Укрощение Рики (ЛП)

— Ты доставил мне ни с чем не сравнимое удовольствие, — заверил его Оди, обнимая еще крепче. — Хотя мне много и не требовалось. Но я понимаю твои сомнения. Мы не станем делать так постоянно — только когда момент будет подходящий.

— Мне понравилось, — повторил Таи. — Только я не был уверен, чего именно ты от меня ожидаешь.

— Ты имеешь в виду, когда я опустился на тебя?

Повар кивнул.

— Да, потому что я не мог… до тебя дотянуться и просто… лизал то, что оказалось прямо передо мной.

— Именно это мне было и нужно, — прошептал охранник. — И ты сделал всё в точности, как я люблю.

— Правда?

— Правда. А в следующий раз… может быть, ты возьмешь меня в рот полностью. Мне это нравится… Только если будешь осторожен.

— Хм… — Таи призадумался. — Тебе придется мне всё объяснить, потому что я не знаю, как правильно.

— Как же я тебя такого люблю! — Оди потерся щекой о его шею и улыбнулся. — Ты… невинный как ягненок, и это выглядит очень мило. Я тебя совсем испорчу.

— Еще как испортишь, — согласился Таи. — Если бы отец меня сейчас увидел, с ним бы случился нервный припадок.

Аристиец хотел пошутить, но вдруг осознал, что это чистая правда, и содрогнулся. Он даже думать спокойно не мог о том, что сделал бы его отец, если бы обо всем узнал.

Внезапно его поразила ужасная мысль. Что будет, когда закончится год покаяния? Отец рассчитывает на возвращение сына домой и не теряет надежды, что он всё-таки станет жрецом. Но Таи твердо знал, что путь жреческого служения для него отныне закрыт. Он слишком пристрастился к сексу и вскоре намеревался отдать свое тело в безраздельное владение Оди. Но дело было не только в этом. Он не хотел возвращаться на Аристию. Только не теперь.

— Что-то не так? — встревожился Оди.

— Всё в порядке. Просто… подумал о своем отце.

— Понятно. Думаю, тебе уже пора возвращаться на кухню. — Оди перекатился на кровати, накрыл собой тело любовника и впился в его губы долгим нежным поцелуем. — Ну что, придешь сегодня ко мне в постель?

— Приду.

Лицо охранника осветилось улыбкой.

— Отлично! Хотя мне, вероятно, следует тебя предупредить… — начал он, но осекся, пытаясь решить, стоит ли оставлять Таи путь к отступлению.

— Предупредить о чем?

Оди пристально смотрел на него, и взгляд его сделался абсолютно серьезным.

— Помнишь, что я сказал — что ты можешь трахнуть меня? Я не отказываюсь от своих слов. Но… должен сознаться, Таи, я очень надеюсь, что сегодня вечером… ты тоже позволишь мне тебя взять.

Таи не сводил с него глаз, и сердце его колотилось как бешеное. Просьба Оди не стала для него неожиданной, и он сам не понимал, что заставляет его так сильно волноваться. Но при одной мысли о предстоящей ночи его охватывал зябкий страх.

Молчание повара слегка обескуражило Оди. Наклонившись, он поцеловал парня в лоб.

— Я не настаиваю. Просто подумай об этом.

— Хорошо, подумаю.

На этом и порешив, они встали с кровати, оделись и возвратились в главный зал. Когда они покидали комнату Оди, мимо прошел Тома — он как раз направлялся к себе. Фурнитур мгновенно догадался, что происходит между этими двумя, и с ревнивой досадой отвел взгляд в сторону.

Значит, Оди уже занят… Его заполучил Таи. Неожиданное открытие расстроило Тому, хотя он и сам не смог бы объяснить почему. В конце концов, насколько он понял, они оба оставались полноценными мужчинами, и было бы глупо надеяться, что у охранника проснется интерес к какому-то кастрату, не способному в полной мере ответить на его чувства.

К Томе никто никогда не проявлял интереса. Пустое место, мебель, прислуга, чье единственное предназначение — выполнять приказы хозяина да присматривать за петами… Он вошел в свою комнату и тяжело привалился к двери, пытаясь выкинуть из головы мрачные мысли.

