Там, где мы есть (СИ)

— Она говорит, что любит меня безумно, — Робби вскинул голову и серьезно посмотрел на друга.

— А что ты?

— Люблю… Но в то же время понимаю, что это временно. Как импульс, вспышка… — Робби закусил губу и отвел взгляд от Паркера. — Которая продлится ровно столько, сколько я буду в Ванкувере.

— И что тебя расстраивает? Дают — бери. Лови, как говорится, момент и не думай о том, что будет. Живи настоящим, а придет время отпустить — отпускай без сожалений. Если это твое, оно все равно к тебе вернется.

Их полушутливый разговор вылился в довольно серьезное признание очевидного факта. Наверное, Робу нужно было поделиться с кем-то этой очевидностью, потому что тягостное и отравляющее своей горечью их с Колином «временно» вдруг стало легким и несущественным.

— Вообще-то, я тебя искал не за этим, — Паркер допил свой кофе и как заправский баскетболист отправил пустой стаканчик в мусорное ведро, стоящее в метрах пяти от них, широко улыбнулся меткому броску и снова посмотрел на Робби. — Сегодня у меня последний съемочный день, и утром я улетаю домой. Может, зависнем где-нибудь на всю ночь? Мы, кстати, твой день рождения так и не отметили, — Паркер, чуть наклонив голову, вопросительно смотрел на задумавшегося Роба.

— А почему бы и нет, — Робби пожал плечами, принимая импульсивное решение. К тому же он вспомнил, что у его «подружки» сегодня очередные ночные съемки, которые закончатся часа в три-четыре утра. Правда, завтра он тоже должен лететь домой, но его рейс в Хьюстон только вечером, и Колин перед своими вечерними съемками обещал отвезти его в аэропорт… В конце концов, он имеет право провести с другом последний вечер прежде, чем они разъедутся после окончания съемок. — Куда пойдем?

— Можно зависнуть в «Кактусе».

— Как в тот раз? — Роб засмеялся, встряхивая головой, вспомнив — как именно закончился их «тот раз».

— Я не помню, что было в тот раз? — Паркер подмигнул и рассмеялся. — Вот поэтому и нужно повторить. Можешь захватить подружку, я буду не против познакомиться с ней.

— Нет, — Роб покачал головой и усмехнулся, представляя лицо Паркера, если бы тот увидел эту загадочную «подружку». — Давай, только ты и я.

— Заметано.

Phedora — It Was Just A Dream

Робби заявился домой только под утро, когда за окном уже начинал заниматься рассвет. Колин спал, и Роб, стараясь не разбудить его, тихо прокрался к своей стороне кровати, бесшумно сбросил с себя одежду, скользнул под одеяло и затих. Спать совершенно не хотелось, хотя в такси его разморило так, что он чуть было не уснул. Роб смотрел в серый потолок, слушал спокойное дыхание Колина и пытался понять причину своей бессонницы. Видимо, алкоголь, играющий в крови, толкал его на глупости и рождал странные желания… То ему хотелось пристроиться к Колину под бок, уткнуться носом в его плечо и жадно, до головокружения вдыхать запах его кожи. То хотелось выдернуть его из плена сновидений, которые теперь ему снились каждую ночь, и забрать в свой серый сон, где им обоим было когда-то хорошо друг с другом в умиротворяющей серости, чтобы снова вспомнить эти ощущения. То хотелось проникнуть в его подсознание, чтобы через Киллиана увидеть своих друзей. И он даже переплел пальцы их левых рук, но соединить ладони так и не решился — побоялся, что Неверлэнд через него снова доберется до подсознания Колина и заблокирует его. То ему навязчиво хотелось стащить с Колина одеяло и тихонько, чтобы не разбудить, целовать его везде, чуть касаясь губами его теплой кожи. То, наоборот, хотелось именно разбудить его своими требовательными поцелуями, чтобы, в конце концов, оказаться придавленным горячим телом к постели и ощущать: крепкий захват рук на свои запястьях, прижатых к подушке; частое прерывистое дыхание в дюйме от своих губ; жадные, торопливые поцелуи на своей шее, от которых непроизвольно выгибает, делая сплетение их тел еще теснее… И он бы не стал останавливать Колина, потому что именно сейчас ему безумно хотелось переступить последнюю черту, которая с каждым днем хоть и становилась все призрачнее, но все еще разделяла их. Он до дрожи хотел этого мужчину, который спокойно спал рядом, не подозревая о его невыносимом желании. Робби вздохнул, пристроился к Колину под бок, уткнулся носом в его плечо и… моментально оказался в кольце крепких рук.

