От звезды до звезды (СИ)

Сайнже было легче всех – оружия он не нес, если не считать того, что к нему было намертво прикручено, а когтями мог цепляться за поверхность не хуже, чем шипами спецобуви. Волей-неволей оказалось, что он вырвался вперед и прокладывал маршрут.

Людям все равно приходилось идти в обход там, где яут просто прыгал, и постоянно оглядывающийся охотник то и дело недовольно ворчал.

По нему совершенно не было видно, что он страдает от голода или последствий долгого анабиоза. Йонге преисполнился глухой и завистливой злобы, но она была даже кстати – помогала идти и не падать. Он мечтал, что когда они доберутся до корабля, то яут попадет в карантин и будет там отсиживаться, скрючившись в три погибели. В болезненно прищуренных глазах Рудольфа читались примерно те же желания и чаяния.

Ничего, еще сотню километров…

Даже думать было тошно.

Йонге мысленно сплюнул и утешился мыслью, что хотя бы с едой и водой у них нет особых проблем, в отличие от яута.

Рудольф, похоже, начал впадать в состояние полуавтономности, отпуская при этом контроль над глейтером. Йонге пришлось дышать еще чаще, пока, наконец, он не остановился. Рудольф, полностью синхронизировавшийся с ним, остановился тоже.

Подзатыльник немедленно привел механика в себя. Осоловело моргая, он смотрел на Йонге, крепко сжимая лайнер.

– Не западай, – велел Йонге. – Мне дышать нечем из-за этого. За двоих я не потяну.

– Понял.

Кивнув как автомат, Рудольф стиснул челюсти – Йонге не видел этого, но был уверен – и снова двинулся следом за успевшим оторваться от них яутом. Йонге пристроился ему в хвост.

На ходу он начал отдирать тонкие полоски пластыря от тыльной стороны ладоней – сначала аккуратно, а потом смелее, когда с каждым сантиметром свободной кожи все больше убеждался, что регенерация прошла успешно. Новая кожа была розовой и тонкой, но все же это значительно лучше, чем панцирь из пластыря и антибиотиков.

Йонге с удовольствием сжал кулаки, покрутил запястьями, и вдохнул во всю грудь. И немедленно закашлялся. Калисея вновь напомнила, что они не на экскурсионную прогулку вышли.

– О, смотри!

Возглас Рудольфа тоже превратился в кашель. Йонге тупо уставился перед собой. Напарник прочистил глотку, плюнул из-под респиратора и махнул рукой, указывая направление.

– Вездеход!

Сайнжа первым добрался до машины, и уже с интересом колупал когтем намертво спекшиеся и залитые стекловидной массой детали.

– Что-то это все мерзко выглядит, – резюмировал Йонге. – Я думал, только нас поджарить может.

– Да не дрейфь, с «Фелицией» все в порядке, – уверенно сказал Рудольф. – Я же чувствую.

И потер заклеенный загривок, где Йонге недавно производил хирургические опыты. Пилот точно так же невольно покрутил головой, прислушиваясь к ощущениям в позвоночнике.

– И кстати, – Рудольф присел и задумчиво уставился на борт машины. – Это второй. В смысле, мой. Который раньше накрылся.

– Нам это что-то дает?

– Возможно, только знание, что мы ближе к цели, – Рудольф выпрямился во весь рост. – Поковыряю-ка я его.

Всего десять минут понадобилось, чтобы выяснить – ничего полезного содрать с вездехода нельзя. Рудольф вслух пострадал о несовершенстве перепродажной техники, и коллеги по несчастью тронулись дальше. Йонге смотрел исключительно себе под ноги, и только случайно отвлекшись на блик, скользнувший по стеклянистому склону, понял, что его полуживой георадар что-то пытается показать.

– Эй!

Возглас вышел совсем слабым и хриплым. Йонге глотнул воды и крикнул снова, уже внушительнее. Рудольф и Сайнжа одновременно оглянулись.

– Или у меня барахлит радар, – сказал Йонге, – или мы здесь не одни.

– Дай посмотреть!

Упорно таща с собой лайнер, Рудольф размашисто прошагал к нему и впился взглядом в тусклый экран, где медленно передвигались точки. Их можно было счесть помехами, если бы не строгая упорядоченность – точки выстроились в клин и маячили на границе досягаемости.

