Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)

Сначала почувствовал сквозняк, будто холодный тонкий язык мазнул ногу, забрался в брючину. Но Гарри не проснулся, а стал сквозь сон вычислять: вот нет такого животного с холодным языком... может, змея? Потом он услышал чье-то натужное дыхание и что-то вроде похрюкивания... Смех? Резко открыв глаза, Гарри вынырнул из сна и словно повернул мир, волевым усилием поменял ему верх и низ (более всего это было похоже на ныряние в прорубь... у Ваньки в бане...). Стоп! Взгляд зацепился за яркую, нестерпимо белую макушку, освещения мигающей лампочки хватило только на то, чтобы очертить тусклый круг вокруг темной фигуры стоящего прямо перед ним Сая...

— Привет. Заснул? А я вот охотился. — Тот слегка развел руки и показал так и сидевшему на полу в коридорчике перед спальней Поттеру трофеи — двух ушастых котов… породы такой еще чудной — кажется, лысые сфинксы.

— На хрена нам чужие кошки? — хрипло спросил Гарри, на всякий случай с усилием потерев глаза — вдруг продолжает дрыхнуть.

Ответом ему был поцелуй в губы — остатки сна словно смыло разогретой волной — и мерзкое «мяуканье» с английским акцентом из-под мышки склонившегося над ним «фелинолога». Да это же эльфы?! Только очень тощие и маленькие — детёныши, что ли? Ни разу не видал. Фу, какая крысятина!

— Фу, — Сай вслух почти повторил гаррину мысленную интонацию, — чем от тебя пахнет? Ты пожар тушил?

Ну да, от Поттера реально шло амбре гари и дыма, да ещё и весьма специфическое: Адское пламя — не ароматерапия. Он, ожидая Сая, просто не нашёл в себе силы принять ванну, а вернее, забыл.

— И пожар тушил, и искусственное дыхание маггловским методом делал, — зачем-то честно сообщил Поттер и только после этого слегка напрягся: если Сольвай начнёт задавать вопросы (что логично), то придётся врать ему, или недоговаривать, или придумывать отговорки, а эта перспектива казалась не особенно приятной.

— Я в курсе, что ты спасатель. Мыться? — томный голос Сая, по-своему истолковавшего внезапный гаррин зажим и его ставшие словно каменными мышцы, мало вязался с внешним видом: немного — да что там говорить, много! — взлохмаченный, пуговицы оторваны, на брючине — небольшая дырка, грязными руками в неудобной позе еле-еле удерживает пытающихся выскользнуть страшненьких малышей-голышей. — Говорю в открытую, — даже не моргнул Сольвай, — если ты из Лондона без лубриканта с анестетиком приехал — то, прости, я сегодня ну не могу совсем — незалеченное всё, и вообще умаялся; оказывается, быть лордом — такая хлопотная работа!.. Этих засранцев, — кивнул он попеременно на брыкающихся и пищащих противными голосами вёртких ушастых «жужелиц», — нужно привязать, а то снова сбегут. Или запереть в клетке. Нет у тебя клетки на примете? А давай их поджарим? Молочные эльфы на вертеле…

Конечно же, Сай шутил, однако на мордочках его пленников отразился такой ужас, что Гарри даже стало их жалко. Он только хотел было расспросить, откуда вообще взялось такое прибавление, вроде бы авроры очистили весь замок от магических сущностей, но недоговоривший Сольвай внезапно качнулся, взмахнул руками, ойкнул и повалился на Поттера — эльфы одновременно дёрнулись у него в руках так сильно, что отскочили в разные стороны, точно пробки из бутылок с шампанским. Пока Сай копошился на придавленном Гарри, тех и след простыл.

— Знаешь, Сайка, я считаю, что стоит более ответственно подходить к выбору домашних питомцев. С этими ты явно оплошал.

— Я их не выбирал, ты что! Они тут, оказывается, родились, потом расскажу эту душещипательную историю. Одного эльфа, нормального, я приютил, то есть прикарманил, нет, ну… принял в дом. Ты ведь не против? Так что я теперь — настоящий владелец замка! А с этими дикими не справлюсь никак, и не прогонишь. Они вообще скоро помрут, если не одомашнить, представляешь? Я подумал, что смогу их приручить… — Сай, поняв, что домовиков не догонишь, воспользовался ситуацией и по новой придавил полулежащего на полу Гарри своим весом, потёрся подбородком о его щетину. — Оказывается, обожаю небритых пожарных, но если ты будешь неколючий и чистый, то смогу обожать тебя ещё сильнее.

