Оборотная сторона бессмертия (СИ)

Гарри несколько раз пытался поговорить с Роном, но друг рявкал, что с предателем ему говорить не о чем, или выплевывал что-то типа: «Иди к черту, Поттер!» — и бросался прочь с видом оскорбленной неприличным предложением девственницы. В конце концов, Гарри решил оставить его в покое. Он хорошо знал Рона. Не пройдет и недели, как друг устроит ему скандал на тему наплевательского отношения к дружбе и в конце позволит завершить все примирительной попойкой в «Дырявом Котле». Поэтому, уже к среде, Поттер начал делать вид, что не замечает Уизли вместе с его хмурой физиономией. В пятницу на занятии по трасомагии, как раз, когда Гарри пытался снять с палочки соседа по парте след «Экспеллиармуса», примененного на утренней тренировке, в него прилетела записка. Чертыхнувшись на смазавшиеся под вздрогнувшей рукой отпечатки заклятия, Поттер развернул скомканный тетрадный лист. «Бесчувственный урод!» — гласил обиженный почерк Рона. Гарри на мгновение замер, неподвижным взглядом уставившись на чудовищно правдивое слово, но потом, не обернувшись, сунул записку в карман мантии и продолжил попытки отслоить нужный ему след.

Хорошего настроения все происходящее не прибавляло, а тревожное напряжение, вызванное мыслями об опасной операции, запущенной второпях, совсем в сыром виде, и постоянно возвращающимися воспоминаниями о Малфое, под конец недели сделало его еще более замкнутым и хмурым, чем обычно к выходным.

В субботу Гарри проснулся с ощущением тяжести в груди, словно после плохого сна, но совершенно не помня ночных видений. Он долго глядел в медленно светлеющий потолок, в который раз ловя себя на мысли, что с приближением воскресенья волнуется все больше.

Причин было множество, но Гарри отчаянно пытался себя убедить, что все дело в оставленном в лагере разрешении и в состоянии оставленного там же Малфоя. Первое грозило необходимостью нового обращения к Шелкболту, а выглядеть рассеянным идиотом перед министром ему вовсе не улыбалось, а второе вызывало вполне добродетельные опасения за жизнь бывшего сокурсника.

О том, что на самом деле его грызет стыд за сказанное и сжигает страх, что Драко откажется от повторной встречи, Поттер предпочитал не думать, как и старался не вспоминать, какую пугающую волну эмоций зародила в нем необходимость оставить Малфоя одного в медотсеке лагеря.

Но тревога тревогой, а отказываться от попытки встретиться или хотя бы передать парням гостинцы Гарри не собирался. Да и куртка крестного тоже осталась в проклятых застенках вместе с Малфоем и разрешением на его посещение.

Смыв тяжесть ночного сна под струями прохладного душа и позавтракав, Поттер уже собирался на очередную вылазку в маггловский Лондон, когда в окно стукнула сова. На этот раз, слава Мерлину, это была не несчастная загнанная птица из Хогвартса. Письмо прилетело от Гермионы. Подруга сообщала, что связалась с Панси, и та на удивление радушно ей ответила, поэтому на следующей неделе Шелкболт подготовит разрешение на посещение женского лагеря, и можно будет что-то передать девчонкам. Это была хорошая новость, хотя Гарри ни на миг не сомневался, что умная, расчетливая Паркинсон с готовностью примет «предложение дружбы». Зато теперь у него была еще одна зацепка для налаживания отношений с Драко и сглаживания «острых углов» их предыдущей встречи.

Собираясь сперва написать Гермионе в ответ несколько теплых, благодарных фраз и отправиться, наконец, за покупками, Поттер вдруг подумал, что было бы неплохо взять подругу с собой. Кто лучше женщин разбирается в закупке всяких необходимостей? Уж точно не Гарри! Поэтому он просто отправил ей “Патронуса” и, дав на сборы полчаса, вскоре уже носился за девушкой по супермаркету, толкая перед собой заваленную кучей продуктов и необходимых вещей тележку.

Домой они вернулись ближе к вечеру, довольные собой и очень уставшие.

— Теперь главное, чтобы все это тебе не вернули назад, — Гермиона упала в кресло и вытянула ноги к камину.

— В прошлый раз пропустили, — пожал плечами Поттер, усевшись прямо на пол и вытряхивая покупки из сумок.

— Ты чего делаешь? — удивленно уставилась на него подруга… Она так старалась прямо в магазине упаковать все как можно компактней, чтобы ему не пришлось трамбовать передачку заново.

