Поплачь, полковник, мне в бронежилетку (СИ)

- Правило второе: наши отношения остаются между нами.

В ответ Райан сделал большие глаза:

- Я вообще-то и не планировал звонить в «Ориматаймс» и сливать в сеть хоум-видео.

- Откуда ты вообще про хоум-видео знаешь, гений малолетний? – Жан легонько щелкнул его по лбу. – Я говорю про всех наших, Дана, ребят, Таню и Шику…

- Да понял я, не дурак. Никто ничего не узнает! – нетерпеливо перебил Скотти.

- И последнее: я не готов отказаться от секса с бабами, - этот пункт был самым сомнительным, но Жан всегда считал, что лучше горькая правда, чем сладкая ложь, - ты, думаю, тоже.

Скотти помолчал. Положил голову обратно на плечо Веньяра и прикрыл глаза.

- А если я – готов? – спросил он, дыша прерывисто.

- Скотти, - Жан взъерошил его волосы, - тебе двадцать пять. Давай будем реалистами. Мы оба мужики, я не могу подарить тебе кольцо в знак верности, нам придется врать друзьям и сослуживцам. Нужна тебе такая жизнь? Да тебе первому надоест!

- Тайлеру же не надоело! – зло возразил Райан.

- Да откуда ты знаешь? Свечку над ним держал? Ладно, - Жан притянул его, позволяя распластаться на себе – грудь уже почти не болела, - поживем – увидим.

На другой день мисс Эйч объявила о долгожданной амнистии. Перед этим, правда, пришлось попотеть. Время до обеда заняли тесты и анализы, знакомая процедура освидетельствования на этот раз тоже показалась затянутой. Обливаясь потом на кардиотренажере, облепленный кучей датчиков, Жан думал, что быть подозреваемым в государственной измене иногда куда выгоднее, чем начальником секретного отдела разведуправления. Тогда его всеми правдами и неправдами выдергивали с больничной койки, доказывая, что здоров и может давать показания. Сейчас все будто сговорились, чтобы навеки запереть в госпитале.

После обеда измученный полковник вернулся в свою палату дожидаться вердикта комиссии. Взвинченный донельзя, Жан ходил из угла в угол, матерясь сквозь зубы и призывая все небесные кары на головы нерасторопной комиссии. Ведь ясно же, что разрешат служить. Райт с пулей в голове по гарнизонам мотается, и ничего! А ему всего-то кусочек легкого отрезали, ерунда какая! Но на душе все равно было неспокойно.

- А что же вы на обед не пришли? – Иззи замерла в дверях палаты с таким трагическим выражением на лице, словно, пропустив обед, Жан немедленно должен был умереть.

- Да не хотелось что-то.

- Тогда не хотелось, а потом захочется, - всплеснула руками добрая девочка и тут же нашла выход, - а я сейчас вам кипяченого молока принесу. И пряников. Я сейчас, быстро.

Полковник не успел ничего сказать, а она уже унеслась. Вернулась спустя пару минут с подносом, на котором стояла большая кружка и лежал пакет с пряниками.

- Вот, кушайте, - улыбаясь, сказала она, - приятного аппетита!

Как ни странно, Жан тут же ощутил волчий голод, совсем как в Ходхольме, когда они с Забиякой больше суток тянули на сухарях и пастилках. А Скотти еще и не знает, что Жана выпускают. Мотается по Перекрестку в поисках террористов, бедолага. Вчера он так и уснул в кровати Веньяра. Жан не стал его будить, задремал сам, а когда проснулся, Райана уже не было.

- Смотри, что у меня есть! – вошедший Дан помахал пластиковой папкой с заключением.

- Как ты ее добыл? – вскочил обрадованный Веньяр.

- Пригрозил этим бюрократам, что пожалуюсь Рагварну, - признался Райт, - и знаешь, сработало.

- Потому что ты везунчик!

- Допивай, что ты там пьешь, и поехали домой, - Дан белозубо скалился, - все уже там, ждут только нас.

Жан одним глотком допил молоко, под смешок товарища стер с губ молочные усы и схватил куртку.

Райт шагнул к нему и порывисто обнял.

- Мне тебя не хватало, друг. Не попадайся больше!

- Вот уж дудки, - проворчал тронутый Веньяр, - сюда я больше не вернусь. Лучше пусть сразу грохнут.

- Поговори мне еще! Я тебя сам грохну! – Райт наконец отпустил его и подтолкнул к дверям.

