Morden zaertlich (Убить ласково) (СИ)

Это надо убивать, искоренять, давить. Я опять останусь один, я опять буду страдать, когда Судьба отнимет у меня тебя. А она точно отнимет. Она никогда ничего не делает просто так. Дали - плати. Чем? Смертью, успехом, спокойствием, здоровьем. Деньги ее интересуют только в одном плане: если отнять у тебя все, как ты выживешь?

И да, я не смог забыть твоих странных, иногда нелепых, слишком доверчивых поступков. Я вернулся. Я хотел знать, кто же ты такой.

А надо было бежать. Без оглядки, забывать, снова бороться. Ведь кто мы?

Я - преступник. И пусть Джек умер, дело списали, устанавливать не стали… так, скорее всего и было. Но я сам другой. Я не умел смотреть в глаза свету, не умел радоваться жизни. Любовь для меня была, даже если и случится такое, тяжестью, тяжелой обузой.

Я убегу туда, где буду один. Одинок, но в безопасности от тех вещей, от которых не спасут и друзья-пистолеты. Мне проще пойти в ночь, затеряться там, убежать от тепла, которое сначала согревает, ты привыкаешь к нему, не можешь без него. А потом оно гаснет. И ты вновь беспомощен, забыт, замерзаешь.

Ты - настоящий человек. И где бы ты ни оказался, ты не сможешь как я. Ты теплый, ты хороший, ты добрый, ты сознательный. Ты не смог бы понять того, что делал я. Не смог бы понять моего желания уйти. Не смог бы разделить со мной участь добровольного изгнания. Твое доброе сердце не привыкло к созерцанию всех низов жизни, всех ее пороков. Ты действительно был готов на многое ради справедливости, которой не осталось места. Ты не верил, что я такой. Но это была всего лишь горькая правда. Прошлого не вернуть. Крошка-Билли, нежный, ранимый, такой, каким ты был сейчас, умер. Он похоронен под осколками разбитого детства, сгубленной юности, неестественных чувств. Нельзя его возродить.

Я тот, кто я есть. И даже ты, делая мне и больно и приятно только лучистыми глазами, полными сочувствия, желания помочь, доброты, не смог бы этого изменить.

Когда ты подошел… Мне было нестерпимо больно, твои глаза разгоняли холодок внутри меня, я таял, расслаблялся. Больно было осознавать нашу разницу. А ведь ты еще пытался искать, найти во мне что-то хорошее. Я бы, наверное, отвернулся и ушел. Но когда ты сказал «Судья», злость затопила меня. Следующий поцелуй был скорее укусом. Что-то внутри меня жестоко хотело подарить тебе ощущение того, что испытал я: боли, постоянного холода, грязи в отношениях…

Вот только, даже видя тебя сквозь странную пелену не своей воли, я хотел этого. И в твоих глазах я видел испуганное отражение этой страсти.

Проснувшийся во мне демон ошибся.

Он не смог осквернить тебя. Я сумел вырваться и быть с тобой уже сам. Не делать больно. Но все-таки я не смог остановиться.

Ты спросил, зачем. Я думал, ты знаешь. Я думал, ты догадался о существовании этой разницы. Мне было плохо, но это я, я сам, хотел подарить тебе часть боли, чтобы и ты узнал, как тяжело жить в моем мире. Ты был так наивен, так доверчив и добр, что просто не смог бы в это поверить. Ты искал во мне сердце, которое осталось чистой формальностью, нужной для жизни тела, но не более. А внутри оставалась лишь пустота.

Зачем ты заглянул в глаза, зачем? Что ты хотел там увидеть? То, чего там не было. Ты потянулся к губам, зная, что я не смогу удержаться. Я и не пытался.

Ты не смог. Но не потому, что неправильно, а потому что я не повернулся. Кого я делал из тебя? И зачем?

Я не мог представить этого. Я просто вспомнил себя. Отказ был бы убийством той части тебя, что проглянула в этот момент. Я сам позвал. Я сам поцеловал тебя.

Я чувствовал, как несмело и робко, но нежно ты отвечал. Для тебя эти ощущения были так новы, так непривычны. Твои теплые руки на спине, пальцы в волосах, ласка…

Прости, этого нельзя делать. Это равносильно смерти.

Я отстранился, замолчав, и встал. Движения давались мне с трудом, но я смог надеть плащ и повернуться к двери.

Мне нужно было понять.

- Билл! Зачем ты уходишь? Куда? – тихо спросил ты.

Я разозлился. Потому что только ты задевал во мне ноту, от звучания которой я хотел остаться. А это было слабостью.

