Потрясти сахарное дерево (ЛП)

подальше от глаз полиции, как правило, имели веские причины для этого.

Я опустил окно со стороны водителя и ждал, пока эти двое подойдут. Они не

спешили. Ребята выглядели как типичные деревенские головорезы, те, с которыми вы

бы не стали связываться, ну, если только у вас нет желания менять проколотые шины.

— Я ищу Кайлу, — сказал я, когда они приблизились.

Один из чуваков был крупного телосложения. Судя по взгляду тот еще

отморозок, думаю, он был бы просто счастлив всадить топор кому-нибудь в череп.

Другой был тощий, как грабли, выглядел, как настоящий метамфетаминщик и у него

было слишком много татуировок. Я бы сказал, они могли быть братьями. Оба

бритоголовые. У жирного была борода. Второй — пытался ее отрастить.

56

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

— Тут нет никакой Кайлы, — сказал жирдяй.

— Она мать моего сына, — произнес я. — Ее недавно выпустили из Центральной

тюрьмы. Я просто хотел передать сообщение, и ноги моей тут больше не будет.

— Кажись, меня не канают твои личные дела, — ответил жирный.

— Моему сыну девять, — сказал я, — он глухой. И он просто хочет увидеть

маму.

— Он хочет или ты? — спросил жирдяй.

— Она здесь живет?

— Кажись, это не твое собачье дело, — ответил он.

Я взглянул на трейлер. Кухонные занавески были слегка раздвинуты. Неужели

Кайла стояла там и смотрела? Ну, почему она такая бессердечная сука?

— Скажите ей, что заезжал Вилли, — произнес я. — Я работаю в "ФудВорлде"

по утрам. Она может найти меня там. Ее сыну хотелось бы хоть иногда с ней

общаться. Я не прошу у нее ни алиментов, ни чего бы то ни было еще. Будет здорово,

если она придет навестить своего ребенка.

— Мы не знаем никакой Кайлы, — заговорил впервые тощий. Он почесывал

лицо, пока говорил: — Ты заодно с копами?

— Он не заодно с полицией, ты, долбанутый идиот, — сказал жирный.

— А нам то откуда знать? — спросил он.

— Заткнись.

— Может, он хочет что-то купить.

— Я сказал заткнуться, тупой ты мудак. Разве нет? У тебя в ушах что-то

застряло? Я запихаю тебе свой член в ухо, если ты, блять, не завалишь хлебало, тупой

ты мудак. Куча дерьма. Самый тупой ублюдок из всех, кого я знал...

Тощий нервно потер свои голые руки.

— Передайте ей сообщение, пожалуйста, — сказал я.

— Окей, — ответил жирненький, повернувшись ко мне с улыбкой, — передадим.

А теперь почему бы тебе не свалить нахрен с нашей территории?

Я включил заднюю передачу и как можно быстрее уехал.

Глава 22

Споешь?

На обратном пути в Тупело у меня зазвонил телефон. Посмотрев на экран, я

увидел, что это Жасмин, активистка, выступающая за права геев, которую я встретил

на нашем собрании унитарных универсалистов (УУ)*.

*Унитарианство (Унитарианская церковь) — движение в протестантизме, основанное на

неприятии догмата о Троице, учения о грехопадении и таинств. Имеет антитеистический

характер, что делает возможным его сочетание с пантеизмом и деизмом.

— Вилли, ты мне нужен! — воскликнула она энергично с придыханием.

— Ты же знаешь, я не танцую, — сказал я.

— Мне нужно, чтобы ты спел, — ответила она.

— Снова?

— Первого сентября мы выступаем против Ассоциации Американской Семьи.

Ты сможешь присоединиться? Принести гитару? Мы хотим, чтобы ты спел "Хорошо

быть геем", всем нравится эта песня.

— Мне это льстит, но ты же знаешь, что я не люблю петь на публике.

57

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

— Ну, пожалуйста, дорогой.

— Жасмин...

— Пожалуйста-пожалуйста, мой милый сладкий мальчик, ты же настоящий друг,

правда?

