Лисы (ЛП)

Стоит этим словам вылететь из моего рта, и я понимаю, что задал неверный вопрос. Дитер меняется в лице. Я физически ощущаю эмоции, исходящие от него. Он не может решить, что он чувствует: злость, боль или же полное, окончательное опустошение. Прежде чем он успевает определиться, перила вздрагивают. Одновременно с Дитером я поворачиваю голову и вижу, что в нескольких метрах от нас через перила перебирается полицейский. Достаточно молодой, с ежиком светлых волос и ярко-голубыми глазами. На бейджике написано «Лоренс». Он один. Его мотоцикл подпирает ограждение рядом с тем местом, где я оставил цветы.

С его прибытием за нами собралась маленькая толпа. Близко никто не подходит, но теперь, когда здесь полиция, мы стали зрелищем, не отталкивающим, а притягивающим зевак.

– Давай побеседуем? – предлагает Лоренс. Его наверняка учили, как поступать в таких ситуациях, но видно, что он счастлив находиться с этой стороны ограждения не больше меня. – Только, может, на той стороне? – Лоренс кивает на тротуар.

Рот Дитера открывается, словно он хочет ответить, но тут на мосту раздается оглушительный вой полицейской машины, и мы оба вздрагиваем от шока.

Я чувствую, как Дитер соскальзывает. Вижу, как его ступни заходят за край, потом замечаю, что его пальцы больше не сжимают перила. Но моя рука еще прижата к его груди, а значит, он не может упасть. Не может.

Однако он падает.

Я не подозревал о том, какая быстрая у меня реакция, пока не обнаружил, что держу его чуть пониже локтя той самой рукой, которая полсекунды назад была прижата к его груди. Дитер болтается над водой. На его лице – ужас. Теперь его держу только я.

Мои мышцы горят – меня сейчас разорвет надвое.

– Все хорошо, – слышу я Лоренса. – Держись. Я тебя подниму.

Его голос звучит так спокойно.

– Я не хочу умирать, – хрипит Дитер. – Мне страшно. Не дай мне умереть вот так. Я не умею плавать. – Он размахивает второй рукой, пытаясь за меня ухватиться, но не дотягивается.

– Я не дам тебе умереть, – обещаю я, глядя ему прямо в глаза.

Наверняка он вовсе не собирался прыгать. Он просто хотел взглянуть своему отчаянию в лицо, проверить, дошел ли до грани, и от этого моя решимость переправить нас на безопасную сторону ограждения становится еще тверже.

Между моими руками – той, что сжимает перила, и той, которая держит Дитера – проносится туда и обратно горячая боль, похожая на обжигающий электрический ток.

Держись, держись, держись, мысленно твержу я, как заклинание, снова и снова.

Полиция скоро поможет нам. Я слышу волнение за спиной, вижу уголком глаза, как тяжелые черные ботинки Лоренса маленькими шажками подходят все ближе и ближе.

– Я соврал. Той ночью я его видел, – шепчет Дитер.

– Кого? Дашиэля?

Дитер кивает.

Мое сердце от потрясения останавливается.

На мир словно накинули ослепительно-белую простыню, за которой мне ничего не видно.

Дитер солгал полиции. Он сказал им, что не видел Дашиэля уже давно, много дней. Почему?

Я не понимаю. Ощущаю себя потерянным, словно все это сон.

Когда я слышу сзади какой-то хлопок, то в первый момент не обращаю внимания. Звук такой короткий – едва различимый, но неожиданно что-то высвобождается, что-то внутри меня. И это… неправильное ощущение. Секунду назад я был напряжен, как пружина.

Я в растерянности отворачиваюсь от Дитера.

У меня не сразу укладывается в голове, что моя рука больше не держится за перила.

И я не осознаю, что мы падаем, пока мост не начинает удаляться от нас.

Мы падаем. Бесшумно и быстро.

Река становится огромной, как расползающаяся тьма. До нее не так далеко, как я думал. Мои руки болтаются как бесполезные плети, плечо онемело. Внутри, должно быть, что-то разорвалось. Я не чувствую боли до момента, пока не ударяюсь о поверхность воды – твердую, будто бетон. Теперь боль повсюду, и все становится мутным и смазанным по краям. Я пытаюсь двигаться, но мое тело переживает шок, весь воздух исчез. И пока темная вода обволакивает нас и тянет на дно, я думаю не о последних словах Дитера, а о цветах, которые оставил на тротуаре. О цветах, которые я хотел подарить Мики, чтобы он улыбнулся.