Я посмотрел на тебя. Мне казалось, ты должен все понять. Внезапно я ощутил между нами ту самую нить.

«Скажи, ты думаешь, я отвечу?»

В ответ ты погрустнел.

«Нет. Ты не ответишь. Ты уходишь в туман?»

«Звучит пафосно, Томас. Но, как это случается в жизни, да».

«Вернешься?»

«Да. Сегодня».

Я закрыл за собой дверь. Ты остался один. Жестоко. Я должен был помочь тебе справиться со свалившимися мыслями.

Прости, Том. Это не мой путь.

***

Туман на улице почти исчез, оставшись клочьями. Это, видимо, были последние его часы. Я знал – пора, скоро придет пора.

Что ж, настало время расставить все по местам. Суд начинался над всеми нами.

«Верно, Билл, пора выносить приговор. Том… Он красивый, добрый, отзывчивый мальчик. Ведь правда?»

«Да. Слишком мягкий и податливый».

«Вот видишь, ты сам знаешь. Твой внутренний голос говорит, что ты сам хочешь сделать это, правда? А что сделает с тобой Том? Посмотри, ты ведь уже чувствуешь, как тает все в тебе. Неприятно и больно, верно? Представь, как трудно станет выживать! Он так похож на…»

«Глаза».

«Да, они другие. Но представь, что будет, если ты останешься с ним, позволишь приручить себя, согреть, словно собачонка с улицы».

«Собачонка?»

«Неужели ты думал иначе? Он добрый мальчик и не бросит несчастного в беде. Но жизнь не расширит своих границ только для вас. Тебе ли не знать, как жестоко она отнимает».

«Но я не сделал и не собираюсь делать ему ничего плохого».

«Конечно. Просто Том из другого теста. Он хочет исправить тебя, и ты исправишься. А потом? В нем слишком много ограничений: секс с лицами своего пола, семья, престиж… Столько условностей!»

«Я совсем не подумал об этом… Тогда я должен принять решение?»

«Да свершится Суд над всеми нами».

POV Том

«Были моменты, когда притяжение пересиливало волю, когда все происходящее казалось чем-то ненастоящим, и оттого можно было все. Были ласки. Незнакомые, непонятные, пугающие. Такие, которых никогда не испытывал, на которые пойдешь еще раз, позабыв про остальное. И я, знал, чувствовал, что не смогу удержать себя.

Туманная странность этой темной сказки вселяла в меня холодок. Ведь это было неправильно, неестественно. Но почему-то так сказочно прекрасно.

Ты ушел, ты всегда уходил. Я видел твою жизнь, я знал тебя. Нам не понадобилось вопросов, бесконечных рассказов о прошлом, мы и так все знали. Мы понимали друг друга без слов, слыша мысли, читая в глазах. Я не знал, куда приведет эта дорога. Но я уже встал на нее, а обратный путь был закрыт.

Я был сметен, не понят самим собой. Я не мог долго размышлять. Логическая цепь сама строилась в моем сознании, пока я страдал. И она была построена: я останусь здесь.

Ты - это то, чего я никогда не встречал, это то, что заставило меня забыть обо всем. И да, черт возьми этот гребаный мир, я хотел тебя и твоих ласк!

Я сел на пол. Что останется мне, когда ты придешь снова?

Рядом стояла твоя сумка. Что там? Там были следы твоего прошлого.

Вещи, впитавшие запах твоих сигарет, твои мысли и чувства. Я никогда не любил эти запахи, но сейчас…

В моих руках были твои вещи, к каждой из которой была привязана часть тебя.

Твои украшения. Они были совсем не женскими. Всюду черное, железо, символы. Что ты хотел этим сказать, Вильгельм, призрак возмездия?

Мне вдруг пришла идея. Так нельзя, но меня мучило предчувствие.

Я ощущал твою тревогу. Но твое сознание было закрыто от меня, как и когда ты убивал. Оно казалось мне сейчас глухой стеной. Из-за стены иногда были слышны кусочки чувств. Сейчас это была грусть, минуту назад была тревога.

Вот этот подойдет. Я положил в карман перстень с черепом. Маленький кусочек тебя всегда будет со мной. И я хотел, чтобы у тебя тоже он был, пусть нам они и не нужны, ведь были мысли. Я не носил никаких украшений, так уж вышло. Но когда-то мама купила мне серебряное колечко, тоненькое и незаметное. Оно было церковным. На нем было написано: спаси и сохрани. Я так же верил в Бога, как она. Может, глупо, но я не раз видел его деяния. Вместе с колечком я дарил своего ангела-хранителя.