Там, где мы есть (СИ)

Робби усмехнулся этой странной ассоциации, скользнул щекой по стеклу, чтобы получить еще порцию отрезвляющей и успокаивающей прохлады, зацепился взглядом за отражение в стекле уснувшего Колина, и почему-то оконное стекло в миг перестало быть прохладным. Роб уперся лбом в стекло, отделяющее его от Лос-Анджельской ночи, и вымученно простонал: «Че-е-е-ерт…» Его дыхание осело на стекле влажной мутью, по которой он тут же прошелся ладонью, уничтожая следы своей слабости, и решительно направился в ванную, стараясь больше не смотреть на безмятежно спящего Колина, который даже не подозревал о его мучениях. Роб уставился на себя в зеркало, рассматривая красные пятна на щеках, которые никак не походили на здоровый румянец, да и ненормальный блеск глаз никак здоровым назвать было нельзя. Робби знал, что эта встреча с Колином станет для него настоящим испытанием, но не предполагал, что будет настолько трудно контролировать себя. Сколько ему, интересно знать, предстоит еще продержаться? Самое страшное в борьбе с самим собой — ты сам.

Chris Daughtry — Get Me Through

Он со злостью дернул вентиль крана с холодной водой — жаль, что не с ледяной, плеснул несколько пригоршней в лицо, провел мокрыми и прохладными ладонями по волосам и шее. Расстегнул несколько пуговиц на рубашке и, немного подержав ладони под холодной струей, и по очереди приложил их к груди, ощущая, как капли воды стекают по разгоряченной коже, принося ему пусть и небольшое, но все же облегчение. Постоял, снова рассматривая себя в зеркале и отмечая, что щеки уже не полыхали ненормальным румянцем, и в тот момент, когда он сдернул полотенце, чтобы вытереть лишнюю влагу, услышал протяжный стон, полный боли.

Отшвырнув полотенце в сторону, Робби выскочил из ванной и замер на своеобразной границе, разделяющей коридор и комнату гостиничного номера, глядя на Колина, который, скорчившись, обхватил ладонью правое запястье и, скрипнув зубами, зашипел, а Робу показалось, что под пальцами Колина проступила краснота. Одолевающее еще мгновение назад возбуждение моментально сменилось волной липкого, удушающего страха. Это, что… кровь? Черт… Феликс сказал, что он даст такой знак, что Робби не перепутает руки, но зачем так кроваво? Черт! Роб метнулся в ванную, схватил полотенце, быстро намочил и в мгновение ока оказался рядом с Колином, по правой кисти которого из-под сжатых на запястье пальцев стекали тонкие красные струйки.

— Мать твою… Феликс, что ты творишь?

«Я сделаю так, что ты поймешь…»

— Это такой твой знак?

«Только руки не перепутай…»

— С тобой перепутаешь… Нельзя было как-то по другому? — Робби, беседуя с невидимым собеседником из другой реальности, осторожно разжал пальцы Колина, чтобы понять насколько все серьезно.

Робби задохнулся, увидев на запястье вздувшуюся багровую полосу, которая при тщательном рассмотрении оказалась не больше чем бутафорией. Впрочем, как и красные струйки, уже запекшиеся на кисти. Роб, стирая влажным полотенцем имитацию крови, вспомнил, как когда-то здорово напугал своего друга — Кэлума Бирна, когда после событий, произошедших в Неверлэнде и круто изменивших его другую реальность, он вернулся в настоящую с расцарапанными запястьями, изодранным плечом и изгвазданным такой же бутафорской кровью. И вот теперь на Колине другая реальность проявилась таким же странным и пугающим образом. И в этом определенно прослеживалась какая-то связь, но Роб пока не понимал, какая именно. Но он понимал, что это несомненно был знак, и пришло время применить магические браслеты. Робби, окончательно стерев с рук Колина «кровавые» следы, бросил испачканное полотенце на пол. Не спуская глаз со своего вновь ставшего безмятежным «подопытного», прошел к своей прикроватной тумбочке, сгреб браслеты и забрался на кровать.