Глава 20

Паника

Я не могу дышать. Вокруг холод и темнота. Охваченный всепоглощающей паникой, я не могу понять, где я. Но отчаянная необходимость вздохнуть заставляет меня сосредоточиться на самом главном.

Я должен бороться.

Оглушительный всплеск – и ветер бьет мне в лицо, свет слепит, и я хватаю воздух глоток за глотком. Мир слишком яркий. Что-то продолжает тянуть меня вниз, и мне приходится изо всех сил сопротивляться, чтобы удержать голову над водой. Ботинки, наверное. Они тяжелые, топят меня. Скинуть их невозможно, но дело не только в ботинках – я что-то держу. У меня в кулаке зажат материал.

Дитер, внезапно думаю я.

Из последних сил я тяну его тело наверх.

Когда Дитер появляется на поверхности, на его обмякшем лице нет признаков жизни. Кудрявый парик исчез, теперь его голову облепляют светлые пряди его собственных тонких волос.

Сколько мы пробыли под водой?

Одной рукой обхватив его, я отчаянно бултыхаюсь, но мы все равно снова и снова уходим под воду. Наша одежда слишком тяжелая. Я плохо умею плавать, и мои силы быстро заканчиваются. От второй руки нет никакого прока – я ничего не могу ею делать. Я выдохся. У меня не осталось энергии. Но я обязан бороться, брыкаться, я обязан выталкивать нас на поверхность и не давать утонуть. Ни о чем другом я не думаю. Я не слышу рева крови в ушах. Мое сердце бьется так сильно, что ребра болят каждый раз, когда я пытаюсь вдохнуть и откашляться от воды. Я не могу даже сфокусировать взгляд, чтобы определить, куда плыть, и каким-то образом доставить нас к берегу.

Помогите. Кто-нибудь, пожалуйста, помогите.

Не знаю, сколько я так барахтаюсь. Кажется, целую вечность.

Я не замечаю, как к нам подплывает шлюпка, и потому, когда чьи-то руки вытягивают Дитера из моей хватки, от шока прекращаю брыкаться и на мгновение ускользаю под воду. Однако не глубоко – вокруг моих плеч и груди обвиваются сильные руки и, выдернув меня из воды, затаскивают в оранжевую спасательную шлюпку. Я открываю рот, пробую вскрикнуть от боли, но в моих легких нет воздуха. Меня переворачивают на бок. Из меня выплескивается вода, я кашляю, кашляю, кашляю.

Когда я перекатываюсь на спину, то вижу двоих мужчин в спасательных жилетах, которые склонились над Дитером. Один ритмично давит ему на грудь, второй сжимает прозрачный пакет, прикрепленный к прозрачной маске, которую он держит над безжизненным лицом Дитера.

Один из мужчин, удерживая меня на месте, что-то кричит, и шлюпка, дернувшись, с ревом заводится. Она почти не подпрыгивает, разрезая поверхность воды. Несется так быстро, что все вокруг размывается.

В плече тупо пульсирует боль. Кто-то держит меня, задает мне вопросы, но с тем же успехом этот кто-то может щебетать хоть по-птичьи – я не понимаю его. У меня не получается думать. Мозг говорит, что я в безопасности, но глаза закрываются, и я будто бы уплываю. Я плыву между явью и сном. Не чувствуя ничего.

Может, это и есть смерть? Странно, что я не испытываю печали.

Что-то дергает меня за плечо, и от боли мир опять становится четким, но всего на секунду. Меня кладут на носилки, потом заталкивают в «скорую», а потом все исчезает.

***

Я прихожу в себя. Я лежу. В плече ощущение, словно кто-то гвоздем приколотил его к полу. Попробовав шевельнуться, я ахаю. Больно. Веки такие тяжелые, будто зашиты.

Вокруг столько шума. Люди, хаос. Мне это не нравится.

– Все хорошо. Ты в больнице, – мягко звучит рядом со мной женский голос.

Я не люблю больницы.

Боль в плече едва выносима. Остальное тело словно избили металлическим ломом или переехали тяжелым грузовиком. Я концентрируюсь на том, чтобы открыть глаза и попытаться сесть.