Серебряный дождь, алмазный лед (СИ)

- Ты понял?

- Да.

Дракон тоже встал, медленно подошел, и Алвин опять задохнулся. В этот раз от его взгляда, горящего мрачной синей яростью. И тут же дернулся от злой резкой пощечины.

- Не так. Ты должен звать меня господином. Повтори.

Алвин чувствовал, что с ним творится что-то странное. В душе боролись гордость высокородного эльфа и неожиданное желание подчиниться. Отдаться чужой воле, позволить владеть собой. Не в силах больше выдерживать взгляд Дракона, он опустил глаза.

- Да, господин. Я все понял.

Сабзиро вернулся к своему месту, отодвинул кресло от стола, сел. Несколько мгновений он смотрел на эльфа, с удовольствием отмечая потупленный взгляд, пылающие щеки. Та, на которой остался след его ладони, краснела особенно ярко.

- Подойди сюда.

Алвин приблизился, обмирая от стыда и какого-то странного ожидания.

- Сядь.

Дракон указал на пол перед собой. Маг присел на колени и замер, опустив голову. Глаза Сабзиро снова загорелись. Ему нравилось. Черт... Какая покорная поза… Что бы еще приказать? Он приподнял над полом одну ногу и поставил ее на колено эльфу.

- Сними с меня сапоги.

- Слушаюсь, господин.

Маг принялся расшнуровывать высокий сапог.

- Теперь второй.

Эльф подчинился.

- Носки тоже.

Ноги Дракона были сухими и чистыми. И очень теплыми. Держать их в руках было приятно. Ну, да. Наверное, "драконы не потеют".

- Сделай массаж.

Маг, покоряясь повелительному тону господина, склонился и начал осторожно поглаживать. Сабзиро выпрямился в кресле и, подавшись вперед, горящими глазами наблюдал за плавными движениями тонких прохладных пальцев. Потрясающе. Алвин... Такой послушный, униженный. Это просто что-то невероятное. Кто бы мог подумать, что этот дурацкий контракт, кроме практической пользы, станет еще источником такого удовольствия.

- Сильнее.

Алвин усилил нажим. Он был в смятении. Где-то глубоко в душе его эльфийская гордость корчилась и кричала, но вместе с тем он наслаждался своим унижением. Сердце сладко трепетало от желания подчиняться, Магу казалось, что касаться этих ног для него огромная честь. Ему вдруг нестерпимо захотелось покрыть поцелуями узкие щиколотки, высокий подъем, аккуратные пальцы. Почувствовать губами и языком жар драконьего тела. Алвин вздрогнул. Да что с ним происходит? Как он мог до такого опуститься? Он, сын знатного эльфийского рода, сидит на полу у ног этого... этого... этого высокомерного, грубого, пошлого... нахала, массирует ему ступни и, боги, позор-то какой, мечтает их целовать? Что этот Крылатый себе позволяет?! Так растоптать его честь! Стремясь отомстить за испытанное унижение, Маг вонзил в ногу Дракона острые ногти и повел рукой, оставляя на белой коже глубокие следы.

От неожиданной боли Дракон зашипел, и в тот же миг его ладонь отпечаталась на другой щеке Мага. Снова натянув невидимый "поводок", Сабзиро взял тонкую кисть эльфа и медленно, не торопясь, один за другим обломал длинные, разрисованные рунами "стилеты". Потом проделал то же с второй рукой и только после этого холодно произнес:

- Ты что творишь, раб?

Алвин был в ужасе от собственной дерзости. Негодование, стремление сопротивляться куда-то исчезли. Рабский ошейник, сдавивший горло, глушил волю и вызывал желание покоряться и обожать. Эльф смотрел, как на коже Дракона выступают капельки крови, как царапины набухают, краснеют, и чувствовал раскаяние, боль, отвращение к себе, за то, что посмел ранить господина, и одновременно почему-то удовольствие и возбуждение. Алое на белом, до чего же красиво... Страстно желая искупить вину, он склонился к исцарапанной ноге и, наконец, прижался губами, сцеловывая алые капли, зализывая нанесенные им раны. Сабзиро смотрел, как язык Мага скользит по его коже. Теплый и мягкий. Влажный... Возбуждение и потрясающее ощущение своей власти над эльфом нарастали, топили в себе рассудок. Дракон понял, что пора остановиться. Его инстинкты вот-вот выйдут из-под контроля, а он этого не любил. Он ослабил ошейник и, сделав над собой усилие, оттолкнул Алвина.

- Хватит. Обувай.

От резкого толчка Маг тоже опомнился. Он быстро выполнил приказ и остался сидеть на полу, безвольно опустив руки и от стыда пряча глаза. Сабзиро встал, посмотрел сверху вниз. Дурман медленно рассеивался.

- Я уезжаю. Вернусь не скоро, наверное, где-то через месяц. Жди. Пока можешь заниматься, чем хочешь. Да, выходить за ворота замка тебе запрещено.

Алвин молча кивнул.

- Иди к себе, Глим уже должен был все приготовить.

Эльф медленно поднялся с колен и, по-прежнему не глядя на Дракона, тихо выскользнул за дверь. Оставшись один, Сабзиро задумался. Только что пережитые ощущения волновали и удивляли. Так вот что это такое - рабский контракт. Очень интересно. Неприятно то, что сам тоже как бы попадаешь в определенную зависимость от раба. На это запросто можно подсесть. Ну, ладно. Пусть. Он не собирается наезжать сюда часто. А если такое будет происходить лишь изредка, то ничего страшного, даже приятно. Потом он подумал, что, пожалуй, надо сказать Глиму, чтобы тот нашел в деревне какую-нибудь женщину, которая будет помогать поддерживать порядок и готовить Магу. Он вовсе не хотел, чтобы эльф заморил себя голодом или хотя бы впал в уныние. Нет, он как минимум лет тридцать должен быть здоровым, в хорошей форме и не утратить интерес к жизни, а, самое главное, к занятиям магией. Иначе он не сможет выполнять свое назначение. И вообще... Сабзиро усмехнулся. Доставлять мучения и неудобства своему рабу может только он, его господин. Но никак не прислуга.

Глава 5

Первую неделю после отъезда Сабзиро Алвин провел в каком-то странном оцепенении. Он так и не разобрал свой багаж, не испытывал никакого желания заниматься магией, не хотел есть. Он вообще ничего не хотел, просто лежал у себя в спальне на кровати и вспоминал. В памяти всплывал ритуал заключения контракта, потом их поцелуй, пьянящее ощущение вливающейся в него силы, жесткие, горячие губы Дракона. Но больше всего он думал о том, что произошло во время завтрака. Вот господин приказывает ему встать, вот подходит, бьет по щеке... Вот он у ног Дракона, вот получает вторую пощечину, прижимается губами к гладкой белой коже, сходя с ума от восхищения и чувства вины... Дойдя в мыслях до этого момента, эльф крепко зажмуривался и глухо стонал. Боги, какой позор! Как он мог позволить так обращаться с собой? Да какое там позволить. Он не только был не против, он хотел этого. Он так унизился. Но... Унижение было таким приятным... Даже сейчас при воспоминании о нем его охватывает сладкий трепет. Он вспоминал, как касался губами ноги господина и снова задыхался от восторга и наслаждения, и корчился от жгучего стыда.