Серебряный дождь, алмазный лед (СИ)

- Встань лицом к стене и положи на нее руки.

Алвин подчинился. Он стоял, почти уткнувшись носом в старинный, пахнущий пылью гобелен, ждал нового приказа и от напряжения еле дышал.

- Стой смирно. Не опускай рук и не отходи от стены ни на шаг, что бы я ни делал.

Сабзиро удалось усилием воли немного пригасить сексуальное возбуждение, но у него захватывало дух от того, что он задумал. Раб умолял не бить его по лицу? Так и быть, он не станет. В это раз он накажет его по-другому. Он так провинился перед своим господином, нарушив его запрет. Ничего, небольшая порка научит его смирению и послушанию. Дракон никогда раньше не увлекался подобными играми, и плети в его хозяйстве сроду не водилось. Он расстегнул ремень и медленно вытянул его из форменных брюк. Контракт запрещал ему калечить раба, да он и сам ничего такого не хотел. Наказать надо чувствительно, но так, чтобы не причинить серьезного вреда. В этом Сабзиро проблемы не видел. Среди своих сослуживцев он славился не только устойчивостью к алкоголю, но и умением пороть. Несмотря на то, что в последние пятьдесят лет человеческая раса просто помешалась на идеях демократии, в городской страже, так же как и в армии, телесные наказания все равно применялись как средство воспитания младшего состава. Разумеется, негласно. Да и на допросах приходилось иной раз пользоваться жесткими методами. И в том, и в другом случае надо было действовать аккуратно, не оставляя следов, чтобы не давать назойливым правозащитникам никаких козырей.

Алвин вслушивался в звуки у себя за спиной и приблизительно представлял, что происходит. Сабзиро не спешил, и Маг сходил с ума от напряженного ожидания. Наконец, послышался свист, и в ту же секунду обнаженную спину эльфа обожгло хлестким ударом. Алвин коротко вскрикнул, дернулся и тут же застыл, не смея нарушить приказ господина. За первым ударом последовал второй, потом третий, четвертый... Маг больше не кричал и не рвался. Он стоял зажмурившись, вжавшись лбом в стену, царапая пальцами выцветший гобелен, до крови кусал губы и при этом изнемогал от нахлынувших ощущений. Ремень больно жалил, но боль вовсе не была невыносимой. Ее вполне можно было терпеть, и в ней было что-то такое, что заставляло его снова дрожать, но уже не от смущения и не от страха, а от острого мучительного удовольствия. Он уже сам не понимал, от чего ему так хочется застонать: от боли или от наслаждения. Сабзиро бесило молчание Мага. Ему хотелось, чтобы он стонал и кричал, умолял пощадить. Сам, не по его приказу. После шестого удара эльф все-таки не сдержался, вскрикнул коротко и отчаянно. Этот вскрик приятно стегнул Дракона по нервам, отозвался в теле теплой волной. Он отбросил ремень, подошел совсем близко, разглядывая покрытую испариной спину, едва касаясь, провел рукой. Спина была горячей, покрытой яркими четкими следами, но крови не было, он вовремя остановился.

Сабзиро почувствовал, что возбуждение возвращается, еще сильней и острее, чем прежде. Он жарко выдохнул, обжигая воспаленную кожу, и Алвин вдруг тоже ощутил, как внизу живота сладко заломило. Сабзиро заглянул рабу через плечо, заметил туго натянувшуюся в паху ткань, провел руками по влажной от пота груди, царапнув сжавшиеся в маленькие коричневые горошины соски. Скользнув вниз, накрыл ладонью то подрагивающее, тугое, что так бесстыдно обрисовывалось под тонким шелком, погладил, слегка сдавил и потянул вниз язычок "молнии". Алвин рванулся, срываясь на крик:

- Нет!! Ты не смеешь! Отпусти!!

Дракон дышал тяжело, вдавливался в эльфа горячим стояком, Маг ощущал его жар даже сквозь одежду.

- Пусти! Это нарушение!!

- Почему? Ты же хочешь... - хрипло пробормотал Сабзиро, высвобождая член раба из трусов.

Алвин всхлипнул. Он очень хотел, просто сгорал от желания, но все равно сопротивлялся. Это было единственным, в чем он имел право отказать господину, последним островком его независимости, и он собирался держаться за него изо всех сил. Иначе он потеряет остатки уважения к себе.

- Не смей!!