— Когда ты говоришь так...

— Я знаю, что ты скажешь "да". С тобой все просто.

— Очевидно, ты еще не пыталась залезть мне в штаны.

— И никогда не стану, дорогой. Как ты?

— Хорошо, — сказал я.

— А как Ной?

— Замечательно. У него скоро день рождения.

— Серьезно?

— Мы будем отмечать четвертого июля. У него день рождения пятого, но

четвертого у Мамы дома всегда праздник. Ты должна придти.

— Приду. Я же пришла в прошлом году, помнишь?

— Конечно, — сказал я.

— Тебе снова нужно описать мне маршрут. Хотя, нет. Думаю, он сохранился у

меня на электронной почте. Я проверю. Так, значит, ты споешь для нас?

— Ты же знаешь, как я это ненавижу, — произнес я.

— Но ты хорош, Вилли. Честное христианское! Не думаю, что будет больше

двадцати-тридцати человек, как в тот раз. Было весело. Помнишь?

— Помню, — согласился я.

— Окей, любовничек. Буду держать тебя в курсе. Не смей подставлять меня!

— Постараюсь.

— Не надо мне твоих этих "постараюсь-пошмараюсь". Если мне придется заехать

к тебе домой и вытащить твою задницу и гитару на встречу, я так и поступлю. И ты

это знаешь.

О да, я знал.

— А у тебя как дела? — спросил я. — Давненько мы не разговаривали.

— И кто в этом виноват? Мы скучаем по тебе в УУ. Почему вы с Ноем перестали

заходить?

— Мы ходим на мессу.

— Не начинай при мне этого. "Ходим на мессу". Пожалуйста! Это же все равно,

что спать с врагом.

— У меня не настолько серьезное отношение к этому, — сказал я в свою защиту.

— Мы католики. Мы ходим на мессу. Вот и все.

— Когда-нибудь ты вернешься на светлую сторону, — произнесла она с

надеждой.

"Прекрасно", — подумал я, вешая трубку. Еще один способ позлить маму и

Билли: спеть на митинге и взять с собой Ноя. В прошлый раз они меня чуть не

распяли.

Глава 23

Хуан пришел в гости

Как только мы сели ужинать тем вечером, раздался звонок в дверь. Наш дверной

звонок оборудован мигающей лампочкой, чтобы Ной мог видеть, когда кто-то стоит за

порогом.

Он подпрыгнул.

58

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

Кто-то пришел, — просигнализировал он.

Иди и посмотри кто это.

Он пошел к двери и открыл ее. Я ничего не услышал, но увидел, как он

жестикулировал. Я встал, подошел к двери и обнаружил там Хуана с довольно робким

видом.

Заходи, — показал жестом я.

Он зашел внутрь, смотря на нас, как мне показалось, с опаской.

Ты в порядке? — спросил я.

Мне просто хотелось тебя увидеть. Надеюсь, я тебя не отвлекаю.

Совсем нет. Есть хочешь?

Немного.

Это мой сын Н—о—й.

Мы уже встречались, — сказал он, с улыбкой глядя на Ноя.

Хуан так уминал жареного цыпленка и овощи, что казалось, будто он не ел

несколько дней.

Ной посмотрел на меня с лукавой улыбкой.

Ешь! — приказал я строго.

Он ухмыльнулся.

Когда Хуан утолил острый голод, я спросил его, где он живет.

Я живу с мамой, — сказал он неопределенно.

И откуда ты родом?

Мама привезла меня сюда, когда мне было пять. А родился я в М—е—х—и—к—о.

Ты здесь не законно?

Он пожал плечами.

Испанец владел языком глухонемых не в совершенстве. Понять его было можно,

но на этом и все, выглядело так, словно ему почти не с кем практиковаться.

Где ты научился языку жестов? — спросил я.

Я учился сам по книгам. У меня была глухая подруга из Америки. Кое-чему меня

научила она. Но я так и не выучился, как следует.

Нормально, — успокоил я его.