Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)

Кажется, он задремал. Конечно же, увидел в коротком сне, обрушившемся на усталый мозг, любимого. Было так хорошо… Слишком резко дёрнулся от какого-то постороннего шума, от гневного гула в трубе, от бешено расплясавшегося за каминным экраном пламени. Зелёного, магического… Чувствуя боль в шее (потянул мышцу в любовных играх), Гарри вскочил с кровати как раз в тот момент, когда закалённое стекло экрана треснуло и разлетелось вдребезги, осыпаясь на пол грудой осколков, а в комнату ворвался вихрь изумрудных искр, в беспорядке разлетевшихся во все стороны. Гарри выставил волшебную палочку, готовый отражать любую атаку, но к его ногам из мечущегося всполохами жерла камина выпала всего лишь скатка пергамента. Язык пламени, словно вдогонку за посланием, лизнул Поттеру лицо, отчего пергамент подскочил и, тлея, принялся носиться по воздуху, как живая птица, пытающаяся вырваться на свободу. Гарри подпрыгнул и поймал «птаху», та буквально на глазах обращалась в пепел. Читать пришлось очень быстро.

Он сперва даже не узнал почерк.

«Наша последняя встреча. Нет, предпоследняя… (В последний раз ко мне приходил какой-то почти незнакомый человек…) Ни слова не было сказано, только кивок узнавания. Две параллельные жизни. Твоя — взбирающаяся по спирали успеха и признания: перспективы, чаяния, легкая поступь в будущее, семейные радости, геройские будни необременительной службы, возможно, любовь… И — моя…

Гарри, ты любишь эту женщину? Эту чрезмерно гордую своим положением супругу и хозяйку дома, мать твоих детей? А рядом друзья — привычные, верные, как собственные руки... ни сомнений, ни колебаний… Счастье. Твоё счастье, от которого у меня что-то шевелится слева в груди (нет, не сердце — его, твёрдый кусок льда, ничем не расшевелить), на которое я не хочу смотреть, но не могу оторвать глаз.

Счастлив ли ты, Гарри? Надеюсь, что да, надеюсь, что нет...

Как же иначе мне оправдать свое НЕсчастье, свой НЕпокой и НЕприкаянность в этом чертовом мире? Жалкое существование после... после жизни.

Я очень хотел жить. Выжить. Зачем?

Больше всего боялся могильного холода. Зря. Есть холод пострашнее.

Не то чтобы я особенно жалел себя, спасает скепсис и… — странно, но правда — …забота о хлебе насущном.

Но, Гарри, Гарри, какая мука притворяться живым! Моё полудохлое нутро скользит по спирали вниз, острым жалом шурупа уходит в тупую древесину повседневности.

Я был хорошим сыном, хороший ли я отец? Думаю — нет.

Хороший ли я работник? Безусловно. Аккуратный до педантичности, сдержанный и исполнительный, несколько миллиграммов инициативы и четко вымеренная щепотка вдохновения и творческого подхода. Безотказен, работящ — Драко Малфой… Смешно?

Моя жена меня умеренно презирает, но я регулярно исполняю свой долг в постели и не забываю совместных дат.

Гарри, Гарри Поттер. Сейчас надену перчатки, предложу руку своей супруге и, проводив поезд, увозящий наших детей в школу, уйду в свой мир, где каждый вечер я сочиняю нашу жизнь... твою и мою. В ней есть всё — приключения, борьба и страсти, любовь, такая разная... счастливая и не очень; наша совместная жизнь и наши ссоры... Я выдумываю и описываю места, где всё происходит, рисую пером пейзажи и страны (но чаще это бывает Англия), отвечаю на твои реплики, глажу твои волосы или бью тебя по роже... Мы ненавидим и любим друг друга, соединяем в единую плоть тела, кричим в пароксизме единой страсти, орошая семенем и потом мятые простыни, расстаемся и предаем... Спасаем мир, говорим глупости, напиваемся, смеемся. Даже жарим друг для друга тосты. О, я жарю лучшие тосты во всём Боринге, с яйцами пашот, с сыром…

В этих рассказах есть всё, в них есть абсолютно всё, Гарри, в них нет только тебя.