Разговор об эльфах затух сам собою — Сай за руку повёл Гарри мыться. Ну разве могут какие-то недотёпистые существа интересовать двух страстно влюблённых людей, один из которых усажен в пахучую пену, на затылок и плечи ему поливают тёплой водой, массируют шею и спину, жарко дышат на ухо, а второй — э… не может себе позволить того, чего сильно хочет позволить…

— Там сам пошуруй. — Показав взглядом пониже пенной ватерлинии резко выдохнул разрумянившийся Сай и отошёл, вытирая руки. На недоуменный взгляд уже заметно прибалдевшего Поттера пояснил: — Я не шучу. И не кокетничаю, ты не думай. Мне… это… правда сегодня нельзя, давай перетерпим, воздержимся. С магией — не вариант, я за натуральный подход к сексу. Понимаю, что засада, но… Если я тебе стану дрочить и, тем более, возьму в рот, то не сдержусь, и так смотреть на тебя, на голого, трудно. Так что, если хочешь снять напряжение, то сам, лады?

Гарри шумно выдохнул и сказал:

— Нет уж, если тебе нельзя, значит, это я виноват. Прости, впредь буду… нежнее. — Он понизил голос и со смыслом посмотрел на Сая. — Мне не кончить надо, а тебя надо. Поэтому просто отдохнём, да? Тем более что устал я дико.

«Ну как хочешь!» — вроде бы пренебрежительно усмехнулся взглядом Сольвай, но непроизвольно чуть закусил губу — решение Гарри ему явно понравилось.

*

Сай, устроившись к Гарри под бок (даже не сняв белья), сразу плотно обернулся одеялом, весь, и стал похож на бабочку в мягком коконе — ни к нему не подобраться, ни самому ему не вырваться на свободу. Для такого случая он вытащил из сундука второй плед. Гарри чуть ли не застонал, наблюдая, как Сольвай попой к нему возится у большого резного ящика, но сказал своему очень активно зашевелившемуся желанию: «Иди на хуй! Порвал мальчика — вот теперь завяжись узлом, чтобы впредь неповадно было, павиан перезрелый!»

Из одеяла торчала только белобрысая голова, часть саева плеча и ладонь, которую он немного нерешительно пристроил Поттеру на шею — больше просто было некуда: не лежать же уж совсем спелёнутой мумией. Так и попробовали заснуть.

Сталкер вроде бы тоже пытался брать пример со своих хозяев — заполнился гулкой тишиной, в которой отчётливо были слышны малейшие звуки. Ночь укрыла его древние стены, пристроив на флюгеры мягкие подушки не то низких облаков, не то высокого тумана.

Сай что-то тихо говорил, кажется, про эльфов, про гастроли, про Париж и Гамбург, про то, как вкусны вчерашние круассаны, поджаренные на костре, и дешёвое баночное пиво, целую фуру которого ты только что разгрузил, про то, как часто рвутся хорошие гитарные струны — их лучше держать при себе запас, про то, что небо над Данией немного, ну совсем чуть-чуть красивее английского, про то, что первую песню — о зайчике Кири — Скорпи сочинил года в четыре, а бабушка написала ему партитуру… Сай говорил, иногда спрашивал, Гарри отвечал. Гладил его рассеянно по волосам. Сначала сдерживал желание хотя бы прикоснуться губами к виску своего мальчика, тронуть языком кусочек его кожи, поцеловать как бы ненароком палец. Потом расслабился и начал реально кайфовать от вот такой ни к чему не обязывающей, ленивой близости. Оказывается, можно любить так сильно, что чувствуешь — не слышишь, а именно чувствуешь! — сердцебиение любимого, и при этом не думать об оргазме, об удовлетворении своей плоти, не заходиться от вожделения, не трястись, не дышать загнанным зверем, не рычать, изливая фонтаны спермы, а просто лежать рядом — и чувствовать себя по-настоящему счастливым. Глубокое счастье. Глубже не бывает. Потому что глубже не надо…

Сай уложил ладонь на груди Гарри, а тот тоже стал что-то рассказывать ему, полушёпотом, щекоча дыханием светлую прядку на виске. Что-то не очень важное. Или самое важное на свете.

Потянувшись, разомлевший Мотылёк легко поцеловал Гарри в щёку:

— Знаешь, а я всегда догадывался, с самого детства, что так безумно влюблюсь… Всё сказки читал, романтичный был, как принц какой…