Часть истории (СИ)

— Нет, ну я же почти успел, — жалобно выдохнул Ал, скорчив умилительную рожицу и беспомощно озираясь вокруг в надежде, что еда просто где-нибудь спрятана. — Я не смог выбраться раньше, я отправил сову, но она, похоже, ещё не долетела, мне жаль, что всё так вышло, правда.

— Чем же таким ты был занят, что не смог вернуться хотя бы часом раньше? — холодно, не без доли ехидства осведомился Геллерт, вновь пристроившись на подоконнике.

Во взгляде Альбуса промелькнуло что-то тёмное — от того, что Геллерт ударил по самому больному. Сжав и разжав пальцы, словно собирался с духом, он неуверенно подошёл к Гриндевальду. Гарри наблюдал за этим со стороны и не мог понять, кому сочувствует больше. С одной стороны, Альбус был сам виноват, с другой… ну нельзя было злиться на него, когда он выглядел, как обиженный всем миром морской котик.

— Прости, — Ал взял Геллерта за руку и прижал его ладонь к своей щеке. — Я не думал, что мне придётся задержаться. Я уже собрал вещи, когда меня вызвали в колледж. Я не мог проигнорировать это, Лер. Не мог отказать.

— Кому ты не мог отказать? — ядовито усмехнулся тот, освободившись из его хватки и скрестив руки на груди. — Нет, правда, Ал, кому? У тебя это получается слишком хорошо, да, — говорить правильную правду, но я достаточно давно знаю тебя и научился задавать правильные вопросы.

— Брось, Лер, это только мой куратор, — в голос Дамблдора начало закрадываться раздражение. — Ему шестьдесят, он женат, трое детей и двое внуков, — ответил он на полный яда взгляд Геллерта. — И он предложил мне место его помощника на ежегодной встрече с французским посольством в феврале.

Геллерт выгнул бровь и иронично усмехнулся.

— Удивительно, как быстро ты продвигаешься по карьерной лестнице.

— Может, это потому, что я молод, талантлив и перспективен? Брось, Лер, — Альбус устало вздохнул и снова предпринял попытку приблизиться, но и она не увенчалась успехом. — Перестань искать подвох там, где его нет. Всё идёт так, как должно.

Что-то подсказывало Гарри, что он обязан вмешаться, — именно в этот момент, когда всё было выяснено, но не было сказано ничего лишнего, — и он вклинился между ними, повернувшись к Гриндевальду и положив ладонь ему на грудь.

— Хватит, — строго произнёс он, заглянув ему в глаза. — Пожалуйста, Геллерт. У нас осталось ещё несколько минут Рождества, не нужно их тратить на бессмысленные споры и сцены ревности.

Геллерт хотел было что-то сказать, даже набрал в грудь воздуха, но передумал и промолчал. Неужели счёл, что Гарри прав? Вот это сюрприз! Благодарно кивнув, тот обернулся к Алу.

— У нас есть подарки, индейка и пудинг.

Альбус покачал головой и снова улыбнулся — Мерлин, как же Гарри скучал по этой улыбке! — словно не мог поверить своим ушам. Гарри чуть ли не бегом бросился к ёлке. Там осталось не так много подарков, и он без труда смог отыскать тот, который предназначался Алу, — небольшой пакет с пышным бантом сверху. Идея этого подарка пришла к нему внезапно в виде воспоминания из прошлого и прочно засела в голове — так, что отказаться от неё он уже не смог.

— Держи, — Гарри протянул подарок Альбусу, пристально следя за его реакцией. Тот не был так же порывист, как Геллерт, и открывал упаковку аккуратно, стараясь не порвать обёртку. Пытливость, любопытство, азарт, нетерпение — все эти эмоции сменяли одна другую на протяжении нескольких мучительно долгих мгновений, до тех пор пока, справившись наконец с упаковкой, Альбус не извлёк из неё пару толстых шерстяных носков — мягких, как пух, пурпурно-фиолетовых, с вкраплениями серебристых нитей-звёзд.

— Мерлин мой, Гарри, это так очаровательно, — звонко засмеялся Ал после минутной растерянности. Он выглядел довольным, и Гарри чувствовал, что ему это действительно нравится… как бы странно ни выглядело.

— Я подумал, — со смешком пояснил он, — что у человека не может быть слишком много носков. Книг тебе ещё успеют надарить, но кто ещё подарит тебе шерстяные носки?