— Надо оторвать ценники, — пробормотал Гарри. — Решит еще, что я специально ему показываю, сколько денег потратил… Тогда точно вернусь назад с сумками.

— Кто решит? — не поняла Гермиона.

— Малфой, кто же еще, — смущенно улыбнулся Поттер и начал старательно отрывать ценники с выбранных Грейнджер, тонких, чтобы их можно было надеть под робу, кашемировых свитеров, с упаковок трусов и носков, с бритвенных станков и даже с зубных щеток.

Гермиона задумчиво смотрела на него, слегка улыбаясь остервенелому усердию друга. Расправившись наконец со всеми бирками, Гарри начал аккуратно складывать все обратно в сумки, но на свитерах вновь остановился.

— Он такой худой… Будет болтаться на нем, как на вешалке, и совсем не согреет, — пробормотал себе под нос Поттер и, словно ища решение, повернул голову в сторону лестницы, ведущей в спальню.

— Гарри, ты о чем опять? — Грейнджер смотрела на него, как на внезапно начавшего бредить.

— Я о Драко, Гермиона, о Драко, — быстро заговорил Поттер, поднимаясь на ноги. — Как думаешь, может, получится ушить один свитер по бокам? Я сейчас поищу нитки, поможешь?

— Гарри! — Гермиона вскочила с кресла и схватила его за руку. — Не надо ничего ушивать, только испортишь все! О, Мерлин, да что с тобой? Ты ведешь себя так, словно у тебя жена в роддоме!

Поттер замер, будто получив удар под дых.

— Заметно, что волнуюсь, да? — тихо спросил он, отведя взгляд.

— Очень… Только вот, с чего?

— Я не знаю… Гермиона, он такой… Черт! Мы семь лет учились вместе, он всегда был рядом… А сейчас… Я почему-то очень боюсь за него… Это странно, я знаю… Но мы столько вместе пережили… Он всегда был таким…

— Заносчивым белым хорьком? — по-доброму улыбнулась Грейнджер и вдруг обняла его за шею. — Мы обязательно вытащим твоего Малфоя, Гарри, перестань дергаться, он сильный, он дождется.

— Он не мой Малфой, — тихо пробубнил Поттер ей в пушистые мягкие волосы и, сцепив руки на тонкой девичьей талии, чуть крепче прижал подругу к себе.

Она молча улыбнулась и нежно поцеловала его в щеку.

*

Вервольфы закопали гроб с телом Ханта на лагерном кладбище за внешним периметром. Оказалось, что родственников у парня не было.

— Если мы здесь загнемся, нас там же зароют, — мрачно пробормотал Гойл, заваливаясь на койку после завтрака и глядя в одну точку.

— Мы не загнемся, Грегори, — отозвался Драко. — Мы выберемся.

Произошедшее вчера очередной раз убедило Малфоя, что он должен сделать все возможное, чтобы вырваться отсюда и вытащить друзей. Сейчас он готовил себя ко встрече с Поттером и молил Небеса, чтобы тот не передумал.

Чем он мог заинтересовать шпиона Ордена? Что он видел или слышал, когда ставка Темного Лорда располагалась в Малфой-Мэноре? Да, по сути, ничего. Но какая-то навязчивая мысль постоянно крутилась в голове, умудряясь при этом все время ускользать. Кукловоды Волдеморта… Кукловоды Волдеморта… Кукловоды… Те, кто дергают за нитки… Нитки!

Драко даже подпрыгнул на кровати. Где он слышал это слово? Кто-то говорил ему про дергание за нитки… Или ему уже кажется? Нет, определенно кто-то говорил!

Он метался в собственных воспоминаниях, пытаясь отыскать след знакомой фразы, но тщетно. «Обливиэйт!» — мелькнула в голове Драко догадка, но тут же исчезла, ведь будь это заклинание корректировки памяти, он не вспомнил бы, даже если бы ему пересказали в лицах весь разговор. Если только…

— Беспалочковый «Обливиэйт»! — выдохнул Малфой едва слышно, но проходящий с понурой головой мимо его койки Канингтон встрепенулся:

— Что?

— Ничего, — Драко уставился на отчего-то слишком несчастного сейчас пацаненка. — Ты куда?

Ресницы мальчишки дрогнули, но Малфой, не до конца оторвавшийся от разворачивающихся перед его мысленным взором витков памяти, с которых правильной догадкой только что были сорваны аккуратно поставленные замки, волнения Криса не заметил.