— Ты весь дрожишь, — Колин прижимается щекой к его лбу. — Замерз?

— Нет, — Роб чуть отстраняется и вскидывает голову. — Поцелуй меня.

— Что-то случилось? — Колина настораживает лихорадочный блеск в потемневших глазах.

— Нет, — Робби качает головой, и Колин прижимается к его губам, а когда разрывает поцелуй, Роб уверенно кладет ладонь на его затылок и не дает ему отстраниться. Он долго смотрит в темные зрачки, что заняли почти всю радужку. Дыхание учащается от растущего возбуждения, но ему все равно не хватает воздуха и он выдыхает свое вновь нахлынувшее желание в приоткрытые губы: — Я хочу тебя, Колин. Сейчас. Слышишь?

Колин замирает на мгновение, не веря в то, что слышит, потом высвобождает голову из цепких пальцев и целует своего мальчика в лоб.

— Ты просто пьян.

— Это имеет какое-то значение?

— Для меня имеет. Я не хочу пользоваться твоей слабостью и минутным порывом, — он прижимает голову Роба к своей груди и улыбается, когда тот начинает удобнее устраиваться в его объятиях. — Ты провоцируешь меня, зная, что я тоже безумно тебя хочу, но сейчас твое желание продиктовано алкогольным опьянением, а вот такого я не хочу. Не хочу, чтобы утром ты обо всем сожалел или делал вид, что ничего не помнишь. Спи.

— Я бы ни о чем не сожалел, — Робби шумно выдыхает, а Колина передергивает от его горячего дыхания, обжигающего грудь. — А ты упустил свой момент.

— Тогда бы я сожалел, что воспользовался этим моментом, — Колин прижимается губами к его макушке.

— Ты даже не спросишь, где я был? — Робби тихонько целует его в плечо, прижимается щекой к груди и, наконец, затихает.

— Ты был в «Кактусе» с Паркером Крофтом. Отмечали окончание его съемок.

— Откуда ты это знаешь? — от такой осведомленности Роб даже перестает дышать.

— Знаю и все, — Колин улыбается, когда Робби замирает в его руках и практически не дышит. — Считай, что у меня везде свои люди. Спи.

— Я не позвонил тебе, чтобы предупредить…

— Значит, на это были причины. Хотя я могу предположить, что ты просто забыл.

— Забыл… Прости.

— Спи, — Колин слушает, как дыхание его мальчика снова восстанавливается, выравнивается и постепенно становится размеренным и спокойным. — Проснешься, и мы обо всем поговорим. И о твоих желаниях, и о твоей забывчивости…

О забывчивости с Робби Кэем разговаривать бесполезно — у него изредка случаются такие «провалы памяти». А вот поговорить о желаниях, когда его мозг одурманен алкоголем, наверное, стоит. Хотя бы потому, что сегодня ночью Колин с трудом сдерживал себя, чтобы не сорваться, понимая, что это будет неправильно. Но он неуверен, что не воспользуется моментом и не уступит соблазну, если ситуация снова повторится. Поздний завтрак, по времени больше похожий на ланч, как раз располагал к воспитательной беседе. Спрашивать в лоб было как-то неудобно, и Колин решил начать с предстоящей поездки Робби домой.

— Во сколько у тебя рейс? — Колин разлил кофе по чашкам, добавил в одну из них молоко и, вернувшись за стол, протянул Робу домашний вариант латте.

— В пять, — Робби отвлекся от своего тоста, который лениво намазывал маслом, и взял из рук Колина чашку с ароматным напитком. — Отвезешь меня в аэропорт к четырем? Я сейчас зарегистрируюсь, а багажа у меня нет, — Роб пожал одним плечом. — Думаю, если выедем в три, три пятнадцать, то даже с учетом пятничных пробок успеем.

— Почему бы не выехать пораньше? — Колин вскинул бровь, искренне не понимая этого поминутного расчета.

— Потому что мне предстоит пережить целых два дня без тебя, — Роб поставил свою чашку на стол и облизнул губы, стирая языком остатки молочной пены. — Хочу подольше побыть с тобой.