А вся правда в том, что даже нашу предпоследнюю встречу я тоже сочинил, выдумал. Кивок узнавания, твой взгляд, пусть мельком, но остановившийся на моём лице, мой сын — ученик Хогвартса, мои, даже такие, но отношения с женой. Больно. Слишком больно смотреть в глаза реальности. Я мог бы вытерпеть очень много боли, теперь мог бы. Но слишком холодно, надо согреться, надо…»

Последние буквы Поттер читал уже на рассыпающемся шелковистыми хлопьями пепле. Или Драко не дописал, или окончание письма сгорело.

Гарри не моргая уставился в камин и непроизвольно прикрылся волшебной палочкой: зелёный цвет пламени сменился на перемешанную в дикой ярости палитру алого, оранжевого и белого, дымоход отозвался сначала далёким голосом, кажется, мужским, не то рыдающим, не то проклинающим в отчаянии, а затем заревел голодным зверем — из под каминной полки на хозяина комнаты выглядывало безжалостное свирепое око отлично известного ему змея — Огненного, воплощения Адского пламени.

Не раздумывая, лишь стерев с глаз морок перепачканными в пепле пальцами и укрывшись магическим щитом, Поттер шагнул в камин.

.......................................

http://www.pichome.ru/bTn

====== 27-3 ======

— Ваш всегда так эффектно на службу уходит? — Гуль почувствовал мощный толчок воздуха, со второго этажа раздалось дикое завывание и ударило вонью или, скорее, гарью, специфической такой; он поперхнулся индюшиной ножкой, которую тщательно обгладывал под умилительные вздохи домовика.

— Всем бы такой аппети… — Кричер, наблюдавший за удалым едоком, пребывал в блаженной прострации. — Что?! — Встрепенулся он, выронил разделочный нож, коим отрезал от румяной птицы очередную «добавочку» возлюбленному графу, и рванул в спальню хозяина.

Гуль дёрнул следом, перепрыгивая через три ступеньки, мгновение — и он уже на втором этаже.

Комната Гарри полыхала. С потолка осыпалась штукатурка и торчали черные «рёбра» стропил, прогоревшие насквозь доски чердачного пола; стены обнажились до красного камня, из которого триста лет назад Бетельгейз Блэк построил свой городской дом. Однако вся мебель, ковры, портьеры и даже каминные часы остались целехоньки — только пеплом припорошило.

— Мистер Поттер? — на всякий случай позвал Гуль и, склонив голову, спросил у Кричера: — Ну, и что это значит? Тушить будешь? Или мне пожарных вызывать?

Эльф обиженно поджал губы:

— Беды нет. Чужой огонь, не взаправдашний, нам вреда не сделалось. Через минуту само потухнет и заживёт. — Он поднял кверху свой большущий острый нос и втянул запах пожарища. — Хозяин жив. А вот беспорядку! И Чарли нету, и порядку в доме нету!.. Но надобно гобелен проверить, господин граф. — Виновато поглядел Крич на Мартинсена. — Я мигом, минуточкой, сэр. — И исчез.

Пламя и правда будто бы втянулось в стены и пол, Зоргэн с удивлением наблюдал, как комната приобретает обыденный вид, — для него такие «простенькие» фокусы старинных жилищ волшебников всё же были непривычны, в его собственном замке правили совсем другие магические стихии.

Помахав своей волшебной палочкой, чтобы чуть разогнать дым, Гуль пробурчал беззлобно, скорее, даже довольно:

— Я же говорю, что с Поттерами не соскучишься, и дом у них клёвый. — И отправился было доедать индюшку...

Прямо посередине гостиной, рядом с перевёрнутым стулом лежал Альбус Поттер.

Гуль растерянно нахмурился, глянул по сторонам, но уже в следующую секунду почуял запах свежей человеческой крови. Даже ноздри защипало! И увидел, что светлый напольный ковёр под телом брата его супруга начинает медленно пропитываться тёмно-красным.

Одним прыжком Ким оказался рядом, склонился, поднял Ала за плечи. У того были в ужасе широко раскрыты глаза (два агатовых блюдца!) и рот шевелился в беззвучном крике. Альбус пытался дышать, но у него из горла поднималась кровавая пена. Только сейчас Мартинсен заметил, что всё тело младшего Поттера покрыто глубокими порезами, а местами вообще превратилось в кровавое месиво. «Расщепился!» — Ухнуло куда-то вниз сердце графа Зоргэна, наслышанного страшилок об опасностях аппарации.

Мальчик в его руках захрипел, силясь что-то сказать, это выдавило у того из горла настоящий фонтанчик крови. Ким зажал ему рот и сонную артерию, перекрыть многочисленные раны было просто физически невозможно.