Оборотная сторона бессмертия (СИ)

— Мне не надо, спасибо… Отдай кому-нибудь.

— Так, ребенок! — Драко, наплевав на правила, уселся на край его кровати. — Что происходит?

Канингтон хмуро взглянул на него из-под отросшей челки и открыл было рот… Когда пространство казармы разорвал крик одного из подростков:

— Малфой! Нотт вскрылся!

Драко не помнил, как он бежал, не помнил, как пытался прорваться в медотсек, вырываясь из крепких рук удерживающих его охранников, не помнил, как появившийся Уилан вновь открыл для него все двери… Он очнулся, уже стоя на коленях у койки белого как простыня Нотта, слепым взглядом уставившись на красивое безжизненное лицо.

— Жив он, Драко, жив… Поднимайтесь… Ну, хватит уже, — Барнз гладил его по спине и тянул за плечо вверх, уговаривая встать.

— Почему? Почему, Барнз? — Малфой поднял на колдомедика глаза. — Почему он это сделал?

— Не знаю, Драко, — вздохнул мужчина. — Наверное, ему слишком тяжело далась сегодняшняя ночь. Хант умирал мучительно.

— Свяжите его, — прошептал Драко. — Его можно связать?

— Да. Пойдемте. Он сейчас спит, а потом я привяжу его к кровати. Пойдемте.

До самого вечера Малфой не мог прийти в себя, несмотря на то, что Барнз накапал ему какого-то маггловского успокоительного зелья и час держал у себя, отпаивая чаем с травами.

Он чуть не потерял Нотта! Чертов идиот решил, что нашел простой выход. А ведь Драко уже собирался взять для него гостинцы и попроситься у Барнза посидеть в палате. Хотел рассказать, что Поттер совсем не за сведениями пришел, что, судя по его словам, Орден Феникса пытается вытащить их отсюда. А ведь Тед тоже знает упрямство Героя, значит, сам тут же поймет, что если Гарри решил их спасти — он спасет, пусть даже они сами будут сопротивляться. Малфой готовил для друга сладости и хорошие новости… А этот придурок в это время резал вены!

Навестив «придурка» после ужина еще раз и вернувшись в казарму, Драко пробежал взглядом по койкам. Все были на своих местах. Крис, похоже, дремал; Малькольм читал какую-то книгу; Гойл, кажется, разобрался с передачкой, распределив гостинцы по всем и теплые вещи по своим парням. Одобрительно кивнув другу, Малфой лег на кровать и прикрыл глаза. До отбоя его отвлекал то один пацаненок, то другой. О чем-то разглагольствовал согревшийся немного и повеселевший от новой порции сладкого Грегори. А после отбоя мысли снова вернулись к Поттеру.

Гарри целовал его по-настоящему. Не жадно, не страстно, скорее, изучающе, но уверенно и глубоко. По-настоящему! И руки, такие сильные, теплые руки скользили до этого по животу и груди Драко тоже по-настоящему ласково. И когда губы Поттера касались рубца на спине…

Дверь казармы распахнулась, и в темноте проема появились два красных огонька.

— Черт…

Он чуть не натворил бед!

Поднявшись с кровати, Драко натянул куртку Блэка и быстро пошел к выходу, стараясь не думать, не думать, не думать о Гарри. Возбуждение зарождалось еще где-то в солнечном сплетении, но он уже понимал, что точка невозврата пройдена, хотя Уилан пока еще лишь сердито проворчал, что реагировать нужно быстрее.

— Барнз!.. Мне… Мне нужна ваша помощь, — устало крикнул Драко, скрывшись от сверлящего взгляда Альфы за магическим барьером.

Колдомедик вышел, сонно потирая глаза.

— Малфой… — обреченно пробормотал он. — Заходите.

Драко вошел в кабинет, присел на стул и стал развязывать шнурки.

— Спускайте штаны, и на кушетку, — скомандовал Барнз и, зевнув, открыл один из шкафов. — На колени, задом кверху. Давайте быстрее, Малфой, вторую ночь не сплю!

Драко, удивленно поднял на него глаза, но промолчал, оголил зад, забравшись на кушетку, прерывисто вздохнул и принял указанную позу.

— Ну все, все, не дрожим, Малфой, — мягко усмехнулся Барнз, подходя к нему и неглубоко, на пару фаланг, вводя в него палец с любрикантом. — Чего сжался? Расслабься.

