Double spirit. Часть 3 (СИ)

Где прислуга? Где невеста, твою мать? И где эта самая «его мать»? В смысле, Ала? Где, в конце концов, его безумный брат? От которого вернулся тогда утром обкуренный и абсолютно неадекватный Роберт? Не могут же разом все люди исчезнуть? Он что, попал в фильм «Я — легенда?» А что, вон и собака на месте.

— А люди? Ну, их ты тоже выбросил?

— С людьми было сложнее. Их так просто не выкинешь, они ж сопротивляются, суки, — Ал вздохнул и сел на краешек траходрома, Лео же остался стоять, все больше чувствуя себя зрителем в театре абсурда. — Но знаешь, ко всем людям есть универсальный ключ. Слышал о таком?

— Деньги?

— Конечно, — расплылся в кривой ухмылке нетрезвый философ. — Стоило только перестать платить — и все разбежались как тараканы. Даже дихлофос не понадобился. Правда, метод не работает на все сто процентов. Дает осечки. Одну осечку.

Лео вспомнил, что в прихожей он видел одиноко висящий на вешалке в сторонке женский фланелевый халатик и домашние туфли под ним с заостренными носами. Да и в доме, несмотря на удручающую пустоту углов и полок, было чисто, не так, как в нежилом, а так, как в доме, который убирают ежедневно. Стекла окон и стен тоже были как кристалл, правда об этом трудно судить во мраке, и всё же…

— Как зовут осечку? — тут же задал он вопрос.

— Фирюза, — усмехнулся Алан. — Бирюза по-ихнему. Теть Фира по нашему. Прикинь, анекдот. Русские разбежались, немцы бы тоже и дня не задержались. А узбечка осталась, приходит вот каждый день, на пару часов. Все жду, когда ей надоест, — он зевнул и покрутил в руках коробочку с лекарством. — Давай спать, рыбк. Устал я.

Лео понял, что, несмотря на небрежный тон и кривую улыбку, Алан боится до смерти того, что эта самая незнакомая Фирюза в один прекрасный день последует примеру реальных русских и гипотетических немцев, которые разбежались, словно солдаты по команде «разойдись», как только им перестали платить жалованье. Да и по правде сказать, кто их за это сможет упрекнуть?

— Давай, — вздохнул он, решив отложить все вопросы на потом. — Куда мне идти?

Алан кинул почти пустую коробочку на стол и лукаво зыркнул зеленым прозрачным взглядом на Лео.

— Что? — не понял тот.

— Анекдот вспомнил, — невинно хлопнул глазами Свиридов.

— Дебил, — даже не рассердился на него Лео. Ему до сих пор было не по себе и от этого жуткого дома, и от всей ситуации в целом. И анекдот он этот тоже вспомнил. «Молчите, господа гусары…». И вовсе не смешно, кстати. — Комнату покажи, юморист.

— Некуда тебе идти, рыбк, — тяжело вздохнул хозяин. — Нет тут гостевых комнат.

— Ты чего брешешь? — возмутился Лео.  — Комнат тут хоть жопой ешь!

— Разве ты не понял? — удивился Ал, с любопытством наблюдая за реакцией гостя. — Комнаты пусты, только стены и пол. Да к тому же заперты на ключ. Осталась кухня и моя спальня с ванной. Можешь, конечно, лечь в джакузи, но в пустом жестко, а если заполнить водой, то приятно, конечно, только она быстро остынет, и будет мерзко. Я пробовал, не советую.

— Ты больной, — придя в себя, выдавил Лео. Озвучил наконец свои мысли.

— За свои деньги я могу себе это позволить.

— Больным быть?

— Ну… И это тоже. Ладно, хорош трындеть. Ты ложишься или нет? Если да, то не бойся, приставать не буду. Если нет, то гаси свет. Будешь стоя спать, как полковая лошадь.

Лео фыркнул.

— Не дождешься. Двигайся.

Ал послушно продвинулся на край. Кровать была гигантская, не в пример интернатской, когда им пришлось прижаться друг к другу, словно двум щенкам в конуре. Тут у каждого было отдельное одеяло, и вообще.

Однако сон не шел.

— Бля! — подпрыгнул Лео под одеялом.

— Что такое? — недовольно завозился на своей половине Алан. — Ты псих прямо какой-то. Я тебя не узнаю.

Из уст психа это прозвучало забавно. Однако Лео об этом не думал. Он вскочил и в чем мать родила рванул к столу, нашаривать телефон. Ашхен же! Она ж не уснет, будет до утра шастать на кухню курить и пить кофе! Но сама не позвонит.