Дракон его не услышал. Он ласкал мокрый подрагивающий член, ощущал сумасшедшее биение пульса в тонких набухших венках, поглаживал большим пальцем багровую шелковую головку, дурея от страсти, как вдруг снова почувствовал боль, раскаленной иглой вонзившуюся в затылок. Ударило сильно, даже в глазах потемнело. Проклятый контракт. Сабзиро опомнился, тут же выпустил эльфа, шагнул назад и с трудом вытолкнул сквозь намертво сцепленные зубы:

- Пошел вон.

***

Почувствовав свободу, Алвин застонал от облегчения и одновременно от горького разочарования. На секунду у него возникло желание схватить руку Дракона и вернуть ее на место, но он ему не поддался. Он резко повернулся и выскочил в коридор, не подобрав с пола одежду. Вбежав к себе в комнаты, эльф захлопнул дверь, привалился к ней спиной, зажмурился и попробовал успокоиться. Ничего не получалось, его по-прежнему трясло, осыпало жаром, в паху болезненно ныло. Маг облизнул пересохшие губы, открыл глаза и, посмотрев вниз, наткнулся взглядом на свой возбужденный член, бесстыдно торчащий из раскрытых штанов. Какой кошмар, он даже не застегнулся, так и мчался по коридору. Хочется надеяться, что ни Беттина, ни Глим этого не видели. Судорожно вздохнув, Алвин положил руку на изнывающий от желания ствол, обхватил пальцами, снова зажмурился. Он ласкал себя, тяжело дыша, постанывая, сначала стоя, потом, почувствовав слабость в ногах, сполз по двери и сел на пол. Кончить хотелось невыносимо, но ничего не получалось. Дикое возбуждение никак не могло найти выхода. Маг сидел скорчившись, нервно двигал рукой и уже не стонал, а хныкал, почти рыдал, но разрядка не наступала. Потом он вдруг вспомнил, как умело ласкал Дракон, представил его горячие пальцы, и его тут же передернуло. Он бурно кончил, забрызгав себе грудь и живот, и еще долго сидел, уронив голову на колени.

Потом он встал, пошел в ванную и привел себя в порядок. Постоял, изогнувшись, у зеркала, рассматривая спину. На белой коже ярко выделялись темно-розовые полосы. Маг устало вздохнул, отправился в спальню и лег в постель. В эту ночь он так и не смог заснуть. Следы от ремня горели, спину саднило, он лежал на животе и задавал себе один и тот же вопрос: "Почему?" Он не понимал, отчего возбудился так сильно, да еще при таких обстоятельствах. Такого с ним не случалось ни разу.

Несмотря на скептическое отношение к любви, девственником Алвин не был. Он не стремился влюбиться или хотя бы просто завести ни к чему не обязывающий роман, обычно легко обходился без секса, не испытывая при этом никакого неудобства. Но в их Мире случались особые ночи - Ночи Свободной Любви. В эти ночи все три луны - оранжево-желтый Кейтан, зеленоватый Ллиен и маленькая розовая Уна - одновременно входили в фазу полнолуния. Полнолуния наступали в каждый из тридцати месяцев года, но тройным было только каждое пятое. В такие ночи было светло почти как днем. Сияние трех лун причудливо смешивалось, играло диковинными оттенками и колдовским образом действовало на всех достигших зрелости лесных обитателей, заставляя их нестерпимо желать любовных наслаждений. Полнолунию были подвластны все лесные народы. И благородные эльфы, и полудикие нитти, и, ведущие загадочную, скрытую от посторонних глаз жизнь, нимфы. Особенно страстными и пьянящими были летние Ночи. Зимой многие обитатели леса засыпали до весны, а те, кто бодрствовал, предавались наслаждению в своих жилищах. Зато летом в такие ночи лес просто звенел от страстных стонов любви. В такие ночи в ручьях и реках резвились наяды, высоко выскакивая из воды, сплетаясь в воздухе телами, падая обратно, поднимая фонтаны брызг до самых бледных, почти не заметных в ярком лунном свете звезд. В такие ночи болотные нимфы лимнады выходили из своих трясин и скитались по лесу в надежде найти любовь. Даже дриады покидали свои деревья в поисках приключений, хотя обычно они не отходили от них дальше чем на пару метров. В Ночи Свободной Любви прекращались ссоры и военные конфликты. Эльфы выходили в лес обнаженными, повязав на левую руку широкую ленту. Серебряный цвет ленты означал, что ее носитель ищет мужчину, золотой - женщину.