– Ебать мои протезы.

Рудольф оттянул респиратор и сплюнул. Сайнжа аккуратно переступил плевок и подошел к напарникам. Склонившись над ними, он загородил своей волосней весь обзор, словно лианами, и в наступившем полумраке точки стали гораздо отчетливее.

– Дерьмо какое-то, – пробубнил Рудольф.

Йонге похлопал себя свободной рукой по карманам, вспомнил, что оставил маркер этим двоим, и немедленно потребовал его обратно.

– А-а… – Рудольф кашлянул и отчетливо покраснел.

Йонге выдержал театральную паузу, и, наконец, Рудольф, путаясь в показаниях, признался, что в пылу выяснения отношений с яутом совершенно упустил из виду маркер и не знает, где он.

– Я могу попробовать рычать, – мужественно предложил он.

– Это совершенно бесполезно, – почти печально сказал Йонге.

Сначала он ткнул пальцем в точки. Потом попробовал жестами изобразить вопрос, потыкал в Сайнжу, почти что сплясал боевой танец. Яут смотрел на него с антропологическим интересом, пощелкивая мандибулами, и на секунду Йонге даже стало не по себе под неподвижным взглядом круглых желтых зенок. Пилот уже совсем было махнул рукой, когда Сайнжа полез в толстый наруч, пристегнутый к левой руке, и торжественно достал оттуда маркер.

– О-о!

Сдвоенный вопль облегчения вырвался у напарников одновременно. Йонге немедленно завладел маркером и, поглядывая на критически снизившийся уровень заправочной жидкости, аккуратно написал вопрос на покатом боку стеклянного валуна.

«Что это? Ты знаешь?»

«Догадываюсь. Плохие предчувствия. Надо идти быстро».

«Вы за этим охотились?»

«Точно сказать нельзя. Прошло много времени».

– Давай его пытать, – кровожадно сказал Рудольф. – Задрали меня эти загадки.

«Мой друг предлагает тебя пытать».

Сайнжа помедлил, постукивая по торцу маркера когтем, а затем в несколько штрихов изобразил нечто. Йонге и Рудольф несколько мгновений разглядывали скорпионообразную хрень. Восемь лап, длинный загнутый хвост. Яут пририсовал длинный хоботок, тянущийся из брюха, и грамотно изобразил рядом лужицу.

– Точно ядовитые, – с непонятным удовлетворением сказал Рудольф.

Яут добавил точное изображение человеческого черепа, мастерски выполненное все в той же набросочной технике, и стало окончательно ясно, что неприятности с терминатором были только предварительными, так сказать, пристрелочными.

– Ладно, я согласен быстро бежать, – мрачно сказал Йонге, ревниво забирая маркер. – Если надо будет, поделись с ним жратвой.

– А не жирно будет?

– Уберешь жиры из податчика, – безжалостно отрезал Йонге.

Клин точек на радаре слегка сдвинулся, и Сайнжа повелительно взмахнул рукой, призывая всех трогаться с места.

Точки исправно держались на самой границе радара.

Прошел час, другой, и Йонге окончательно убедился, что неизвестные многоноги следят за группой, выжидая подходящего момента. В воспаленном от жары и жажды воображении струились картины, в которых многоноги, облаченные в яутскую броню, свирепо скакали по пустыне, взгромоздясь друг на друга. С гиканьем размахивали хвостами и жаждали вкусить человечины.

Последняя мысль была настолько дикой, что Йонге мигом пришел в себя. Жрать чужую еду инопланетные твари не могли. Даже в межрасовых дипломатических сношениях приходилось осторожно блюсти диету, тщательно проверяя, чем тебя пытается угостить сосед.

Рудольф то и дело поглаживал лайнер – и точки будто не рисковали подобраться ближе.

Йонге угрюмо размышлял об отодвинувшейся перспективе в очередной раз заночевать среди стекла. На этот раз удобно устроиться на яуте уже вряд ли получилось бы. К тому же взваливать на Рудольфа обязанность не только тащить лайнер, но и караулить в дозоре выглядело не особо порядочно. Злобно поглядывая на радар, Йонге старался держаться след в след, примеряясь к царапинам, оставленным когтями яута.