Умрешь! Умрешь! (СИ)

– Выйди, – он говорит тихо, и Вонючка торопливо поднимается, пихая тряпку в ведро. Пальцы Рамси опять настигают его костистую руку.

– Жди за дверью, я позову еще, – он бросает неприятно; в уголке рта осталась слюна после того, как он ударил.

– Нет, – Русе останавливает Вонючку, высвободившегося из хватки Рамси – когда тот позволил высвободиться, – одним взглядом, не брезгуя, но не желая касаться, и Вонючка замирает, дрогнув в плечах, опустив голову. – Иди спать. У нас будет долгий разговор, и утро уже близится.

Вонючка покорно кивает. Русе ловит брошенный со сдержанной неприязнью взгляд Рамси – как отцеженный от не прошедшего гнева, – и шаркают слабые ноги, скрипит дверь. Пламя свечей дергается от прошедшего сквозняка. Рамси передергивает мощными плечами.

– Я говорил с ним о тех убийствах, – Русе задумчиво возвращается к двери и задвигает засов.

– С ним? – удивленно спрашивает Рамси. Он макает руки в воду, омывает волосы и лицо.

– Я не думал, что это мог быть он, но люди много судачат. Нужно было показать им его руки. Его слабость. Спросить прямо.

– Я еще не закончил с ним, – Рамси смотрит в никуда, по морщинам между густых бровей видно, что его тревожит какая-то мысль, – но нет, это не может быть он. Я бы знал.

– Не закончил? – отстраненно спрашивает Русе, но Рамси только качает головой: не сейчас, потом. Сейчас слишком много всего происходит – несмотря на то, что не происходит совсем ничего, – и у него нет времени понять, что еще нужно доработать в Вонючке, где еще сопротивляется цепям и поводкам непослушное человеческое нутро, что осталось такого, что сохраняет в нем кракена – сколько еще щупальцев надо порубить, чтобы из-под черной корки перестали лезть новые? Рамси думал, что подчинил и вымертвил все в безупречном слуге. Рамси видит что-то еще, но не может понять, что. Рамси подумает об этом завтра.

– Утром сожгли еще одного человека, – Русе пресекает все одно излишние мысли Рамси, берет стул у стены и ставит его против бадьи.

– Да, – Рамси кивает, вспоминая Желтого Хрена, но уже не так горячась, – нашего человека.

У Русе чуть гнется край рта, которого не видит Рамси. Нравится.

– Я велел никому не говорить об этом, – тихо продолжает Русе, садясь.

– Люди бы все одно узнали, – Рамси качает головой, не говоря о собственной злости, которую он испытал утром. – Так пусть лучше знают, что за голову убийцы платят золотом, что мы обдерем его заживо, чем думают, что мы боимся говорить об этом.

Секундная морщинка между узких бровей.

– Мне не хотелось бы говорить этого, но доля правды в твоих словах есть, – Русе говорит это не слишком удовлетворенно. – Доля.

– А что лучше, отец? Лучше все пытаться прятать да трястись, чтобы никто не узнал? – у Рамси даже слегка разрозовелись щеки – то ли от злости, то ли от теплой воды, – но взгляд он не отводит.

– Ты думаешь, мне нравится, что убийца ходит по замку, как по своему дому? – Русе тоже гневится, но по его лицу этого нельзя сказать, разве что по легкой смене тона. – Но мы сейчас не можем этого изменить. Как и того, что наши разведчики все не возвращаются, – он почти мгновенно успокаивается, прикрывая глаза и потирая переносицу. – Ты знаешь, что накануне сир Хостин и лорд Виман хорошо поругались из-за этого за обедом. Что ты об этом скажешь? – он убирает руку от лица, смотря на сына испытующе, и Рамси понимает, что все это действительно тревожит отца больше, чем он думал.

– Они боятся. Боятся и оттого обгаживаются, – уверенно говорит он. – Я считаю, нельзя больше ждать Станниса. Чем больше ждем, тем больше хочется любому уже в горло вцепиться. И если мы не сразимся с ним сами, то перебьем друг друга здесь куда скорее.

– Ты предлагаешь мне собрать войска и направить их прямо в бурю? – холодно спрашивает Русе.

– Нет, – качает головой Рамси. В маленьких бледных глазах почти не отражается настоящая скорость его мысли. – Я предлагаю тебе спровадить туда всех Фреев и лорда Хряка в придачу.

Русе хмыкает.

– Сегодня обошлось, но кто помешает им снова рассориться завтра?.. – продолжает Рамси, но Русе перебивает его поднятием ладони, слабо хмурясь:

– Ты прав в том, что мы не можем дольше держать их в замке. Но я не поддерживаю твое решение идти навстречу Станнису, – он немного молчит, а после его тон чуть смягчается, становясь более доверительным, – хотя я бы, признаться, с большим удовольствием и отправил их подальше в метель.

– Но если письмо от разведчиков придет завтра, – Рамси приподнимается в воде, пересаживается с зада на колени, ближе к отцу, – то завтра же ты велишь им собирать людей. А если нет, – он задумчиво кладет руки на край бадьи и упирается в них подбородком, – то скажи им, что письмо уже пришло. Лучше пусть сдохнут в буре, чем порежут наших людей.

– Я бы предпочел, чтобы письмо на самом деле пришло.

– Но если нет…

– Если нет – бойня будет в любом случае. И я хочу, чтобы ты был готов к ней, – прямо говорит Русе, так же прямо глядя Рамси в глаза.

– Да, отец, – и Рамси ухмыляется краем рта, – к этому я буду готов.

– Хорошо, – Русе снова опускает взгляд, переплетает пальцы. Рамси смотрит на него, чуть наклонив голову, и видит много усталости в худых отцовских плечах. – Что бы ни было завтра, больше таких спокойных ночей не будет, – твердо, хоть и почти шепотом говорит Русе. Рамси хмыкает: какими ж отец видит следующие ночи, если эти, в которые лилась кровь их людей, в которые весь замок дремал лишь минутно, а ненависть и страх питали и без того грязную одежду вонючим, едким потом, зовет спокойными?

– Зато тот, кто переживет грядущую битву, наконец сможет покойно выспаться, – продолжает Русе. – Сегодня позволить себе это может только леди Уолда, – у него опять слабо гнется край рта.