Море опалённое свободой (СИ)

В ротике Лорени оказалось влажно и горячо. Цурбус осознал, что скоро опять кончит, если так продолжится дальше. Лорени был такой пошлый, чувствительный и сладкий. Одним словом – конфетка.

Цурбус вогнал в дырочку ещё два пальца, принялся быстро её растягивать. Если так подумать, то они занимались сексом минувшим днём, а значит, анус Лорени ещё не успел стать узеньким. Лизнув несколько раз святая святых, Бахму прихватил губами тонкую кожицу яичек, скользнул по стволу его члена.

- Ло, хватит, – прошептал Бахму. – Садись уже.

Иренди с неохотой оторвался от члена Бахму, посмотрел на него через плечо. Цурбус поглаживал его пенис, смотрел требовательными и влажными от страсти глазами, и Лорени отказать в этом не мог. К тому же, если Цурбус будет продолжать ласкать его налившийся кровью орган, то и Лорени через несколько секунд кончит.

Снова похотливая и неловкая поза Иренди. Он разворачивался, и от этого в голове у Бахму снова клубился туман. Пришлось прикрыть глаза, чтобы этого не видеть. Но когда Иренди стал насаживаться на член Цурбуса, схватив его рукой и направляя в свою попу, Бахму пришлось их открыть и посмотреть на Лорени. Схватившись за его бёдра, он с трудом сдержался, чтобы опять не излиться. Нынешняя поза Лорени была ещё развратнее, чем до этого. И вид у него был такой, что хотелось завалить на спину и облизать всего с головы до ног, а потом ещё с ног до головы и так повторить раз сто.

Лорени, застонав, сел на всю длину и блаженно выдохнул. На мгновение замер, сглатывая и глядя на Цурбуса так, словно не знал, что дальше делать. Но Бахму сдержался, вспомнились ранее сказанные слова Иренди.

Лорени задвигался. Медленно, осторожно, балдея от каждого движения. А Цурбус балдел от вида, оглаживал бёдра и ноги Лорени, скользил руками по груди, щипал соски, к которым сегодня так и не притронулся. А Иренди двигал бёдрами, то соскальзывая с пениса Бахму, то насаживаясь до основания, то приподнимаясь, то опускаясь. Изо рта постоянно вырывались стоны, голова была слегка запрокинута назад, иногда опускалась вниз, взгляд скользил по лицу Бахму. Потом он прогибался вперёд, словно что-то выпрашивая, и уходил назад, прогибаясь в спине. Изо рта Лорени то и дело вырывались стоны, хрипы, какие-то нечленораздельные слова.

А потом задвигал бёдрами Цурбус, и Лорени хрипло и протяжно застонал, сорвавшись на более быстрый темп. По каюте понеслись пошлые и развратные шлепки, чваканье и хрипы, от которых плавился мозг. В последнюю минуту, не совладав со своим рассыпавшимся на осколки рассудком, Цурбус резко сел, Лорени ахнул. Подхватив его одной рукой, Бахму положил вторую ему на член и принялся интенсивно работать ладонью, зажимая дрожащий стояк и доставляя стонущему и кричащему Иренди невероятное наслаждение.

Лорени кончил первым, согнувшись чуть ли не пополам и вцепившись руками в волосы Бахму. Затем кончил и Цурбус, заполнив Иренди до краёв. А потом они повалились на кровать, тяжело дыша. Через минуту Иренди уже спал, продолжая лежать на Цурбусе, а Бахму поглаживал его по волосам, улыбаясь. Они снова это сделали. И снова им было хорошо. И невзирая на то, что вчера днём расстались, попрощавшись навечно, при встрече не вымолвили и слова.

«Надо поговорить, – подумал Цурбус, аккуратно кладя Иренди рядом с собой и укрывая пледом. – Объясниться. Открыться. Секс – это хорошо, даже очень. Меня удовлетворяет Лорени во всём. После стольких лет издевательств, даже минуса никакого найти не могу. Однако, так длиться долго не может. Со стороны кажется, что мы вместе только ради траха. Но ведь это не так, Цус? Нет, не так. Я сегодня чуть не сказал это простое слово, и хотя влюблённость от любви отличается, но я точно знаю, уже знаю, что ненависть переросла в любовь. Только ещё пока не понял, в каком месте это случилось. И почему? За что я полюбил его? Неужели во всём виноват тот самый шаг, который от любви до ненависти, а в нашем случае наоборот? Тысяча чертей, а это намного сложнее, чем кажется на первый взгляд. И всё таки откладывать ещё на дольше нельзя. Но я сам должен решиться на этот поступок. Сам должен решить оставить его подле себя. Ведь если я это сделаю, я должен буду отвечать за него, взять на себя ответственность, взять на себя его жизнь. Ло станет для меня родным и близким, Ло встанет рядом со мной, рука об руку, душа к душе. Ло станет моим крестом, который я вынужден буду пронести до конца своей жизни. А если ему что-то не понравится? А если он решит однажды уйти от меня? Ведь Лорени натурал, мало ли какая баба его поманит, задницей вильнет, сиськи покажет. Тогда я должен буду его отпустить. Эх, пока пороть горячку нельзя. Я должен подготовить себя к любому шагу со стороны Ло. Если я хочу его оставить возле себя, сделать частью себя, то мне нужна решимость, чтобы обломать ему крылья и запереть в клетке. И самому лишиться свободы».

