Прикоснуться к тебе (СИ)

— В тот день ко мне подошла Рита и сказала, что не хочет нам мешать. Она попросила только никому не говорить, что это не она меня бросила и…и прощальный поцелуй.

Я удивлен. Надо же, так придумать. Да я скорее поцелую Риту, чем поверю в то, что она отступилась сама. Прощальный поцелуй. Ничего более оригинального в голову не пришло?

— Не представляешь, как мне было противно. Я не хотел ее целовать, просто мне хотелось, чтобы у нас все получилось.

Я нашел в себе, где-то очень глубоко, силы говорить. Пусть я не совсем понимал того, что именно говорю, но думаю, что основной смысл так или иначе дойдет до этого идиота.

— Я тебе не верю. Хоть убей, не верю. И потом, даже если бы я не увидел этот поцелуй, с чего ты взял, что я ответил бы тебе «да»? Я не хочу так жить. В постоянном неведении и страхе. Ты не даешь повода тебе доверять и я не могу верить тебе. Ты ненадежен и не признаешь никаких правил. Мне кажется…что я тебя ненавижу.

Вот если он сейчас скажет, что от ненависти до любви один шаг, я его стукну.

— Почему ты не можешь дать мне шанс? Я же старался стать для тебя…

— Кем? Кем-то близким? Прошу простить, но у тебя не вышло. И знаешь что? Уходи. Позвони Рите, она наверняка будет только рада, если ты к ней вернешься.

— Не говори так. Мне нужен только ты.

— А ты мне без надобности. У меня все было хорошо, пока ты не протаранил мою жизнь.

Мои нервы начинали сдавать, воздуха хватать перестало уже давно. Я не мог сейчас отключиться, не мог показать себя слабым. Я должен на него злиться, должен ненавидеть, а я… кажется просто влюбился в него по уши.

— Ник?

Глаза, до этого сверлящие взглядом стенку, все же закрываются. Меня обступает липкая тьма и я задыхаюсь, утопая в ней.

Может уже хватит меня таскать? Так и надорваться можно.

— Мне не в тягость, тем более ты легкий.

От неожиданности дергаюсь и выскальзываю из кольца теплых как закатное солнце, рук. Падаю и больно ударяюсь об пол.

— Простипростипростипрости! Давай помогу.

— Отстань, — отмахиваюсь от его ладоней. — И вообще. Какого черта ты до сих пор здесь?

Он все же помогает мне подняться. Замечаю, что одет. Домашние шорты до колен и футболка. А вот волосы еще мокрые. Может прошло не так много времени, как мне показалось?

— Никит, ну прости меня, пожалуйста.

— Я тебе уже все сказал.

Я отталкиваю его и иду на кухню, держась за стену. Сейчас главное — не упасть. А так как я уже третий день не ем и еле переставляю ноги, вариант с падением кажется вполне вероятным.

Открываю холодильник, оттуда на меня смотрит торт с надписью «С днем рождения, сынок!». Достаю это произведение кулинарного искусства на свет, и, удостоверившись, что срок годности еще не вышел, ставлю тортик на стол, после подходя к столешнице у плиты и включая стоящий на ней чайник.

— А по какому случаю праздник?

— У меня день рождения. Теперь я могу пить, курить и вести сексуальную жизнь… Ну, в общем пить и курить.

— Никит, я не знал. Ну, с праздником, что ли.

— Премного благодарен, но обойдусь без поздравлений.

— Не любишь праздновать? Расскажи, почему…

— Хватит!

Он от такого чуть не выронил кружку, мою любимую, что за минуту до этого взял из шкафчика над раковиной.

— Хватит! Перестань! Зачем тебе все портить? Я не раз сказал, что ты мне не нужен и никогда не будешь нужен! Ты мне никто! Я ненавижу тебя, слышишь? Уходи, убирайся, проваливай! Я не хочу тебя видеть! Ненавижу!

Я метнул в него блюдцем, и то, разбившись об стену, оставило одним из осколков тонкий порез на его шее.

— Как я могу уйти?

— Так же, как вошел. Катись!

Сажусь за стол и роняю голову на сложенные передо мной руки. Я прячу лицо, потому что не хочу, чтобы он видел мои слезы. Словно не от себя слышу тихий всхлип, а после только отдаляющиеся шаги и тихий хлопок. Это закрылась входная дверь, выпуская моего нежданного гостя.

Он ушел. И мне должно стать легче, должно! Но ничего не происходит. Наоборот, мне становится только хуже. Пробивает дрожь, руки трясутся, а глаза нестерпимо жжет. Почему мне не становится легче? Почему грудь словно сдавило тугим кольцом? Какого черта мне так тяжело даже думать?