Длинные гудки. «Алло». Усталый голос. Ал с любопытством и настороженно наблюдал за беспокойным гостем.

— Ашхен, я, короче, не приеду. Я у… — Лео замешкался, — у знакомого ночую.

И не соврал ведь ни разу.

— Ммм. Ну, давай, удачно потрахаться тебе, солнце, — равнодушно отозвалась бабушка. В своем стиле. Ну и ладно, всё равно, теперь она спокойно заснет.

— Кто это? — ревниво спросил Алан.

— Друг. — коротко отозвался Лео. И тоже не соврал.

— Друг мальчик или друг девочка? — нет, ну что себе позволяет этот псих? Ведет допрос, словно имеет на это право!

— Девочка, — подумав, решил всё же удовлетворить его любопытство Лео. И опять не соврал. «Кто скажет, что это мальчик…»

====== Глава 22. Война войной ======

Сон — капризная субстанция, похожая на истеричную особу, то ли в предклимаксе, то ли в первом триместре беременности. А вернее всего — на перезрелую девственницу с заебами, ну, в нехорошем смысле этого слова.

Казалось бы — затрахали организм до полусмерти, в том числе и в мозг тоже. Ошарашили неожиданной встречей. Посадили за руль тачки, на которую даже в экране телевизора офигеешь облизываться. Поморозили на холодном ветру. В джакузи, больше похожей на рубку управления межпланетного корабля, искупали. Очумительный по своей непредсказуемости и остроте секс ему устроили.

Причем клубок противоречивых эмоций, как это ни удивительно, разорвал мозг в сотни раз успешнее, чем физические ощущения, которые были, в общем-то, не ярче обычного. Но воспоминания годичной давности, вспыхнувшие в мозгу в тот момент, когда Алан коротко и неуверенно чмокнул его в ванной, тоска, грызущая внутренности весь этот год, нелогичная злость, отозвавшаяся шумом в ушах, когда он читал эти гребанные номера телефонов, (вот сука-то, а?) — все это закрутилось мутным вихрем в голове и превратило оргазм в болезненную пытку, мучительно сладкую и отвратительную одновременно.

И вот все эти разнонаправленные эмоции настолько вымотали и тело и душу, что казалось бы — только до подушки — и все! Хлопком выключили свет в мозгу! Обрушили мир и погрузили его во тьму до утра. Так где же ты, гребанный сон? Чего же еще тебе, собаке, надо? Приди, сволочь, отключи измученный мозг!

Так нет! Не приходит, скотина! Не приходит этот идиот в дурацком колпаке, с радужным зонтиком над головой, плод воображения долговязого девственника, который в свою очередь ненавидел детей настолько, что сочинял им сказки!

Да еще это невыносимое осознание, что буквально в метре от него устроился, свернувшись клубочком, абсолютно раздетый Алан, теплый после ванной, пусть и закутанный в отдельное одеяло, однако же стоит только руку протянуть — и…

Какой уж тут разноцветный зонтик? Вашу мать?

Через четверть часа мучений Лео тихо пробормотал сквозь зубы короткое ругательство. Алан с готовностью откликнулся с другого края кровати, словно ждал команды.

— Ты думаешь о том же? Что и я?

Короткая пауза.

— Пожрать бы? — Лео ляпнул, даже не задумываясь.

— Ну! Я сдохну сейчас. Идем на кухню, там всегда что-нибудь такое бывает.

В ответ на эту магическую фразу желудок, и так пустой почти с самого обеда, скрутило буквально в жгут. Парни, не сговариваясь, соскочили с кровати и рванули к выходу, надевая на ходу халаты.

Босыми ногами по полу, в темноте коридора чуть не запнувшись о тапки Фирюзы. Хорошо еще, что Лео тут же догадался хлопнуть на ходу в ладоши и зажечь свет. Он уже успел оценить эту фишку и был от нее просто в восторге. И кухня привела его еще в больший восторг. Эдакое царство чистоты, тишины и еды. Полный холодильник.

— Вот, как и знал. Тут плов, сейчас разогреем, — хозяин стоял на коленях перед агрегатом и деловито поднимал крышки.

Потом запустил пальцы в казан, захватил, абсолютно по-свински, небольшой кусочек ароматного мяса с капнувшим с него маслом и воровато засунул его в рот.

— Э, имей совесть! — возмутился Лео, приземлившись рядом с неряхой на пол и оттесняя его бедром чуть вбок. — Не выбирай, положи по-человечески на тарелку! И разогрей!