Когда внутрь стало проникать что-то твердое и холодное, Драко дернулся, но колдомедик свободной рукой тут же ухватил его за мошонку, и он испугано замер.

— Она не толстая, не бойся, — произнес Барнз и одним движением загнал гладкий длинный предмет, видимо, до конца, потому что Малфой, ойкнув, почувствовал, как сфинктер снова почти полностью сжался, закупорив введенный в анус цилиндр. — Это пробка, Драко. Анальная пробка с вибратором. Потрогай.

Малфой потянулся и нащупал торчащее из ануса круглое основание с небольшой кнопочкой в центре.

— Зачем? — хрипло спросил он.

— Чтобы я мог поспать, — улыбнулся колдомедик и нажал на кнопку.

Предмет в заднице тихо зажужжал и завибрировал, и Малфой, прерывисто, коротко вздохнув, напрягся.

— Ступайте в палату, Малфой. Сегодня вы спите здесь. Пробку не вытаскивать, зайду — проверю! Устанете кончать, нажмите на кнопку и спите. Утром сам достану. Все ясно?

Драко сглотнул и тихо выдавил:

— Да.

Колдомедик ласково погладил его по ягодице:

— Идите… Надеюсь, больше никому не приспичит сегодня.

Легко сказать: «Идите…». А как идти, если у тебя каменная эрекция, и в заднице, не переставая, вибрирует какая-то штуковина?

Первый раз Драко кончил в коридоре, не дойдя до палаты, привалившись к стене, яростно надрачивая и пытаясь покрепче сжать внутри вибрирующий цилиндр.

Зеленые глаза… Теплые, сухие губы… Влажный, властный язык… Сильные руки…

Оргазм заставил его глухо застонать.

— Малфой! В палату! — раздался из-за соседней двери раздраженный голос колдомедика, и Драко, вздрогнув, сделал оставшиеся несколько шагов до порога.

До того, как он смог, наконец, провалиться в глубокий сон, Малфой кончил еще два раза. Возможно, ему бы хватило и одного оргазма, если бы зад не распирало, и при каждом движении гладкая поверхность пробки не давила на приученные Барнзом к такому удовольствию стенки. Но сейчас Драко, ворочаясь и тщетно пытаясь отогнать будоражащие воспоминания, снова нажимал на кнопку и, кусая губы, чтобы не стонать слишком громко, через несколько минут изливался в кулак.

Засыпал он с мыслью, что в следующий раз позволит Поттеру прикоснуться к себе только после освобождения…

========== Глава 11. Реакции юного тела ==========

Блейз отменил все встречи. Закрывшись в кабинете отца, он работал. На этот раз он не искал подходящую для кого-то, уже готовую композицию, сегодня Забини нужно было создать собственную. И задача оказалась титанически тяжела! Самая большая сложность заключалась в том, что учитывать приходилось одновременно два гормональных набора, один из которых был его собственным.

Себя Блейз чувствовал гораздо менее резко, чем других людей. Обоняние не отправляло в мозг сведений о постоянно сопровождающих его запахах, обостряясь лишь в минуты одномоментрых выбросов большого количества гормонов: злость, возбуждение, страх… Себя ему приходилось познавать заново, принюхиваться, запоминать, что-то менять и снова принюхиваться.

— Молодой человек, — портрет мистера Забини на стене тактично кашлянул, когда Блейз, откинувшись в кресле, распахнул домашнюю мантию и потянулся к уже полувозбужденному члену. — Вам не кажется, что для подобного ваша спальня подошла бы гораздо лучше, нежели мой кабинет?

Парень приоткрыл глаза и виновато улыбнулся:

— Извини, отец, я совсем забыл тебя предупредить. Ты не мог бы… Погулять немного? Мне надо поработать.

— Блейз…

— Папа, я не могу в спальне, там много отвлекающих запахов, а твой кабинет давно нежилой… Извини. Давай, поговорим позже?

— О, ненормальный ребенок! — воскликнул мистер Забини и направился вглубь портрета. — Дверь запри, не хватало еще матери застать тебя за… работой!

Блейз усмехнулся, но взгляд на дверь все же бросил, убеждаясь, что не забыл повернуть ключ.

На анализ себя у него ушло несколько часов. Хорошо еще, что анализировать пришлось лишь изменения, связанные с одной конкретной функциональной сферой. Миссис Забини позвала сына к столу, когда перед ним, наконец, лежал список простых ароматов, необходимых для его части композиции.