Альбус засмеялся ещё звонче — ему даже пришлось ухватиться за спинку стула, чтобы устоять на ногах. Даже Геллерт улыбнулся — не усмехнулся, как обычно, а именно улыбнулся, и это было просто невероятно, не иначе как рождественское чудо. Гарри довольно выдохнул. Ему понравилось делать приятное и получать в ответ на это реакцию в виде положительных эмоций. Он даже задумался о том, не сделать ли шерстяные носки традиционным подарком для Ала, но здраво мыслить уже получалось не очень хорошо, и он решил обдумать это позже. Его размышления прервали восторженные восклицания Дамблдора:

— А теперь пудинг, да? Да? Пожалуйста, скажите «да», я дико голоден!

Гарри хотелось смеяться, прыгать, что-то кричать и, конечно же, сказать «да» и вообще отвечать согласием на любое предложение Ала, но Геллерт уже вернул пудинг на стол и, полив его ромом, поджёг. На кухне стало словно бы темнее, лишь пудинг горел синим пламенем, да от любого движения подрагивало бело-золотистое пламя свечей на окнах. Спирт выгорел, пламя погасло, Геллерт разрезал пудинг и вручил каждому из них по кусочку.

— Мерлин дорогой, это божественно, — пробормотал Альбус, уплетающий ложку за ложкой. — Блюдо Батильды я узнаю из тысячи, до чего же вкусно!

Гарри согласно кивнул — Батильда знала толк во вкусной еде, остановиться было невероятно сложно. В очередной раз погрузив ложку в пудинг, он услышал звук ударяющегося о металл металла. Что за?.. С удивлением Гарри обнаружил, что в его пудинге оказалось не что иное, как кнат. Достав монету, он осмотрел её на свету.

— О, Гарри! — радостно воскликнул Альбус, заметив его манипуляции. — В этом году удача будет сопутствовать тебе!

— Что? — непонимающе переспросил тот.

— Ну как же, — терпеливо, но с некоторой долей удивления начал Альбус, — в рождественском пудинге всегда запекается кнат, и тому, кто его найдёт, весь следующий год будет сопутствовать удача. В этом году этот кто-то — ты.

— Да уж, — откликнулся Гарри, положив монету на стол и задумчиво на неё глядя. — Не помешало бы.

— Всё это только сказки, — ворчливо оборвал их Геллерт, притянув к себе кнат и спрятав его в карман. — Удача — это иллюзия, и особо полагаться на неё не стоит.

— Ну вот зачем всё веселье портишь, ворчун ты эдакий?! — наигранно возмутился Ал, несильно ударив его в плечо.

— Веселье, тлен, смерть, — тот хищно усмехнулся. — Повторите, ага.

Альбус фыркнул, но через мгновение утратил всю свою весёлость.

— Я так сильно по вам скучал! Знали бы вы только, как сильно я скучал…

Гарри знал. Потому что скучал точно так же.

*

Альбусу не спалось. Не то чтобы он отвык от дома, но и к той, другой жизни он уже успел пристраститься, словно то был необычайно вкусный шоколад. Жизнь в Хогвартсе была сказочной детской мечтой, однако, по правде говоря, несколько скучной и однообразной, но жизнь в общежитии оказалась совсем другой. С первого взгляда могло показаться, что о свободе можно только мечтать, но на самом деле её было навалом — бери не хочу. Каждая ночь открывала что-то новое, неизведанное, какую-то тайну. Альбус знакомился с новыми людьми — в Хогвартсе и в Годриковой Впадине он знал всех и каждого вдоль и поперёк, а так как он только и жил то там, то здесь, разбежаться особо было и некуда, — и это было как глоток свежего воздуха после того, как долго прятался в пыльном шкафу. Нет, он продолжал учиться, конечно, иначе зачем он вообще уехал из дома от Лера и Гарри, но семестр подошёл к концу, и волей-неволей Алу пришлось признать, что особых усилий он к этому не прикладывал. Всё просто шло по накатанной дорожке, получалось само собой, словно так и должно было быть. Всё было так просто, так хорошо. Тихо и спокойно. И от этого делалось не по себе, будто этим «просто» бесповоротно испорчен вкус судьбы. Будто это «хорошо» было адским затишьем перед бурей, и касалось это совсем не учёбы в университете.

— Не спится.

От неожиданности Альбус вздрогнул и, обернувшись, улыбнулся. Лер, ну конечно. Он не услышал ни шагов, ни дыхания, не почувствовал ничего, словно забыл всё это.