Все донельзя понятно и просто. Я не хотел, чтобы он пропадал.

Я…кажется…кажется я люблю его.

Комментарий к 1.Часть 8.

Фух, наконец-то у меня вышло это написать. Было сложновато, а вот получилось или нет - это уже вам решать. Ну и…как?

========== 1.Часть 9. ==========

Я простыл. Основательно так. Уже неделю валяюсь на кровати, глотая таблетки и сироп от кашля. Никогда не любил болеть. Приятного в таком состоянии мало. Однако было одно обстоятельство, которое по природе своей могло обрадовать только меня. Меня знобило, температура держалась на отметке 37.6. Было именно так, как я хотел. Тепло, но без особого вреда для здоровья. Со мной уже все случилось.

Оксана днями и ночами пропадала на работе, а я сидел дома. Рисовал и смотрел телевизор, лишь иногда выходя в сеть. Я впал в апатию. Не хотелось абсолютно ничего.

А как больно было сердцу… Нет, я не сентиментален, просто когда мои мысли заходили не в то русло, в груди неприятно щелкало. На чистых листах, что бы я не хотел изобразить, появлялось его лицо. Я резал эти рисунки и выбрасывал к чертям.

А ведь в моей жизни все должно было стать как прежде. Я бы рано просыпался, пил холодный чай, ходил бы в школу и был одиночкой. Мне было бы так хорошо. Если бы не одно «но». Я не мог так просто восстановить свое доверие к миру. Просто смотреть на людей мне уже больно. Я даже от Оксаны шарахаться начал. Превратился в оголенный нерв. Как же хреново…

А так хотелось дышать полной грудью, не оглядываться каждые пять минут… Хотя… Зачем мне это? Я собираюсь не выходить на улицу еще довольно долго. А что мне там делать? Дышать свежим воздухом? Не могу. Сходить куда-нибудь? Ах да, я же не могу. Встретиться с друзьями? А, чуть не забыл. У меня их нет.

А я так верил, что смогу вылечиться… Так хотелось закончить прятаться от мира, пожить наконец по-настоящему. Однако веру у меня отобрали вместе с доверием.

И вот снова. Где-то в груди щемит. Не больно, понятно, почему.

Вскакиваю с кровати, подхожу к окну и распахиваю его. Тело прошибает холодным ветром. Делаю вдох, глубокий, опаляя ледяным воздухом легкие и слегка морщась. На моей шее шарф, а на плечи наброшена кофта с капюшоном.

Смотрю на дорогу, на машины, даже пробую бросать короткие взгляды на людей. Невольно вспоминаю кипу цветов перед зданием школы. По щекам бегут теплые слезы, но я успеваю их утереть. Нельзя. Мне нельзя быть для самого себя слабым.

Смотрю вниз. Замираю. Слышу, как пропускает удары сердце. Там, на асфальте, прямо перед моей парадной, стоит до боли в груди знакомый человек, докуривая уже далеко не первую сигарету. Даже с такой высоты вижу, как дрожат его плечи, а кожа, белая как снег, поблескивает в лучах почти негреющего солнца.

Рядом с местом, на котором он стоит, на земле выложено «Люблю больше жизни». Цветами. Белыми хризантемами.

Парень поднимает глаза и смотрит на меня, делает шаг навстречу, словно пытаясь дотянуться до меня на такой высоте.

Но мое лицо непроницаемо. Я закрываю окно и отхожу от него, снова падая на кровать и кутаясь в одеяло. Теплее не становится. Ну вот, я снова замерз.

«Люблю больше жизни»

Что это значит? Обычно герои книг умирают во имя любви, произнеся эти слова. Любовь… Непонятное явление, придуманное наивными людьми, чтобы дать корректное определение физической потребности. Это ведь единственное объяснение всему, что произошло. Он хотел мое тело, а я был наивен. Я поверил, но во время одумался, а меня заставили страдать. Уже не тело болит, ноет во мне сейчас только то, что люди называют душой.

«Люблю больше жизни»

А потом будет что-то вроде:

«Умираю без тебя»

Но я не верю. Это не повод для него. Он не станет убиваться просто потому, что я ему не так уж сильно нужен. Он для меня ничего не значит. Нет, не так. Он человек, в чьих неосторожных руках я сгорал и в итоге превратился в жалкую кучку пепла. И я не восстановлюсь, пока окончательно не забуду его, точнее уже никогда не смогу жить.