. Отец не знал, где я, был в очередном загуле. Я успокоился, ну, как смог, и хотел уйти, но что-то загорелось в соседней палате. Начался пожар. Была глубокая ночь. Я вышел в коридор, чтобы вызвать помощь. Там творился такой кавардак… Туда-сюда сновали люди в горящих белых халатах, хватали меня за руки, в предсмертном бреду прося о помощи. Пожарные приехали через двадцать минут. Я двадцать минут дышал дымом и убегал от людей с горящими руками и искаженными болью лицами. Это были самые жуткие минуты в моей жизни.

После начались проблемы…меня положили в психбольницу на лечение. Я шарахался от людей, даже от одноклассников. Мне там стало еще хуже. Отца, что навещал меня раз в месяц, если не реже, за пьянство и наплевательское отношение к ребенку лишили родительских прав и меня поместили в детдом. Там… Не хочу об этом сейчас рассказывать. Ну вот он я, сижу перед тобой и изливаю душу.

Я рассмеялся.

— Я же тебя всего второй день знаю.

— Прости, я просто хочу тебя узнать. Мне не стоило…

— Андрюша!

О нет, это опять она… Из-за поворота на лестницу к нам бежала девушка. Ее юбка, казалось, была еще короче, чем вчера.

Девушка бросилась к Андрею, проносясь мимо меня и заставляя меня спрыгнуть со скамьи.