Три отца (СИ)

- Типун вам на язык, - Йост сердито отмахнулся, - вряд ли наша деятельность интересует международные террористические организации. А этих, - Дэвид ткнул рукой в сторону окна, - попросту распустила полиция. Место людное, подаяние подают хорошо...

Герр Йост с самым неодобрительным видом посмотрел в сторону нищенки и заметил:

- И откуда они только берутся. И главное, дети? Откуда они берут детей? Ведь в Германии ежегодно пропадают сотни, если не тысячи ребятишек. Властям стоило бы обратить внимание, что за малышей эти проходимцы накачивают водкой или наркотиками.

- Как водкой или наркотиками? – опешивший Саки прервал разглагольствования Йоста изумлённым возгласом.

- Саки, да вы как первый день на свет родились, - усмехнулся Дэвид, - Это чтобы дети спали и не мешали своими криками. Неужели не знали?

Саки покачал головой и недоверчиво покосился в окно.

- Да, - Йост утвердительно кивнул и перевёл разговор в деловое русло:

- До завтра, герр Пелко. Предстоит много работы. Жду Вас в восемь.

Когда Саки вышел из офиса, нищей уже не было, и на её месте расположился бойкий подросток с рекламными листовками. Женщина исчезла так же внезапно, как и появилась, и Саки даже не успел отследить, в какую сторону она направилась. Нестарая, но потрёпанная женщина с потухшим взглядом и землистым лицом его совершенно не интересовала. Зато мальчишку было жаль до слёз. Беспомощный и маленький, он даже не имел возможности сопротивляться воле людей, которые так бесчеловечно использовали его беззащитность.

До своего нового дома мужчина добирался сначала на автобусе, потом на метро. Времени уходило около часа, и, подрёмывая в душном вагоне подземки, мужчина не переставал думать о бледном мальчике в грязной одежде, что спал на коленях у женщины непробудным мертвецким сном.

2 глава.

2 Глава.

Последние шаги женщина сделала на подгибающихся ногах. Мальчишка весил совсем не много, но начинающаяся ломка давала о себе знать нарастающей слабостью.

Превозмогая подкатывающую дурноту, нищенка отшвырнула рыхлый кулёк и опрометью бросилась вглубь квартиры, чтобы присосаться к спасительной бутылке. Сделать несколько огромных, жадных глотков и забыться в алкогольном дурмане до тех пор, пока Мигель не выдаст часть её жалования. Зухра уже предвкушала то, как купит у того же Мигеля спасительную дозу и забудется глубоким, каким-то рыхлым сном без снов и сновидений до самого утра.

Кулёк же слабо зашевелился, и из грязного шерстяного одеяла, которое давно потеряло свой первоначальный цвет, показалось бледное личико ребёнка примерно четырёх лет.Это был хрупкий чуть смугловатый мальчик с тёмными блестящими глазёнками и тёмно-русыми вихрастыми волосами, что торчали на макушке смешным растрёпанным гребешком.

Несмотря на возраст, мальчик был закутан наподобие младенца.Он вылез из своего странного одеяния и отправился вглубь квартиры неуверенной шаткой походкой. Кроме одеяла на мальчишке была вытянутая трикотажная кофточка и давно промокший истрёпанный памперс, который источал отвратительный запах гниения.

Квартира была большой и когда-то вполне комфортной. Извилистый коридор миновал большую кухню и уткнулся в просторную комнату с двумя окнами и некогда ярким паркетом. Каждый уголок этого большого жилища был занят людьми. Их было много, и все эти люди составляли основу "нищенской мафии", которой управлял некий человек по имени Мигель.

Неопределённого возраста, а порой и пола, вялые, грязные, с землистыми лицами и в рваной несвежей одежде, почти все они попрошайничали на улице и сейчас собирались на ночлег. Те, кто был старожилами, занимали места на нарах, пришедшие недавно сидели на грязном тряпье или просто на голом полу прямо посреди помещения. Комнату наполняло мерное унылое гудение. Кто-то спал, кто-то полушепотом обсуждал с соседями прошедший день, кто-то чинил одежду или торопливо уплетал еду, принесённую с собой с улицы.

Мальчик осторожно обогнул несколько вновь прибывших компаний и неуверенно потопал к нарам. Больше всего на свете ему хотелось есть, и маленький желудок отзывался неприятной липкой тошнотой. А ещё у мальчика очень кружилась голова, и он еле переставлял тонкие длинные ножки, поминутно пытаясь удержать тело в вертикальном положении.

Каждое утро Зухра кормила его комкастой кашей, которую полагалось заливать кипятком, и каждое утро в эту безвкусную липкую субстанцию наливали несколько ложек вина. В течение дня мальчик спал тяжёлым алкогольным сном, и едва он приоткрывал слипшиеся тёмные глазки, как женщина совала в его рот рожок с разбавленным дешёвым алкоголем.

Иногда детей меняли, и в эти дни мальчик оставался дома. Это были самые счастливые моменты в его жизни. С самого утра нищие расходились по своим рабочим местам, квартира пустела, и он наконец-то был предоставлен сам себе. Но особую радость доставляло то, что мальчик мог наконец-то побыть с братом, единственным родным и добрым существом, которое осталось в его жизни.

Мальчик совершенно не помнил, как попал в притон. Он не мог вспомнить своей фамилии и возраста, но отлично знал, что брата зовут Том, что он старше на несколько минут, и оба они близнецы.

В такие дни мальчишки забивались на самые дальние нары, играли поломанными игрушками, что принесли более старшие дети, затевали сумасшедшую возню и иногда даже дрались.

Надо сказать, что дрались они с самого рождения, буквально отвоёвывая место под солнцем. Словно боролись за своё существование и оспаривали друг у друга право на собственное неотразимое я. Дрались жестоко, порой до крови, не желая ни отступать, ни уступать. Они бесконечно делили первое место и порой производили впечатление непримиримых врагов.

И в тоже время мальчишки обожали друг друга. После алкогольных вливаний Биллу было плохо, его тошнило, болела голова, шатало в разные стороны, и пол предательски уплывал из-под ног. Ему хотелось полежать, от слабости и дурноты Билл начинал плакать, и тогда, в эти минуты, Том просто обвивал его такими же худыми ручонками, осторожно укладывал на бочок и прижимался всем телом до тех пор, пока младший не успокаивался и не засыпал.

Билл осторожно дотопал до своего уголка на нарах и поискал брата глазами. Женщина, которая ходила на промысел с Томом уже вернулась, и тот сидел на краю лежанки, мусоля грязный обсосанный сухарь. Увидев брата, он тут же разулыбался, поднялся на ноги и едва не свалился вниз.