Домой ехали, как всегда, под охраной «Зеты», и обычно молчаливые охранники сегодня просто блистали красноречием. Жан смело записывал это на свой счет, представляя, как встретят его домашние. Может, это было каким-то гребанным самообманом, но он давно называл семью Дана своей. И сам давно стал своим для Тани, Шику, Вики и ее детей, а теперь и для Скотти…

Жан вдруг понял одну классную вещь: у них сегодня будет ночь. Первая настоящая ночь. И он сделает все, чтобы Забияка не забыл ее никогда в жизни.

В доме царил переполох, словно сегодня наступило Рождество, а они пригласили на праздник самого Императора, да еще в сопровождении командора Рагварна. Веньяра чуть не сбили с ног сначала дети, потом Таня и Шику. Мэри подошла поцеловать в щеку. Уступила место Вики, которая нежно обняла Жана и шепнула: «Слава богу, обошлось!» Когда же полезли обниматься Албанец и Боцман, Дан решительно пресек нежности:

- Пожалейте его ребра! Давайте уже за стол, а?

Жан оглянулся, обвел глазами всех присутствующих:

- А где Забияка?

- Я ничего не мог сделать, Жано, - Дан смотрел прямо и твердо, - он был как кремень. Пришел утром, сказал, что хочет перейти под мое начало. Попросил трехдневный отпуск. Потом Таня позвонила, сказала, что собрал вещи и ушел.

Жан сидел, безвольно свесив руки между коленей, и смотрел на друга, как на врага.

- Не надо было его отпускать! За ним хоть зеты приглядывают?

- Приглядывают.

И то хлеб, можно будет выяснить, где поселился психанувший не по делу снайпер и поговорить по душам. Полковнику было что сказать Райану Скотти. Хотя бы о том, что так, за спиной, дела не делаются. Решил его бросить, мог бы и предупредить. А если чем-то недоволен, тоже надо было сказать. Взрослые же люди, обсудили бы, нашли какие-то пути, мать их, компромиссы…

- Расскажешь, что у вас случилось? – спросил Дан.

- Да ничего не случилось, - отмахнулся Веньяр. Ну не рассказывать же лучшему другу неприглядную правду. – Понятия не имею, с чего он взбрыкнул.

- Ты, главное, не волнуйся, Жано, - с сочувствием похлопал его по плечу товарищ, - все с Забиякой хорошо. Ну, не сработались, бывает. Я тебе Ндочи отдам.

- Да не надо мне Ндочи. Я с Райаном поговорю.

- Попробуй, - проговорил Дан, - он к тебе привязан. Ты знаешь, что было в Локе, когда тебя подстрелили?

- Он убил снайпера, который меня продырявил.

- Снайпера, пятнадцать человек и одну БМП с экипажем. И все это за пять-семь минут.

- Это невозможно! – за двадцать лет боевого стажа Жан Веньяр никогда не видел такой эффективной снайперской стрельбы.

- Нет ничего невозможного, если охренеть до нужной степени, - вздохнул Дан.

Жан опустил лицо в ладони. Он не понимал, почему Скотти ушел, и оттого было больно. Больно и обидно. Завтра он найдет Райана и поговорит с ним, объяснит, что тот зря ушел, все у них еще будет хорошо. Да иначе и быть не могло, что бы там этот ненормальный себе ни придумал!

- Иди отдыхать, Жано, - посоветовал Дан, - иди.

- Иду.

Все у них с Забиякой будет прекрасно. Лучше всех. Жаль только, что этой ночи не вернуть.

========== 12. ==========

Генерал Райт бросил курить после того, как получил в голову пулю. Полковник Веньяр частенько шутил, что ради лучшего друга пойдет на все, и когда однажды Дан взял его «на слабо», скомкал пачку сигарет и выкинул в мусорное ведро. Какая воля потребовалась ему для этого, можно было только догадываться.

Вернувшись в разведуправление, Райан Скотти не выкурил ни одной сигареты – противиться авторитету отцов-командиров было просто невозможно. Да и не было у него зависимости, так, баловство одно.

Сидя на широком подоконнике съемной квартиры, Райан смотрел, как внизу, на детской площадке с припорошенными снегом качелями Жан смолит одну за одной. С непокрытой головой на зимнем ветру травит никотином свое простреленное легкое. Придурок! Цедя сквозь зубы ругательства, Скотти слез с подоконника и открыл окно. Свесился вниз: