Хрустальный дом (СИ)

Зачем?! Зачем было рассказывать о своём открытии Ральфу?!

Ну, конечно же! Меня в качестве жилетки не оказалось рядом, и она решила пойти к тому, кто для этой роли совершенно не подходит.

– Ты единственный, кто сможет Ральфа заставить слушать себя, Альберт, – просящим тоном добавил дядя.

– Не обольщайтесь, – хмуро отозвался я. – Ральф никого не слушает. Я не исключение.

– Ты можешь хотя бы попытаться? Пока он не угробил сам себя, в точности как когда-то его отец.

– Я попытаюсь, – обречённо пообещал я.

10. Мередит. Тени былого

Тропинка петляла между деревьев, пружиня под ногами. Земля словно задалась целью развеселить того, кто по ней ступал. По-мультяшному яркие листья деревьев: кудрявых клёнов, ситцевых берёз, меланхоличных ив мелькали над головой Мередит пока она совершала утреннюю пробежку.

Сердце билось в груди ровно и радостно. Лёгкие наполнял по-осеннему прохладный, свежий воздух. Шуршащего под кедами гравия было неслышно – его заглушала музыка, звучащая в наушниках.

Обычно Мередит любила слышать окружающий мир, но сегодня хотелось ни на что не отвлекаться, а просто бежать.

Дорожка нырнула в узкий просвет между кустарниками и разветвилась. Та, что была присыпана свежим гравием, продолжала уходить прямо, а та, где гравий выцвел и почти рассыпался, уводила вправо.

Любопытство и страсть к неизведанному заставили Мередит свернуть на тот путь, который представлялся ей менее исхоженным. Кустарники в этой стороне почти одичали без людского присмотра. Кое-где поблескивали под солнцем яркие бутылочные осколки мутно-зелёного цвета.

В детстве Мередит любила делать из таких секретики в песочнице, закладывая под стёклышко обёртки из-под конфет.

Тропинка вновь круто загнулась и вывела из маленького лесочка прямо к двухэтажному коттеджу.

Типичный дом в классическом американском стиле, обитый белым сайдингом, спрятавшийся под крышу с розовой черепицей.

Над входом возвышалась крытая терраса с уютными креслицами, лавочками и зеленью в горшочках.

Мередит остановилась, отключив музыку.

Она вспомнила этот дом.

***

Вспомнила ярко, явственно и вдруг, так, будто кто-то резко повернул выключатель в её голове.

Она была здесь!

Была не раз и не два. Часто. Вместо с отцом.

Они приходили сюда и накануне того дня, когда её родителей так жестоко убили.

Здесь жил Чарльз Брэдли – человек, которого отец называл своим другом.

Мередит вспомнила, как мистер Брэдли никогда не нравился ей.

Вернее, ей не нравились его дети. А если уж совсем точно – его старший сын. Мальчишка, на год моложе самой Мередит, но ведущий себя так, будто взрослым был тут он, а она – глупая малявка.

У мальчишки ещё было такое претензионное, противное восточное имя – Ливиан.

Этот гадкий Ливиан всегда пакостил: портил платья, ломал куклы, больно толкал в спину. И всё всегда всё сходило с рук.

«Что ты хочешь? – посмеиваясь, говорил отец. – Мальчишки! Вот подрастёт, поумнеет, станет совсем по-другому к тебе относиться. А пока просто будь умнее, Кнопка. Не связывайся с ним».

Но общительная и упёртая Мередит не желала «просто не связываться».

Она раз за разом пыталась подружиться. И раз за разом натыкалась на насмешки и грубость в ответ.

В тот далёкий вечер Мередит всё-таки решила быть паинькой и никому не докучать, а посидеть рядом с папой и мистером Брэдли. Благо те, занятые разговором, её не прогоняли.

Мередит развлекалась тем, что разбирала на части прихваченную с собой куклу (в её воображении это была операция).

Поначалу она совсем не прислушивалась к разговору взрослых, но потом тревожные интонации в их голосах привлекли её внимание.

– Ты должен послушаться Рэя, Тед, – уговаривал отца мистер Брэдли. – Поговори с Лиен. Объясни, во что она вляпалась. И какими могут быть последствия.

– Не сделаю я этого. Не стану пугать жену, Чарльз! Это совсем ни к чему.

– Считаешь, что Кинг стал бы делать предупреждения просто так?

– Не знаю.

Мередит, подняв глаза, увидела, что непривычно глубокая морщина залегла между отцовский бровей.

– Я не знаю, что сделает или чего не сделает твой возлюбленный Кинг, – отец устало потёр переносицу.

А потом спросил уже совсем другим, злым голосом:

– Неужели ты сам-то всё ещё доверяешь ему, Чарльз? После всего, чему бы были с тобой свидетелями? После всего, что мы о нём знаем?

– Никто из нас не святой, Тед. Иногда, чтобы выжить, приходится делать трудный выбор.

– Да ладно, Чарльз? – ухмыльнулся отец. – Это теперь так называется? Трудный выбор? Да он просто съехал с катушек! Признай это и всё сразу встанет на свои места. Все его поступки объясняются одним – он свихнувшийся псих! А ты хочешь, чтобы я, поверив ему, всё поставил на карту?

– Рэй псих, этого никто не отрицает. Но он не дурак и не фантазёр. Если не хочешь верить ему– не верь. Просто сделай так, как он сказал: уезжай отсюда, Тед! Увези семью, пока не поздно.

– Нет.

– Тед…

– Я сказал – нет! – отрезал отец. – Я не настолько глуп, чтобы бросить всё из-за дурацких сказок!

– Но достаточно глуп, чтобы подвергать риску собственную семью? – холодно спросил тогда мистер Брэдли.

На следующий день отец с мамой погибли.

***

Мередит начисто забыла про ту встречу.

Зато сейчас застыла в осознании, что разгадка старой истории близка. Правда, к которой так стремилась Линда, была совсем рядом!

Мередит вытащила из ушей наушники и решительно направилась к белой веранде. Лишь мгновение колебалась она перед тем, как нажать кнопку звонка.

Раздалась мелодичная трель, но тишина за стеклянной дверью какое-то время оставалось нерушимой. Потом слух различил тяжёлые шаркающие стариковские шаги.

Никто из Брэдли, по подсчётам Мередит, не должен был так ходить, если только с ними за это время не произошло какое-нибудь несчастье.

Дверь открылась.

На пороге стояла женщина в летах. Умопомрачительный перманент на её на волосах превращал причёску в подобие июльского одуванчика.

– Мисс? – окинула она Мередит вопросительным взглядом. – Чем могу быть полезна?

Взгляд её был не особенно-то дружелюбен.

Действительно, редко ожидаешь чего-то хорошего от незнакомых визитёров в начала девятого утра. Чаще всего опасаться приходится назойливой рекламы, ненужных услуг или Свидетелей Иеговы.

Мередит поспешила рассеять подозрения, пока не захлопнули нос перед её дверью:

– Доброе утро. Я – Мередит Филт. Мой дом стоит на соседней улице, на Авеню-14, Вторая линия. Мы недавно сюда переехали после долгого путешествия. Видите ли, раньше в этом доме жил лучший друг моего отца, мистер Брэдли. Может быть вы слышали о таком? После того, как папа умер, мы не поддерживали отношения, но я надеялась встретиться с ним.

В глазах пожилой женщины зажегся огонёк интереса:

– Авеню-14? Говорите, вы Мередит Филт? О! Я прекрасно знала ваших родителей, деточка! Значит вы всё-таки вернулись? И какой красавицей стали! Дайте-ка я на вас полюбуюсь, моя дорогая. Заходите! Заходите скорее в дом. Позволите, душенька, предложить вам чашечку чаю?

– С удовольствием, миссис…?

– Линдсей.

– Как? Сара Линдсей? Это – вы?!

– Так ты обо мне не забыла?

На глазах женщины заблестели слёзы умиления.

– Я прекрасно вас помню, – заверила её Мередит. – Вы жили в домике через дорогу наискосок от нас. Я обожала играть с вашей очаровательной собачкой.

– Кексик!

Сара постаралась как можно незаметнее смахнуть набежавшие слезинки с глаз.

– Он был такой чудесный. Я так тосковала по нему, когда он умер. Вы же знаете, как я его любила?

– Тяжело терять того, кого любишь, – посочувствовала Мередит. – Надеюсь, он умер по естественной причине?

– Опухоль. Страдал ужасно, бедняжка. Старость, она такая, – вздохнула Сара Линдсей. – Для всех тяжёлая. Никто уже не видит смысла в том, чтобы с тобой возиться. Становишься как списанный товар с истраченным сроком годности.