Фурнитур обожал перемывать кости другим, но сам был склонен к резким перепадам настроения и с легкостью впадал в депрессию. Подробности чужой личной жизни вызывали у него нездоровый интерес лишь потому, что в его собственной не происходило никаких достойных внимания событий. Оживленное лицо, улыбка, блестящие глаза — всё это было лишь маской, которую он надевал в компании Сариуса, Ру и прочих собратьев. И маска эта надежно скрывала его настоящие чувства и пустоту его одинокого сердца.

Сердца, не знавшего любви.

Припарковавшись у здания Синдиката, Ясон не спешил выходить из автомобиля, наглаживая свой член. Он намеренно приводил себя в возбужденное состояние, рассчитывая, что это поможет ему обыграть Юпитер.

Основательно поразмыслив, он решил, что ее подозрения слишком серьезны, чтобы оставить их без должного внимания — а потому решил принять радикальные меры. Свой план он продумал до мелочей. Если чутье его не подведет, Юпитер попадется в искусно расставленную ловушку. Обычно перед подобным визитом блонди выпивал несколько бокалов вина, но на этот раз решил ограничиться лишь одним, да и тот едва пригубил, вступив в святилище Юпитер. Он опасался, что алкоголь лишит его ясности мысли и гибкости реакции, необходимых для воплощения своего плана в жизнь.

— Благодарю тебя за то, что явился без промедления, — благожелательно приветствовала его Юпитер.

В ответ Ясон низко склонился перед ней, но выпрямляться не спешил, чтобы подчеркнуто выказать свое почтение.

Юпитер наблюдала за ним с затаенной радостью. Начало встречи оказалось весьма многообещающим: Ясон с порога дал понять, что пришел засвидетельствовать свою безоговорочную преданность. Меньшего Юпитер от него и не ожидала, хотя последние события ее слегка насторожили. Блонди опустился в кресло и бросил на нее поверх бокала соблазнительный взгляд. Каждое его движение, каждый жест были полны безыскусного шарма.

— Вижу, у тебя прекрасное настроение, — отметила заинтригованная Юпитер.

Ясон негромко рассмеялся.

— Я решил быть с тобой абсолютно откровенным. Думаю, мне не следует более прятать свои истинные чувства — особенно теперь, когда по неведомой мне причине у тебя зародились какие-то подозрения. Поэтому… я хочу открыть перед тобой свою душу. Но прежде… могу ли я спросить, почему ты призвала меня к себе? Что заставило тебя поставить под сомнения мою преданность?

Юпитер скрупулезно изучала язык его тела. Она заметила и огонек похоти в его глазах, и внушительный бугор в паху. Блонди был сильно возбужден, и Юпитер, зачарованная этим зрелищем, с нетерпением ждала, что же ее «золотой мальчик» скажет дальше.

— Я не могу тебя ни в чем обвинить, — ответила она, — но мне кажется, что в последнее время ты от меня… отдалился.

— Вот оно что! — Ясон кивнул, словно признавая ее правоту. — Чего-то подобного я и боялся. Ну что ж, пришло время тебе всё рассказать.

— Так расскажи, Ясон! Поведай, что у тебя на сердце.

Блонди выдержал паузу, опустив глаза, словно набираясь решимости. Затем он вновь поднял взгляд, в котором отражалась буря эмоций.

— Я удивлен, что ты задаешь подобные вопросы. Мне казалось, всё так очевидно… На самом деле я питаю к тебе чувства, которые… не совсем уместны. А ты по ошибке приняла мою… сдержанность за… вероломство. Хотя ничто не может быть дальше от истины, чем подобное подозрение.

Потрясенная его словами, Юпитер хранила молчание, пытаясь оценить искренность этого неожиданного признания. Но разумный компьютер оказался не способен распознать обман — все данные, полученные в результате анализа голоса Ясона, его мимики и мельчайших жестов, свидетельствовали в пользу того, что он говорит правду. А почувствовать, что блонди лишь играет роль, Юпитер не могла.

— Что же это за чувства? — спросила она наконец. — Объяснись.

— Ты, конечно, и сама догадалась!

— И всё же я не уверена. Если судить по сигналам, которые я улавливаю, ты испытываешь ко мне… вожделение?

— Да, — прошептал Ясон. — Именно так. Но я меньше всего хотел нанести тебе оскорбление своими извращенными страстями.