Он приложил свою правую ладонь к груди Колина, чтобы связаться с его другой реальностью — Феликс усаживал Киллиана в кресло, судя по всему, в кабинете Верховного Мага — в том самом, в котором Робби был несколько часов назад не без помощи реальной Сидни и Хеллиона, который теперь стоял рядом с Капитаном и держал его за правую руку, ожидая очередного знака из его настоящей реальности. Робби осторожно взял правую руку Колина, аккуратно надел на его запястье полоску потертой кожи с зелеными камнями на внутренней стороне и решительно затянул кожаные шнурки. Убедился, что браслет «проявился» в другой реальности. Правда, Хеллион для чего-то скрыл его под обычной белой повязкой, но Роб почувствовал оживший холод магического воздействия зеленых камней. Робби не совсем до конца понимал, как именно должна сработать задумка Хеллиона, но доверившись будущему Верховному Магу Листерии — в этом как раз Робби ни капли не сомневался, он надел оставшийся браслет, на свою левую руку, улегся рядом с Колином, устраивая удобнее голову на подушке, протянул правую руку, чтобы взять левую ладонь Колина, но в последний момент передумал, решив, что его помощь может только все испортить, и просто закрыл глаза, чтобы отдаться во власть привычно-приветливой и моментально усыпляющей темноте разделяющей реальности бездны.

Наверное, Робби Кэю и правда больше не нужны магические браслеты, чтобы попасть в свою другую реальность. Потому что даже с одним он, едва закрыв глаза, незаметно для себя проскочил пограничное состояние сознания и мгновенно оказался в Неверлэнде прямо возле портала, который после отплытия Хеллиона застыл неравномерной по цвету субстанцией, чем-то напоминающей слюду. Неверлэнд встретил своего Хранителя красочным закатом. Питер по привычке бросил взгляд на солнце, зависшее над линией горизонта, по которому скользнул взглядом в надежде увидеть знакомые паруса, но потом, опомнившись, повернулся к порталу, чтобы не пропустить нужный момент. Он ждал, вглядываясь в неподвижную поверхность и пытаясь уловить хоть какое-нибудь движение, но ничего не происходило. Время в Неверлэнде — понятие весьма абстрактное, но Питеру казалось, что оно остановилось, как это обычно бывает, когда чего-то ждешь. Взять, например, тот же кофе, который ни в какую не хочет закипать, пока ты гипнотизируешь взглядом турку. Но стоит лишь отвлечься на какую-то секунду, как бодрящий напиток тут же оказывается на плите. Колин однажды попросил его последить за непредсказуемым напитком, но закончилось это все довольно предсказуемо. Питер улыбнулся воспоминанию об этом эпизоде из своей другой реальности и тому, как Колин ворчал, оттирая от керамической поверхности кофейные кляксы, а он, обнимая его со спины, сначала виновато сопел в его плечо, потом, приподнявшись на носочки как бы украдкой целовал его шею, а потом… Потом уже Колин, резким движением усадив его на кухонный шкафчик — спасибо, что не на горячую плиту, выцеловывал его шею и рвано дышал в его плечо… Питер прикрыл глаза, и ему на мгновение показалось, что он почувствовал Колина рядом с собой. Он открыл глаза и осмотрелся — никого рядом не было, а портал был по-прежнему неподвижен, и Питер начинал нервничать.

Он передернул плечами, освобождаясь от иллюзии чужого присутствия, и принялся расхаживать рядом со слюдообразным полотном, периодически бросая на него взгляды и обдумывая, что могло пойти не так. Может, магия браслетов действует только на того, кого Неверлэнд признает своим Хозяином? Но он уже не раз убеждался, что Неверлэнд с каждым разом все больше путался, принимая Киллиана Джонса за Питера Пэна. И вообще, Хеллион как-то сказал Питеру, что Неверлэнд не разделяет их с Киллианом, воспринимая как единое целое. Тогда, может, ему все же следовало взять Колина за руку, чтобы провести его через разграничивающую реальности бездну? Но в этом случае могло получиться, наоборот, и браслет Киллиана затащил бы Питера в Листерию. А может, притяжение браслетов оказалось недостаточным, чтобы создать магическую воронку между двумя Мирами? Или магия Листерии оказалась куда сильнее, чем предполагал Хеллион? Или же… Питер даже остановился от пришедшей в голову мысли — он не сказал Колину, что нужно подумать о месте в Неверлэнде, где он бы хотел оказаться. Но Колин и не может подумать о каком-то конкретном месте, потому что в его сознании почти нет никаких воспоминаний о Неверлэнде. Получается, что Киллиан может оказаться где угодно на этом огромном острове, если ему вообще удастся вырваться из листерийского плена.