Цурбус поцеловал Лорени в щеку, потрогал ему кончик носа, потом чмокнул в веснушку на виске и поднялся с кровати. Одевшись, он присел за стол, оглянулся и посмотрел в окно. Склянки пробили пять утра. Через час «Сирена Моря» выйдет из порта Шахандер и отправится в свой новый путь. В какой-то степени это окрыляло, в какой-то чувствовались на руках оковы. Долг – это не пятиминутная забава Волвара. Но Цурбус готов его исполнить, главное, чтобы долг не угрожал жизни его сладкому Ло.

Потом снова повернулся к столу, пододвинул лист бумаги, на котором были линии, геометрические фигуры и чётким почерком написаны слова. Взял перо и снова посмотрел на глобус. Что же тут рисовал Волвар, когда был в образе Волдина?

====== 9 глава По пути к Бекшальху ======

На окраину Зеркального моря они вышли только к часам одиннадцати утра. До этого времени на верхней палубе никого не было. Кишта вёл корабль уверенно, насвистывая что-то под нос. Закончив с записями и изучать глобус, Цурбус вышел из каюты, потрепав легонько Лорени за щёку. Погладив скулу, потом коснувшись пальцами губ, затем всё же оторвался от любовника и вышел на палубу. В серых оттенках утра «Сирена Моря» как раз покидала бухту порта, проходя между могучими створками ворот. Цурбус проводил их тоскливым взглядом и подумал, что хорошо вернуться домой. Да и вообще дом – это хорошо. Дома тебя всегда кто-то ждёт, даже если не прислуга и не соседи, то сам дом: стены, двери, мебель, воспоминания и тишина.

Лорени проснулся часов в восемь. Подскочив на кровати, он несколько минут пытался понять, где находится. В голове всплывали воспоминания, и на мгновение он ощутил разочарование и отголосок острой тоски, когда перед глазами всплыла картинка уходящего навсегда Цурбуса. Но потом судьба подбросила самый дорогой и важный подарок, вернув ему Джан Гура и сделав капитаном «Сирены Моря».

Вытерев пальцами уголки глаз, Лорени пригладил растрепавшиеся и отросшие волосы, потом осмотрелся. Цурбуса рядом не было, потому Иренди сполз с кровати, потянулся за штанами и почувствовал, как по ногам что-то стекает. «Сперма», – мелькнуло в голове Лорени, и он залился краской стыда. Ну, что он опять вчера, вернее сегодня утром, делал? Стыдобень. Вот так на него влияет Цурбус. Стоит посмотреть на Бахму, почувствовать его запах, утонуть в его глазах, и всё, туши свет и вешайся.

«Когда я стал таким»? – думал удручённо Иренди, подбегая быстро к тазику с приготовленной заранее водой для умывания и хватая свои трусы. Погрузив тканюху в воду, он яростно принялся смывать с ног сперму, мыть анус и свой слегка приподнятый орган. Утренний стояк, чёрт бы его… Воспоминания, накатившие с новой силой, чуть не возбудили плоть сильнее, пришлось со стонами отмахиваться от развратных картинок.

«Кто бы мог подумать, что я стану таким развратным, да и с кем? С мужиком, – продолжал думать Лорени. – Но с Цусом было хорошо, даже очень хорошо. Стыдно, конечно, от того, что он мне член свой в жопу пихает, ну, а что делать? Если с ним, чёрт возьми, хорошо! Мне он нравится, и расставание с ним обжигает душу, и очень больно становится в районе груди. Не хочу расставаться, вот даже сейчас уже тоскую о нём. Где он? Куда делся? Ушёл? А я хотел бы снова проснуться в его объятиях. Нет, вечность просыпаться рядом с ним, только с ним… Ааааа, Ло, что происходит? Ты ведь гомофоб! А подставляешь свою задницу под член Ба… Цуса и даже кричишь от наслаждения. Теперь уже на всё наплевать. Отчего-то внутри нет ни стыда за свои действия, ни чувства оскорблённого достоинства, а ненависть так вообще превратилась в быль, словно она мне только и приснилась. Остался только стыд за то, что я творил, за то, что был глупым бараном. И за то, что все четыре года неосознанно стремился к Цусу и только теперь осознал, что он… Он мне не безразличен».